Рената Литвинова: «Снег — это как вуаль на лице женщины»
Главная кинопремьера этой недели — «Северный ветер» Ренаты Литвиновой. Мы публикуем небольшое интервью с автором этой картины, вошедшее в наш «женский» номер. Вопросы о призраках, смерти, снеге и часах на Спасской башне задала Арина Журавлева.
Любовь — это по-прежнему что-то кровавое? У вас есть любимая история о любви?
Моя любимая версия: если твоя любовь невзаимна, но ты кого‑то очень сильно любишь, то этот человек может влюбиться в ответ. Просто пройдет много лет, и вдруг этот человек всматривается в тебя и влюбляется.
СЕАНС – 76
Сергей Февралёв, Демна Гвасалия, Наташа Иванова, Надежда Васильева… Расскажите про ваших художников — как все эти люди смогли работать вместе? Что каждый из них принес в «Северный ветер»? Почему вы их выбрали?
Все эти люди в какой‑то момент спасали меня по творческой части. Сергей Февралёв пришел к нам в проект в середине картины — до этого он был занят — и оказался тем самым единственным художником‑постановщиком, с которым я мечтала бы работать всю свою жизнь. В его отсутствие меня укрепляла Надя Васильева‑Балабанова, мой давний друг и соратник, близкий мне человек, которая вернула мою любимую художницу Наташу Иванову, с ней я когда‑то дебютировала как режиссер с картиной «Богиня: Как я полюбила». Я была окружена всеми этими выдающимися художниками, которым я давала предельную свободу, и мне даже нравятся их импровизации. Отдельное мое восхищение таланту Демны. Платья, которые он создал для моей героини, служили эталоном стиля и задавали высшую планку остальным костюмам. Настолько они были просты и совершенны одновременно.
Почему вам было важно превратить «Северный ветер» в фильм?
Спектакль я воспринимаю какой‑то минирепетицией к фильму. Во время репетиций спектакля я даже меняла тексты, что‑то добавляла и убирала, прокручивала их, как будто проверяла свой сценарий на выживаемость. Когда я уже пришла к фильму, он был абсолютно неуязвимым. И то в монтаже исчезла половина сюжета, и вырулилась совершенно новая генеральная линия про матриархат, про женщин без любви и ожидание любимых. Признаюсь, может быть, все свои пьесы я выстраиваю, как фильм. Но так как театр сейчас очень синтетическое искусство, это мое кинематографическое видение придает ему дополнительный смысл.
Я уже написала 110 прошений, и мне наконец пообещали там, наверху, дать лишний час.
Если бы у вас была возможность сыграть еще одну роль в «Северном ветре», кого бы вы сыграли?
Мне очень нравится Лотта. В идеале я собиралась сыграть Лотту, эту роль блистательно исполнила Галина Тюнина. А на мою роль мы вели переговоры с Изабель Юппер, которая, к сожалению, не смогла принять участие в проекте из‑за своего графика и невозможности так долго находиться на территории России.
Вы любите снег? Чего в нем больше: воздуха или воды?
В снеге больше всего атмосферы, сказки. Снег — это как вуаль на лице женщины, которая в любом случае делает ее и моложе, и таинственнее, и красивее.
Как вам кажется, на что похожа Смерть?
В моей версии это прекрасная женщина с бокалом шампанского, которая уведет вас в новое путешествие. Я абсолютно верю в то, что переход в новое состояние — это не конец. И настаиваю на том, чтобы мои близкие люди не воспринимали мою смерть как драматический ад.
Что вы чувствуете, когда видите часы на Спасской башне?
Эстетическое удовольствие — от звука и от вида.
Вы хотите, чтобы у вас был 13-й час? Как бы вы им распорядились?
Я уже написала 110 прошений, и мне наконец пообещали там, наверху, дать лишний час. Дальше в моих планах стоит попросить еще один час на то, чтобы побыть в одиночестве, один час — на незапланированные свидания, которые как ничто другое омолаживают и придают жизни ускорение, безответственность, несерьезность, ветренность, веселье и даже некоторые нотки опасности. Все это я так обожаю.
Я хотела бы иметь маленькую студию с небольшим реквизитом, несколько артистов, и мы могли бы разыгрывать каждый день по новому сюжету — один бесконечный сериал.
Вы верите в призраков? Чье кино вас могло бы затянуть в себя как зеркало?
Я верю в призраков, в души, в злых и хороших духов. В них верил Феллини, у него есть фильм «Джульетта и духи», и он даже занимался изучением эзотерических и спиритических сеансов. Также в этом смысле мне очень близки Луис Бунюэль, Орсон Уэллс, Чарли Чаплин. Отдельной строкой для меня стоит Эрнст Любич — автор очень камерных, добрых киноисторий, от которых у меня каждый раз сжимается сердце. И потом я фанат его фильма «Ниночка».
Что делать с мужчинами? Что с ними случилось?
У меня совершенно особенные, даже специфические требования к объектам своей любви. Вообще, мне, конечно, интересно влюбляться в гениев, поэтому мне совершенно бесполезно задавать вопросы о личной жизни.
О чем вы мечтаете как режиссер?
Снять быстро еще одну картину, а потом еще одну и еще одну. Я вообще могу снимать не останавливаясь. У меня, наверно, тот самый метод работы, как у Чарли Чаплина: он приходил на съемочную площадку совершенно без сценария, сам все придумывал, сам играл. Ему просто были нужны какие‑то дежурные артисты, которые снимались у него всегда, и все его первые фильмы были импровизационными. Таким же был Орсон Уэллс. Но те времена давно прошли, о чем стоит пожалеть. Я хотела бы иметь маленькую студию с небольшим реквизитом, несколько артистов, и мы могли бы разыгрывать каждый день по новому сюжету — один бесконечный сериал.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»