Наука сна
Нет ничего скучнее чужих снов, нет ничего скучнее чужих слов? Всё неправда. Получите еще шесть прогулок в литературном лесу. Три тетради убористым почерком, собранные под одной обложкой. Приключения слова в пору, когда кроме слова ничего не остается. Ремизов, слепнущий, весь больной, согбенный процарапывает несложную механику своих будней. Слева — явь, справа — сны, а сплетаются так, что не различишь. Ремизов редко выходит из дома, и главный маршрут его путешествий — вдоль слова. Милый, милый обезьяний царь, неуемный бубен, горбун из красного Нотр-Дама.
«Все памятники искусства рушатся: один песок пустыни и дикая степь. Но слово… И я представляю себе конец, когда слово осталось без уст, но его нельзя сжечь, его нельзя отравить, оно подымется и отлетит, трепетом самозвуча, со своим последним горьким словом: так зачем же все это было дано человеку на проклятой богом земле?». И в далеком Париже, среди падающих бомб, трепетом самозвуча, слово ведет сквозь бесконечный алерт: «А-а-а», — Земля не отвечает. И это большой Земле Ремизов пишет со своей, малой. Проходит по воде аки посуху во сне огромные расстояния. Видит Серафиму Петровну (покойную жену), Розанова, Евреинова, Струве. И педантично ведет учет смертей:
22. VI — ?Павел Петрович Переверзев.
31.VII — умер Ramon Fernandez.
19 — 20. XI — Клепинин, Рафалович, Судьбинин. (141).
Так, что немаленькая эта книга с широкими полями всерьез начинает походить на заснеженное русское кладбище. А кругом все кресты, кресты… Потому что поэзия, по слову Бродского, высшая форма языка. Еще один способ далеких путешествий. Потому что слово не знает границ, потому что с долотом в одной руке, молотком в другой (или с высохшим пером), а все равно пишешь. Кремлевский дворец или французские улочки — чем обернется заря?
Сонник Ремизова легко оборачивается летописью военной поры, вполне историческим документом. И причин тому несколько. От Église d’Auteuil до площади Étoile —рукой подать. Так же и до советской границы. Среди постоянных посетителей Розанова: Шмелев, Зайцев, Евреинов. Во сне приходят покойные: Блок, Розанов, Шестов. Как забыть эту запись в феврале 1945 года: «Мейерхольд жив, вернулся из ссылки». И строгое примечание редактора: «Ложное известие. В. Э. Мейерхольд расстрелян 2 февраля 1940 года в Москве». Но не такими ли ложными известиями полнится вся книга, да и вся русская история?
Как Антонина Пирожкова много лет ждала из тюрьмы Бабеля: «Живя у Арута, я часто думала, что если Бабеля освободят и не разрешат ему жить в Москве, то будет очень хорошо поселиться ему здесь, в этом саду с виноградной беседкой и роскошным видом на море».
Не воротишься в Москву, не прогуляешься до Варварских ворот (снесены в 1934 году), не увидишь как на Воздвиженье рубят капусту. Возвращение в Россию — неизбывная тема Ремизова. Ведь после конца войны даже взял советский паспорт. Только куда возвращаться? К могилам? А пока война, все реже выходит из дома, получает посылки от друзей: кофе и табак. О, этот вечный джентльменский паек нищих стариков и юношей. Или так (в письме Резниковой): «Спасибо за сыр и ванильный кофий. Колбасу сегодня доел после алерта, а сейчас сыр. Не унимайте у себя вашу кофейную долю, мне и так всегда стыдно, — холодно; это слово от холода стыд/ студ (по славянски)/ студеный „студные дела“/ стужа,/ а отсюда туга — печаль/ и туча — темнота/ „Г“, перелединев „Г“/ „дж“ (перелединев) „ж“ „г“/ Серафима Павловна подробно и „научно“ могла бы рассказать о этих превращениях, а я ведь ничего не смыслю, только люблю слово». Студны дела твои господи! Но даже сквозь эту стужу, идешь коло белого света катучим камнем, коло бело света по кругу, чтобы было тепло. Не раз и не два возникают в книге рисунки Ремизова. Где сплошь улыбчивые ангелы, святые в нимбах. Или падшие? Куда заведет Иуда? В комиссариат (надпись «Комиссарiатъ») или там на картошку. Еще надпись: «Сон забылъ из-за холода»). Словом, мораль одна. Не забывать, сны хранить даже в лютую стужу. Видеть во сне Сталина, Гитлера, всех святых («Сталин с виду рыцаря Паламеда. В его руках 10 огромных свечей…»). Чернила замерзнут. А азбука сохранит.
