Красный нуар Голливуда: Чарли Чаплин
Чарли Чаплин с семьей в Шербуре, куда он прибыл из США на теплоходе Queen Elizabeth.
Скандальное принуждение Чаплина к эмиграции (1952) — кульминация его «романа» со спецслужбами. Первой звездой «под колпаком» он стал еще в 1921-ом: агенты Минюста беседовали с его первой женой (1918-1920) Милдред Харрис: она обвиняла его в садизме, а он ее — в романе с Аллой Назимовой. В августе 1922-го два агента явились к режиссеру Уильяму Де Миллю, за которым числился фильм с пророческим названием «Черный список» (1916): не коммунист ли, часом, его друг Чарли. Тот припомнил: Чарли как-то назвал себя социалистом. «В их глазах проскользнуло удовлетворение; они, безусловно, знали все заранее; мне бы не поздоровилось, если бы я солгал».
О том, что Чаплин состоит в заговоре с целью использования кино для пропаганды профсоюзов и революции, Гуверу сообщил «агент Э. Э. Хопкинс», чей отчет открыл 2060-страничное досье Чарли в ФБР. Агент якобы проник на вечеринку, которую Чаплин устроил 6 августа 1922 года в честь Уильяма Фостера, лидера компартии. Почему бы и нет? Чаплин мог угостить друзей экзотичным Фостером. Матрос торгового флота, обошедший весь мир, сколотил боевой профсоюз на чикагских бойнях, верховодил стачкой сталелитейщиков. Добрался в Москву нелегалом, встречался с Лениным. В него стреляли, и будут стрелять еще. Он только что вышел из очередной тюрьмы. Он, политик национального масштаба, будущий кандидат в президенты, по-прежнему разъезжает в товарняках, как истинный бродяга — «хобо».
Что касается пропаганды, то Чаплин ею занимался, да, но чисто империалистической. В 1918-ом он, солист в группе звезд, объехали страну, рекламируя перед многотысячными толпами военный «Заем Свободы». Создание им сотоварищи при поддержке Уолл-стрита компании United Artists — шикарный гонорар за это.
Идея привлечь Чарли к пропаганде осенила его друга — писателя и режиссера Роберта Вагнера. Социалист и кооператор, он часто оказывался под следствием и не желал другу подобных неприятностей: участие в турне — хорошая страховка для британского гражданина Чаплина. На родине его проклинали за то, что он не бросил Голливуд, чтобы подохнуть под Галлиполи «за Короля и Отечество». В США — за то, что не пошел добровольцем в армию. Ему присылали бандероли с белыми перьями — в английской армейской традиции, это знак несмываемого позора для трусов.
Вагнер же заинтересовал Чаплина социализмом, сведя (август 1918 года) с «разгребателем грязи» Эптоном Синклером, автором сенсационных «Джунглей» о чикагских мясохладобойнях. «Верите ли вы в систему, основанную на погоне за прибылью?», — поинтересовался «социалист чувства», как назвал его Ленин, у богатейшего актера США: «бродяжка» владел 5 млн. «Вопрос обезоружил меня. Но инстинктивно я почувствовал, что мы коснулись корня проблемы, и с этого момента я отношусь к политике не как к истории, а как к экономической проблеме».
Другой красный друг, писатель Макс Истмен — в 1922-ом он уедет в Москву, женится на сестре Крыленко, примкнет к троцкистам и закончит консервативным либералом — свел Чарли с радикалами Гринвич-Виллиджа. Поговорить «за социализм» в Голливуде было не с кем и, чтобы насладиться «свободой и легкостью жизни», поболтать с неграми — водителями грузовиков и грузчиками, попировать с красными актерами и писателями, Чаплин будет срываться в Нью-Йорк.
Это аргумент в пользу того, что вечеринка с Фостером имела место, но вот поверить Хопкинсу, что Чаплин пожертвовал компартии тысячу долларов (с ней ФБР носилось до конца 1950-х) — увольте.
Истмена за ужином с Чаплиным потрясло пылкое желание актера поддержать его журнал The Liberator, преследуемый властями. Второе за вечер потрясение он испытал, развернув выписанный Чарли чек. 25 долларов!
«Чарли любит радикальные идеи, любит поговорить о переустройстве мира, но не любит платить за разговоры, тем более — за переустройство» (Истмен).
Чаплин не любил платить даже за спасение единомышленников. Многим есть, что рассказать об этом. Например, Бунюэлю. Бесправный и нищий беженец из Испании пришел в 1939-м к Чаплину, чтобы продать пару гэгов. «Отказавшись подписать петицию в защиту Республики, он просто надул меня» (Бунюэль). Ну, и денег, конечно, не дал.
«Я — жертва грязной лжи», из выпуска газеты Daily Mail от 18 апреля 1953 года.
В конце 1949-го будет «буквально нечего есть» семье сценариста, коммуниста, интербригадовца Альвы Бесси. Он сам вот-вот отправится в тюрьму по делу «голливудской десятки». Бесси решил продать Чаплину идею сценария о злоключениях Дон Кихота во франкистской Испании.
«Я помчался на свидание с пересохшим горлом и бешено колотящимся сердцем. Я застал хозяина за органом. Он и в самом деле играл очень хорошо и был воплощением любезности. Чаплин поразительно умеет слушать собеседника». Сценарий он сразу отклонил, но свидание не прервал, а продолжил в стилистике абсурда. Читал гостю новый сценарий, имитировал других актеров, пригласил выпить чаю со своей женой Уной и посмотреть, как он сам играет в теннис.
«Я спрашивал себя, почему я не прощаюсь и не ухожу. Я хочу домой, говорил я себе, так почему же я не иду? Этот человек мне ничем не поможет, зачем же мне сидеть и слушать, как он все время говорит о себе самом? Чаплин явился после душа в халате и проводил меня к моей старой машине. Он, пожав мне руку, быстро зашагал к дому. Я посмотрел на свою ладонь — на ней лежал сложенный стодолларовый чек»
100 $ в 1949-ом — это немногим больше, чем 25 $ в 1919-ом.
Патологическая скаредность — главный аргумент против версии тайного членства Чарли в компартии: мегазвезды нужны были ей, в основном, как «кошельки». Социализм Чаплина, как и его «большевизм» времен войны — следование моде, способной принести дивиденды. Объявляя себя левым, Чаплин следовал той же стратегии, в русле которой не опровергал свое еврейство, завоевывая расположение магнатов-евреев. И то, что он ошибся с конъюнктурой и эмигрировал — это его личные коммерческие проблемы.
