Город грехов — Голливуд в эпоху Великой депрессии
с 25 января по 4 февраля в Нижнем Новгороде, Калининграде и Санкт-Петербурге состоится Эхо III Московского международного фестиваля архивных фильмов. О программе «1933: последнее лето Фабрики грез», посвященной фильмам до-цензурного (pre-Code) Голливуда, рассказывает ее куратор — научный сотрудник Госфильмофонда России Андрей Икко.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/duckdsoup-1.jpg)
1933 год для Голливуда — один из самых важных за всю его историю. Последний год свободы, последний «вздох» перед заточением в оковы Кодекса Хейса. Ни в 1930-м, ни в 1933-м еще никто по-настоящему не верил в то, что Кодекс Ассоциация кинопроизводителей и прокатчиков Америки (он же Производственный Кодекс) серьезно повлияет на кинопроизводство. Все надежды на то, что мимо Кодекса можно будет проскочить или каким-либо образом обхитрить бдительных цензоров рухнули в середине 1934-ого. Так, голливудское кино, сама история кинематографа, разделилась на эпоху Кодекса и все, что было «до».
В программу, посвященную этому важному, пограничному 1933 году вошли фильмы разных жанров — абсурдистская комедия, драма, исторический, политический фильм, и, конечно, мелодрама (главный жанр всех 1930-х), что позволяет рассмотреть каким образом режиссеры обыгрывали темы и идеи, которые буквально год спустя уже невозможно будет представить на экране. Дополняет программу небольшая подборка из анимации этого же рубежного года — десяти фильмов, сочетающих в себе озорство формы, полубредовые сюжеты и искрометный, подчас рискованный юмор, все и вся высмеивающий.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/designforliving.jpg)
1933 год: игровое кино
Кодекс производства кинофильмов 1930-го года
В учебниках по истории кино и многочисленных исследованиях короткого периода, условно именуемого pre-Code, его начало обычно относят или к 1927 году — году пришествия звука, или к 1929 — ко времени, когда со звуком пришлось считаться, когда из неловкого эксперимента он стал превращаться в полноценный элемент киноязыка, или вовсе (что весьма парадоксально) к 1930, к моменту вынужденного принятия продюсерами киностудий принципов Кодекса, которые, впрочем, поначалу отнюдь не все воспринимали всерьез и отнюдь не всегда старались им следовать. Среди киноведов бытует также мнение, что отсчитывать период pre-Code стоит с 24 октября 1929 года — рокового дня, когда Америка погрузилась в Великую депрессию. Как бы там ни было, звук, а затем и Депрессия радикальным образом сказались на развитии американского кино: звук обездвижил камеру, безжалостно обнажил массу условностей (вроде степени «пригодности» голоса актера для роли), в разы увеличил плотность существования актеров на экране и скорость повествования; Депрессия же прибавила ко всему этому немалую толику злой иронии, развязности (читай — раскрепощенности, свободы) заодно с тягой к пресловутым «реалистичности» и «достоверности».
Разумеется, в кино этого времени были не только секс да насилие
Голливудское кино к концу 1920-х — началу 1930-х резко повзрослело и изменило само представление о границах допустимого. На смену эмансипированным флаппер пришли героини с сомнительным прошлым и еще более сомнительным будущим, часто вполне невинный флирт заменили откровенные, напоенные циничной эротикой соблазнения и — выражаясь современной лексикой — токсичные отношения, а героями времени вместо робин гудов и багдадских воров стали гангстеры с хищным оскалом и автоматами наперевес — порождения городских улиц, бастарды гнетущей поры. Киноэкраны периода 1929/1930 — 1933 годов, предшествующего введению ужесточений цензуры, были переполнены такими героями — наглые журналисты, рэкетиры, продажные копы, коррумпированные чиновники и политики, наркоманы, пьяницы, золотоискательницы, ищущие отнюдь не золото, но спонсоров для безбедной жизни, проститутки, обольстительные вамп, пленяющие, доводящие до безумия своей красотой, и холодные манипуляторы мужского пола, использующие женщин в зависимости от своих амбиций и желаний.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/norahmoransin.jpg)
Разумеется, в кино этого времени были не только секс да насилие — был и Микки Маус, и экзотические мелодрамы, и безобидные историко-костюмные, приключенческие фильмы. Но не верьте тем, кто будет говорить, что в эпоху Великой депрессии зрители смотрели одно эскапистское кино, позволяющее на время забыть в темноте зала о происходящих за его пределами ужасах — эти ужасы взирали на зрителей в ответ в каждом втором фильме. В истории кино есть всего несколько эпизодов, когда время спешит себя репрезентировать с почти экзальтированной отчетливостью и наглядностью, и период pre-Code, совпавший с Великой депрессией, один из главных примеров подобного. Конечно, долго это продолжаться не могло, и 1933 год оказался последним летом блистательной в своей грубой прямолинейности и прекрасной в своей порочности эпохи.
Сексуальные «извращения» даже в виде намеков к показу запрещались
На следующий год произошло событие, которое и ждали, и боялись — вслед за основанным еще в конце 1933 года Католическим Легионом благопристойности, присваивающий всем выходящим в прокат фильмам рейтинг (A — соответствующий моральным нормам, B — соответствующий моральным нормам, но содержащий предосудительные элементы, C — морально неприемлемый), в недрах Офиса Хейса в первой половине 1934 года зарождается новое подразделение под названием Администрация Производственного Кодекса (PCA). Директором этой администрации становится в июне того же года Джозеф Брин — журналист католической прессы, «влиятельный мирянин» и ярый антисемит, определивший облик голливудского кино на ближайшие 20 лет. Во избежание введения федеральной цензуры и под давлением Легиона он вносит в Кодекс ряд новых ужесточающих правил, а также изменяет его рекомендательный характер на обязательный. 1 июля 1934 года благодаря Брину превращается в знаменательный для всего Голливуда день — начиная с этой даты ни один фильм не мог появиться на свет без одобрения PCA. Так наступает эпоха Кодекса.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/Img56437-1.jpg)
Не останавливаясь детально на том, что именно было запрещено Кодексом (его перевод со всем списком правил и «рекомендаций» вы можете прочитать здесь), обозначу лишь следующее: как в игровом кино, так и в анимации запрещался показ наготы в любом виде, пьяных (в случае с анимацией не только персонажей с человеческой внешностью, но и антропоморфных животных), непристойных танцев, жестов и манер, незаконный оборот наркотиков, супружеской измены. Соблазнение и сексуальное насилие в свою очередь могло быть показано только с помощью намеков, но сексуальные «извращения» даже в виде намеков к показу запрещались. В связи с тем, что Кодекс был создан католиками, строжайшему запрету подвергалось всяческое высмеивание церкви и веры, а также шутки над правительством.
У цензуры и анимации история отношений не менее длинная, чем у цензуры и игрового кино
Весело они катились в ад
Однако программа «1933: последнее лето „Фабрики грез“», приуроченная к юбилею исполнения заключительного pre-Code-аккорда, состоит из фильмов, которые хоть и вышли в пору ограниченной власти Кодекса, но все же им удалось сохранить ту степень реалистичности, «непристойности» и остроты, что с введением цензурных ужесточений 1934 года будет постепенно сглаживаться, нивелироваться и попросту уничтожаться.
Любой кинофильм в той или иной степени является отражением эпохи, в которой он создан, и не столь важно отражение это обычного зеркала или кривого, поэтому в программу вошли не только мрачные социальные драмы, вроде ныне, к сожалению, позабытой картины «Грех Норы Моран» или проторевизионистского вестерна «Резня», с сочувствием показывающего быт индейского племени, но и политическая сатира братьев Маркс «Утиный суп», наполненная в высшей степени анархистским юмором, и тонкая, поставленная великим мастером двусмысленностей Эрнстом Любичем, комедия «План жизни» о любви втроем, и одновременно самый страшный и самый нежный фильм периода pre-Code — «Уродцы» Тода Браунинга, рассказывающий о призрачности грани между красотой и уродством. Два других фильма программы — «Охотник за фотографиями» и «Гавриил над Белым домом» — позволяют увидеть как Голливуд экспериментировал с жанровыми формулами, которые в начале 1930-х еще не были строгими и четкими: «Охотник за фотографиями» содержит элементы гангстерского и журналистского фильма, а «Гавриил над Белым домом» и вовсе объединяет в себе черты политической комедии, фантастической драмы и пропагандистского памфлета. Украшают программу картины Рубена Мамуляна «Песнь песней» и «Королева Кристина», где главные роли исполнили великие кинодивы 1930-х Марлен Дитрих и Грета Гарбо. Несмотря на историческую «отдаленность» материала (действие «Песни песней» происходит явно не в современности, а в «Королеве Кристине» все основные события разворачиваются в первой половине XVII века), оба фильма высвечивают различные аспекты эпохи Великой Депрессии — насыщенные чувственной телесностью, поданной в мягком фокусе, они в числе прочего отображают ту новую мораль 1920-х — 1930—х, что пришла на смену морали викторианской и пуританской.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/Img56029-1.jpg)
1933 год: анимация
Дополняет программу подборка из 10 анимационных фильмов 1933 года (бонусом к ней идет фильм 1938 года «Баззи Буп на концерте», не так давно атрибутированный в Госфильмофонде). И так как о цензуре в американской анимации известно не слишком много, то хотелось бы чуть подробнее рассказать о ней и о том, почему в принципе данный сеанс был столь необходим для создания полноценной картины кинематографа pre-Code.
У цензуры и анимации история отношений не менее длинная, чем у цензуры и игрового кино. Так как с самого своего зарождения анимация часто считалась зрелищем, предназначенным для детей, то внимание цензоров к ней было непреходящим. На протяжении 1900-х — 1920-х мультфильмы не раз подвергались цензуре, но все же в этот период творил и Дейв Флейшер, создавший анимационный секс-символ — Бетти Буп, и ряд других режиссеров, которые вводили в свои мультфильмы эротические намеки, откровенные сцены и ненормативную лексику. Однако после 1 июля 1934 года, как и в игровом кино, все резко изменилось: если анимация первой половины 1930-х была предназначена прежде всего для взрослых (за редким исключением), то во второй половине — и вплоть до середины 60-х годов — начала преобладать анимация детская, полная безобидных приключений, инфантильных героев и очаровательного, но беззубого юмора.
Диснеевских коров обряжали в платья, дабы прикрыть их «непристойное» вымя
Приведем лишь несколько примеров того, как цензура повлияла на развитие уже сложившихся анимационных персонажей, на возникновение новых, и на само становление следующего — «детского» — этапа в истории анимации.
1. Самым известным и показательным для эпохи, безусловно, считается пример Бетти Буп, чей печальный закат карьеры произошел именно из-за упрощения ее образа, сглаживания ее независимого, несколько взбалмошного характера. После введения цензурных ужесточений Бетти не только удлинили платье, убрали декольте, изменили форму ее тела (из маленькой девушки с большой непропорциональной головой она превратилась во вполне обычную девушку с обычным телосложением), но и лишили ее образ той сексапильности, той подчеркнутой привлекательности, что присутствовали во всех ее фильмах начала 1930-х.
2. Порки Пигу разрешалось держаться со своей возлюбленной Петунией за руки, но целоваться категорически запрещалось (подобный запрет действовал и для множества других героев). Кстати, запрещалось также показывать любую пару влюбленных (даже женатую) в одной постели.
3. При изображении в мультфильме какого-либо монстра следовало придерживаться правила, согласно которому тот не должен был выглядеть слишком устрашающим. В частности, Дисней, создавший в 1929 году сильно выделяющийся из его фильмографии «Танец скелетов», насыщенный макабрическим юмором, после 1934-ого больше никогда не использовал столь пугающие образы, как в этом мультфильме (за исключением разве что образа Злой королевы в «Белоснежке», не раз вызывающей у маленьких зрителей обильное мочеиспускание).
4. Твити Берд Пай — внешне милую и обаятельную птичку — цензоры приказали перекрасить в желтый цвет. В первых мультфильмах она была розового цвета, но после того, как в одном из выпусков его назвали «голым гением» (прозвище отсылало к бродвейской одноименной пьесе 1943 года), цензоры решили «прикрыть» Твитти желтыми перьями (во многом схожие случаи «прикрытия» персонажей одеждой или иными способами происходили в то время повсеместно. Самым известным примером могут послужить диснеевские коровы, которых обряжали в платья, дабы прикрыть их «непристойное» вымя).
5. Не поощрялось использование в мультфильмах джазовой музыки из-за ассоциации с ее исполнением в подпольных клубах и межрасовым отношениям, изображение коих было строжайше запрещено Кодексом. (Данный запрет на использование джаза имел скорее всего рекомендательный характер, так как и во второй половине 30-х джаз и блюз не раз возникали в мультфильмах, хотя и значительно реже).
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/fakelsong.jpg)
Анимационные фильмы нашей фестивальной подборки нарушают Кодекс
Эти и многие другие ограничения и запреты использовались по отношению к анимации в полном соответствии с Кодексом. Но в отличие от игрового кино в анимацию каким-то чудом режиссерам неоднократно удавалось протаскивать в свои фильмы во второй половине 30-х и в 40-е «аморальных» персонажей (вроде Волка из мультфильмов Текса Эйвери), шутки над самой цензурой, намеки на ее влияние, и нецензурную лексику, которая хоть и могла быть заглушена посторонними звуками и шумами, но считывалась моментально.
Анимационные фильмы нашей фестивальной подборки нарушают Кодекс, правда, намного больше и чаще, чем смогут себе это позволить фильмы, созданные после 1934 года. Так, к примеру, если анимация эпохи Кодекса иногда и могла пошутить над деятельностью Офиса Хейса, то в «Гала-премьере Микки» неожиданно можно заметить мышиного короля, являющегося пародийным, сатирическим изображением самого Хейса, прозванного «Королем Голливуда» (такое цензоры, конечно, в последующие годы точно не пропустили бы). В этом же мультфильме и в «Я спою факельную песнь» возникает пародия и на Мэй Уэст — секс-символ начала 1930-х, актрису, любое движение и любая фраза которой были наполнены сексуальными намеками (что и обыгрывается в мультфильмах). Помимо этого в подборку вошли две чрезвычайно мрачных картины, чье существование сложно было бы представить во время властвования Кодекса — «Бу-буу, пой» Дэйва Фляйшера и «Уверенность в завтрашнем дне» Мэнни Гулда и Бена Харрисона. В «Бу-буу, пой» рассказывается о некоей полузаброшенной фабрике по производству ядовитого пойла, где танцуют под джазовую музыку скелеты, в то время как вокруг летают призраки, а в «Уверенности…» кролик Освальд вынужден спасать свою ферму от зловещего духа Великой депрессии, для чего он отправляется за лекарством к президенту Франклину Д. Рузвельту, и по пути в Вашингтон Освальд видит ряд сцен, отражающих влияние экономического кризиса: персонажа, прячущего деньги под матрац, а также взбесившиеся толпы у банков и на бирже.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/10/galapremieremicket.jpg)
Скорее опороченный, чем порочный
Подборку можно условно поделить на два раздела — мультфильмы-пародии и мультфильмы-песни. К первым относится упомянутый фильм «Гала-премьера Микки», наполненный гротескными образами звезд кино, «Красавчик Боско», в сатирическом ключе изображающий условности жанра «колониального фильма», «Ромео и Джульетта» — вольная экранизация самой печальной пьесы на свете, «Под русским соусом» пародирующий стиль «развесистой клюквы». К мультфильмам-песням же относятся «Бу-буу, пой», «Поезжай-ка в Баффало», «Убежала миска с ложкой», являющиеся анимационными переложениями популярных в начале 1930-х шлягеров, а также самый, пожалуй, безумный и сюрреалистичный мультфильм из всей подборки «Я спою факельную песнь», сочетающий в себе пародии на киноактеров и певцов, ряд комических скетчей и исполнение известных песен. Помимо этого в программу включены выбивающиеся из этих двух категорий мультфильмы: «Уверенность в завтрашнем дне», который выглядит почти как памфлет во славу «Нового курса» Рузвельта и «Я такой, каким уродился» — первый самостоятельный фильм моряка Попая, прославившего имя Дэйва Флейшера не меньше, чем предыдущая звезда его студии — Бетти Буп. Завершать сеанс анимации 1933 года будет как раз мультфильм «Баззи Буп на концерте», где Бетти появится не в роли сексапильной, привлекательной девушки, а в роли заботливой тетушки, ну а главной героиней окажется ее непоседливая племянница Баззи. Этот мультфильм выйдет в 1938 году, когда Кодекс будут вынуждены соблюдать уже все. И образ Бетти Буп, и множество других анимационных персонажей к этому времени подвергнут кардинальным изменениям. То же самое произойдет с игровым кино.
Разумеется, кинематографисты к концу 1930-х научатся обходить самыми разными путями правила Кодекса, научатся говорить намеками и эзоповым языком, что сделает кинематограф чуть более тонким и изощренным, но все же он утратит то прямое воздействие на зрителя, ту свободу, дерзость и раскрепощенность, что были свойственны кино периода Великой депрессии и pre-Code.