Почему Сенцов?
В последнее время очень часто, кто с вызовом, а кто нейтрально, спрашивают: «А почему Сенцов? Почему он? Что он вам сдался? Почему вы заступаетесь за него, а не за Кольченко, Савченко, Вышинского, русских в Прибалтике, мусульман в Бирме, негров в Америке и мирное население ДНР и ЛНР (нужное подчеркнуть)?»
Проще всего дать ответ на этот вопрос мне: «Потому что Олег мой друг, а за друзей надо заступаться». Каждый находит причину для себя сам — в чем тут дело, почему в 20-летнем приговоре «за намерения» украинскому режиссеру из Крыма есть что-то такое, что разделило нашу жизнь на до и после. И оказывается, что у каждого эта причина есть, даже если он пока об этом и не знает.
Кинематографисты всего мира защищают Сенцова, потому что он их коллега, и они верят в то, что даже если Олег собирался участвовать в актах символического протеста, это не делает его террористом. Условные «либералы» защищают его потому, что не верят следствию — и для этого есть много оснований, в том числе и полная уверенность в применении угроз и пыток. Люди, для которых важны понятия права и справедливости, просто указывают на то, что ситуация присоединения Крыма, как к ней ни относись, временно отменила все нормы и законы, и уже поэтому все люди, против воли в нее вовлеченные, заслуживают снисхождения и прощения. И даже условные «патриоты» могли бы поддержать Олега — вряд ли им приятна мысль о том, что присоединение Крыма было чем-то вроде ловкого карточного фокуса; им нравится думать и говорить о том, что на другой стороне были серьезные враги, а раз так, то врагов можно и нужно обменять на своих (а не выдавать лицемерно за банду террористов!), и даже простить, как кто-то где-то когда-то советовал. Тем более, после четырех лет в тюрьме. А кто-то просто верит Олегу — молодому, талантливому парню, который готов умереть за свои убеждения.
Вот почему Сенцов. Потому что причина поддержать его есть у каждого. Но есть и еще один смысл в том, что в центре всех этих событий оказался режиссер, выбравший между кинематографом и жизнью — жизнь. Что в данном случае может значить смерть. Мы ведь все сегодня не живем в реальности, а смотрим кино в своих виртуальных шлемах. Кто-то смотрит боевик о величии России, кто-то смотрит авторское кино о ее гибели. Эти фильмы могут быть хорошими и плохими, но разницы между ними нет никакой. Потому что в них никто не умирает по-настоящему, только на экранах. И вот появляется Олег, и мы видим, что он готов умереть, что он умрет, если не случится чуда. И мы понимаем, что надо что-то делать. И еще мы понимаем, что мир — один, и в нем живем все мы, независимо от моделей VR-шлемов на наших головах, и он не похож на те разные фильмы, которые мы привыкли смотреть.
И я верю, что в этом едином мире что-то еще возможно. И пусть это начинается с карикатурной малости — например, с того, что заклятые недоброжелатели уже делятся в фейсбуке постами друг друга о Сенцове. Но, может быть, завтра получится собрать разных людей из разных лагерей, чтобы спасти хотя бы одну человеческую жизнь. Мне кажется, наш последний шанс — это согласовать позиции и собрать митинг, на который придем не только «мы», но и — беру фамилии с потолка — Миронов, Хаматова, Пиотровский, Сокуров, Познер, Гергиев… Да хоть Дудь со своими миллионами подписчиков. Да хоть Михалков — он же заступался за Сенцова? Потому что у каждого есть причина. Только не все еще об этом знают.
Читайте также
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Школа: «Теснота» Кантемира Балагова — Области тесноты
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой