Ирина Павлова
Ирина Павлова

Russen in Berlin


Интерес к советскому (ныне российскому) кино традиционно выделял Берлинский фестиваль в большом международном фестивальном триумвирате. Именно Берлинале в течение десятилетий наводил культурный мост между странами Западной и Восточной Европы. Поэтому русские и русское — всегда одно из самых любопытных явлений в Берлине. И на прошедшем фестивале, в частности. Знакомые лица мелькали на каждом шагу: участники конкурсной и информационной программ, журналисты и критики, продюсеры и дистрибьюторы, директора и представители внутренних российских фестивалей, просто досужие лица и тусовщики от российского кино. Их (нас) и обычно бывает много, но в этом году Берлин ими (нами) был просто наводнен.

В представительную программу из России и нашего «ближнего зарубежья» входило одиннадцать фильмов (по другим подсчетам их было четырнадцать). По прошествии времени интересно не только прояснить принципы, по которым эта программа формировалась, но и понять мотивы, которыми, так или иначе, руководствовались члены жюри в распределении призов и публика в награждении овациями.

Среди всех российских фильмов безусловным успехом у западных гостей фестиваля пользовались две внеконкурсные картины: «Окно в Париж» Юрия Мамина и «Анна 6–18» Никиты Михалкова.

Успех «Окна в Париж» был предопределен жанровыми пристрастиями режиссера, с одной стороны, и традиционной отзывчивостью берлинской аудитории — с другой. «Окно в Париж», которое и впрямь дает немало поводов для смеха, шло под оглушительный хохот и аплодисменты. Знакомая немецкая журналистка потом живо интересовалась у меня, где она может достать кассету: ей непременно хотелось записать «замечательные русские остроты и выражения».

Идея фильма Михалкова беспроигрышна сама по себе: в течение двенадцати лет режиссер снимал свою растущую дочку, из года в год задавая ей одни и те же несколько вопросов. А девочка каждый раз забывала о том, что говорила в прошлом году, и отвечала по-новому. После чего Михалков собрал все воедино и дал ответам свой кинематографический (хроникальный) и словесный (закадровый) комментарий. Благосклонность западной публики понятна: позиция Михалкова по отношению к событиям последних двенадцати лет в нашей стране ей безусловно интересна. И сама эта позиция позволяет продемонстрировать высокочтимую политическую корректность и художественную терпимость. Иное дело — соотечественники, которым предложено эту позицию разделять либо нет. Хотя и здесь в хоре почти всеобщего неприятия звучали порой восторженные отклики — в прямой зависимости от политических и эстетических пристрастий.

За перестроечные и постперестроечные времена в нашем сознании выработался своего рода стереотип «русского фильма на Берлинале», образцом которого являлся «Караул» Александра Рогожкина. В общих чертах его облик можно определить так: фильм с отчетливо артикулированной социальной проблематикой в нетрадиционной стилистике.

Представленный в конкурсной программе фильм Семена Арановича имеет лишь косвенное отношение к сложившейся модели: «Год Собаки» идеально соответствует статусу «социального фильма», однако решен в традиционной манере и явно ориентирован на широкого зрителя.

По поводу «Года Собаки» фестивальная аудитория резко разошлась во мнениях. Битком набитый зал пресс-центра на полторы тысячи мест к фильму остался холоден: десяток вежливых хлопков в финале вместо обычных здесь аплодисментов. Зато в главном фестивальном зале — заплаканные лица, овации и поздравления. Так смотрели фильм члены жюри и публика.

На мой взгляд, фильм Арановича о двух изгоях общества, которые невольно попадают в заряженную радиацией зону, в свою очередь попал на волну киномоды: сегодня особенной популярностью пользуются сюжеты о любовных отношениях между стареющей дамой и молодым мужчиной, а также сюжеты, замешанные на экологических проблемах. Предложенная Арановичем история удачно соединила оба сюжетных варианта и тем определила призовую судьбу фильма.

На «Тихих страницах» Александра Сокурова оба фестивальных зала тоже были полны, хотя Сокуров создает свои фильмы безо всякого расчета на зрительский успех и публичную судьбу. Ситуация оказалась прямо противоположной. Пресса встретила фильм восторженно. К окончанию показа в главном зале осталась примерно треть публики, однако это были настоящие поклонники Сокурова и его кинематографа. Бесспорно, «Тихие страницы» — это уникальный фильм, который будут изучать и который станет достоянием кинокультуры. Другой вопрос: компенсирует ли это программную неконтактность фильма со зрителем? «Отчего ваших режиссеров совершенно не интересует возможность зрительского успеха? — спросил меня американский коллега после просмотра внеконкурсного фильма Александра Рогожкина „Акт“. — Неужели они и их продюсеры настолько богаты?» Фестивальный успех Рогожкин впервые ощутил после триумфа фильма «Караул» здесь же, в Берлине. После чего он выработал для себя некий «алгоритм успеха», который поначалу себя оправдывал: «Жизнь с идиотом» провела турне по многим международным фестивалям. Однако на нынешнем Берлинале «Акт» был встречен с иронией именно представителями западной прессы. И даже после просмотра «Увлечений» Киры Муратовой — режиссера для Берлина в высшей степени авторитетного — приходилось слышать похожее. «Россия, кажется, окончательно превратилась в полигон для экспериментов», — сказал, выходя из зала, незнакомый мне господин.

Эта ирония симптоматична: в контексте фестивальной программы авангардистские поиски выглядели явлением более чем локальным. Вполне понятно стремление бывших советских и восточноевропейских режиссеров закрепить достигнутый фестивальный успех, по-прежнему снимая сложносочиненные фильмы. Но это стремление отодвигает их на периферию кинопроцесса, где сегодня так называемые «фестивальные фильмы» и существуют.

Публикуя статью петербургского критика Ирины Павловой о Берлинском фестивале, редакция тем не менее придерживается иного взгляда на роль и место современного авторского кинематографа в кинопроцессе. В наступившие времена драматичное противостояние авторского и коммерческого кинематографа стало реальностью. Но именно фестивали и критики должны помнить о том, что достижениями авторской «обочины» не замедлит воспользоваться «мейн-стрим». Ниже мы приводим отклики западных критиков на берлинскую премьеру фильма Александра Сокурова «Тихие страницы».

Симоне Моренгольц

Как бесплотные тени, они одиноко следуют по темным коридорам, повинуясь дыханию времени. Звук остается нашей единственной связью с реальностью. Мы напряженно вслушиваемся в плеск воды, обрывки разговоров, вскрики (или это смех) и неясный заводской гул… В фантастическом эпизоде люди прыгают в воду канала — в прежнее безумное счастье? в смерть?

Петер Бухка

Мистик петербургского кино и постоянный гость Берлинале — он в своем внимании к стилю являет собой художника необузданной воли. С печалью пишет он в «Тихих страницах» суровые эскизы людских бедствий. Ни один солнечный луч не попадает в мир этого сравнительно короткого фильма, который тянется, однако, с гнетущей медлительностью.

Джеофф Браун

Фильмы этого постоянно работающего режиссера никогда не имели коммерческого проката в Англии, но знатоки кино давно знакомы по фестивалям с творчеством последователя Тарковского, живописная палитра которого состоит из серого, черного и охры. Бесплотные герои, образы которых навеяны мрачными страницами русской классической литературы XIX века, появляются и исчезают в пустынном городе с набережными, полуразрушенными арками и клочьями тумана. Малеровские «Песни умерших детей» прорываются сквозь звучание падающих капель, разбитых вдребезги бутылок и случайных разговоров. Это тот случай, когда фестиваль, подобный Берлинскому, предоставляет прекрасную возможность вновь заявить о себе.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить