Охотник
Лес. Утро.
СЕАНС – 37/38
Собак не было видно. Был слышен их лай. Они где-то впереди за растительностью.
Пятидесятилетний Иван Дунаев стоял боком у ствола дерева, держа ружье наготове. Он смотрел туда, откуда был слышен лай. Лай потихонечку отдалялся. Дунаев направился в сторону лая. Он шел, осторожно отодвигая ветки, пытаясь не наводить лишнего шума.
Пройдя метров пятьдесят, он остановился и прислушался.
Лай как будто уходил вправо. Дунаев два раза ударил палкой о приклад ружья и встал за ствол дерева. Постепенно лай собак приближался. Иван приставил ружье к плечу. Спустя время выстрелил. После выстрела, Дунаев тронулся с места. Залез в кусты.
Лес. День.
Повесив зайца на ветку дерева, Иван потрошит его и бросает внутренности собакам. Собаки едят кишки зайца.
Дорога в поле. День.
Машина Дунаева ехала по пыльной проселочной дороге, оставляя след пыли в воздухе.
На заднем сидении были разбросаны все охотничьи аксессуары: двустволка, патронташ, рюкзак, из которого торчали хлеб, сало, нож, на полу валялся убитый заяц. В окне кузова пикапа видны были морды собак, они шатались от неровной дороги.
Высунув руку с сигаретой в окно, Дунаев держал руль правой, уже забыв об охоте, атрибуты которой расположены были на заднем сидении и в кузове. Вдали от дороги была видна ферма. Дунаев посмотрел в ее сторону.
Двор и дом Дунаева. День.
Дунаев привязал на цепь собаку, затем прошел к машине, достал из нее убитого зайца, ружье, рюкзак и направился к дому. Войдя внутрь, Дунаев снял сапоги, прикрыл оставшуюся открытой дверь и босиком прошел в гостиную. В гостиной было убрано, скатерть на столе, цветы в вазе, занавески аккуратно завязаны. Дунаев обвел взглядом комнату, затем вернулся в прихожую и положил зайца на стул. Не снимая куртки, налил себе из крана полный стакан воды, сел за убранный стол и выпил. Затем выглянул в окно, в окне виднелось свежевспаханное поле и озеро внизу. По двору ходили индюки, чуть дальше стоял трактор с прицепом.
Дом Дунаева. Вечер.
Дунаев с сорокапятилетней женой, восемнадцатилетней дочерью и десятилетним сыном ужинал за большим обеденным столом. Соленые грибы, вареная картошка, мелко нарезанное сало и чай — это все, что лежало на столе. По фону тихо говорил телевизор, речь шла о сериальном признании двух обманутых супругами людей друг другу. Никто телевизор не смотрел.
Дорога к свинарнику. Раннее утро.
Дунаев сидел за рулем. Рядом, покачиваясь от неровной дороги, сидел худой Виктор. Вдали появились деревянные ворота свинофермы. За ними была видна крыша фермы. Справа от дороги в большой траве появился культиватор. Виктор посмотрел на культиватор и опустил окно.
Двор свинофермы. Утро.
Иван с Виктором, поставив пикап в отдалении от здания, неторопливо шли к дверям фермы. По дороге Виктор подобрал валяющуюся деревяшку и выбросил в сторону.
Здание фермы. Утро.
На ферме уже находился Петя, работник Дунаева на свиноферме, он наливал воду свиньям. Петя за руку поздоровался с Виктором и с Дунаевым.
— Здорово, Петь, — сказал Виктор.
— Привет. — Добавил Дунаев.
Мужчины прошли до последней секции. Там хрюкали две откормленные кастрированные свиньи. Все втроем некоторое время смотрели на думающих о чем-то свиней. Дунаев пошел обратно к выходу.
— Дай перчатку, — сказал Виктор Пете.
Петя снял левую перчатку и отдал Виктору.
Виктор открыл дверь секции, и, поймав одну свинью за ухо, стал тащить ее наружу. Петя держал свинью за хвост.
Свинья визжала.
Ферма — Двор фермы. Утро.
Дунаев шел в сторону выхода. Сзади доносился визг cвиньи. Иван вышел на двор и направился в сторону машины. Визг прекратился. Дунаев открыл дверь машины и достал с торпеды пачку сигарет и зажигалку. Он закурил и посмотрел назад в сторону здания фермы. Там из одного здания выбежала свинья и по искусственно сделанному коридору самостоятельно пробежала к другому маленькому зданию, предназначенному для забоя. За ней прогулкой проследовали Виктор с Петей. Они зашли в здание забоя, после чего снова послышался визг свиньи. Дунаев посмотрел вниз, вокруг его ног кружились котята. В какой-то момент раздался глухой звук удара. Визг прекратился. Спустя минуту из-за угла появился Виктор в клеенчатом переднике и с длинным ножом в руке, появилась его спина, он стоял и смотрел на что-то внутри здания. Затем положил нож на угол виднеющегося в проеме двери металлического стола.
Дунаев направился к зданию забоя, и, не дойдя несколько метров, остановился и с расстояния заглянул внутрь. Виктор стал крутить ручку кранаподъемника, похоже, они с Петей подвешивали убитую свинью за заднюю ногу. Дунаев молча смотрел на происходящее.
Постояв так некоторое время, Иван направился к пристройке фермы с другой стороны от забоя. Он вошел в маленькую комнату, которая служила его кабинетом. Иван сел за стол, достал из кармана бумажку с надписями и положил перед собой, из ящика он достал журнал и стал переписывать записи с бумажки в журнал. Каждую запись о расходах: расходы за корма, за строительные материалы, за топливо, за дрова, и т.д., все это он записывал на отдельно отведенные для них страницы. Затем Дунаев достал из того же ящика калькулятор и стал считать суммарные расходы за последний месяц.
Навес перед пристройкой-кабинетом. День.
Иван, Виктор и Петя под навесом ели суп из больших тарелок. На столе лежало много толсто нарезанных кусков хлеба и зелень. Петя обгладывал большую кость. Дунаев отставил тарелку супа и закурил сигарету. Виктор взял свою тарелку и пошел к привязанной на цепь собаке выбросить кость. Петя продолжал доедать суп. Виктор бросил кости собаке. Тут же появилась другая маленькая собака, ей тоже перепала пара костей. Дунаев смотрел в сторону собак и продолжал курить.
Двор дома Дунаева. Дом Дунаева. Вечер.
Пикап остановился во дворе Дунаева. Виктор и Дунаев вышли из машины. Иван откинул борт пикапа и стал тащить одну из двух тушек за заднюю ногу. Виктор взял тушку за передние ноги. Они вдвоем внесли мертвую свинью в гараж рядом с домом и повесили в специальном холодильнике для мяса. Выйдя во двор, Виктор подошел к висевшему на стене умывальнику и помыл руки. Дунаев закрыл дверь гаража.
— Положишь мне деньги на телефон? — спросил Виктор, вытирая руки о серое полотенце.
— Да, положу.
Виктор встряхнул мокрые руки и посмотрел на привязанную на цепь собаку.
— Здорово, Фома.
Фома вилял хвостом.
Из дома вышел сын Дунаева Коля.
— Енотов хочешь посмотреть? — спросил Виктор Колю.
— Хочу.
— Завтра приходи, покажу.
Семья Дунаева. Вечер.
Иван сидел в кресле перед телевизором. Рядом с ним был его одиннадцатилетний сын Коля. Дунаев сидел ровно и курил сигарету, в другой руке держал маленькую для его рабочей руки пепельницу.
Мальчик встал и вышел. Спустя некоторое время он вернулся с книжечкой в руке, положил ее одной правой рукой на колени и стал искать нужную страницу, при этом помогая руке коленями.
За их спинами появилась сорокапятилетняя жена Дунаева и стала убирать со стола. Ей помогала девятнадцатилетняя дочь.
Дом Дунаева. Раннее утро.
Утром жена кормила мужа и сына завтраком. Хлеб, молоко, вареные яйца. Мальчик побил яйцо об стол и стал одной рукой чистить.
— Дай, помогу.
Иван взял яйцо у сына, почистил (почерневшими и потрескавшимися руками) и отдал обратно. Коля быстро съел его, встал со стола и подошел к матери, она помогла ему надеть на спину рюкзак.
Двор Дунаева. Раннее Утро.
Дунаев с женой погрузили из холодильника вторую тушку в кузов пикапа. Тушка была тяжелой, килограмм семьдесят. Жене, привыкшей к тяжелой работе, было под силу нести 30–35 килограммов. Иван закрыл борт, сел за руль и выехал со двора.
Дорога в город. Утро.
На дороге висел утренний туман. На полях были видны свежесобранные копны сена. Некоторые поля были зелеными от озимых. Местами еще не была собрана кукуруза, а там, где уже успели ее собрать, земля была перепахана глубоко.
Двор Виктора — Сарай. Еноты. Утро.
Виктор и Коля спускались по вспаханному участку земли в сторону сарайчика. Коля шел с рюкзаком на спине. Виктор держал в руке большой фонарь. Он подобрал рядом с сараем брошенную палку и открыл дверь.
— Заходи быстрей. — Сказал он ребенку.
Коля вошел. За ним вошел Виктор и прикрыл дверь. Он стал светить фонарем по разным углам.
— Вон они.
Виктор подсветил под проваленный местами гнилой пол, из-од которого торчали носы енотов.
— Сколько их, два? — спросил мальчик.
— Три.
Виктор стал палкой вытаскивать одного из енотов и быстро оймал его за шкирку.
— Выходи быстро, а то выбегут.
Коля вышел, за ним вышел и Виктор.
— Держи, — протянул он ребенку енота.
Коля взял енота за шиворот, лапки у того были смирно спущены вниз.
— А убежать они могут? — спросил Коля.
— Роют. — Сказал Виктор.
Колония-поселение. У склада. Утро.
Машина Дунаева задним ходом подъехала к воротам склада. Прапорщик вышел из здания и стал ждать, когда Дунаев спустится с машины. Две осужденные женщины в гражданской одежде открыли ворота. Дунаев поздоровался с прапором и откинул борт машины. Он потянул одну из тушек за ноги и женщины не без труда понесли ее на склад.
— Не взвешивал? — спросил прапор.
— Нет, — ответил Иван.
Женщины вернулись. Дунаев помог им донести вторую тушку до весов. Прапор стал двигать гирьки весов вправо и влево.
Дунаев вышел на двор, закурил сигарету и посмотрел в сторону кучки женщин, идущих к проходной. Женщины были разного возраста. Все в какой-то серой одежде. Появился прапор.
— Сто двадцать всего.
Он достал из кармана калькулятор и быстро посчитал.
— Сто двадцать на сто десять… Итого — тринадцать двести. — Сказал он Дунаеву.
Дунаев ничего не ответил. Прапор вошел в бытовку, Иван последовал за ним. Прапор достал из кармана деньги и стал пересчитывать. Дунаев сел в старое кресло.
— Тебя начальник колонии просил зайти. — Сказал прапор.
Дунаев взял пульт и включил маленький телевизор.
Свинарник. День.
Петя кормил свиней. Из ведра насыпал им корм. Затем взял шланг и стал смывать навоз в сторону канавки. Дунаев некоторое время смотрел, как свиньи ели корм. Затем он прошел в следующее помещение. В одной из секций совсем маленькие поросята сосали грудь свиноматки. Дунаев открыл дверь секции и вошел внутрь. Поросята бросили сосать грудь матки и через дырку выбежали в другую секцию, где горела обогревающая лампа. Дунаев поленом закрыл проход.
Двор свинарника. День.
Дунаев, засунув руки в карманы бушлата, вышел из свинарника и подошел к открытой двери маленького здания для забоя свиней. Внутри Виктор чинил большой холодильник.
Разложив на полу детали, он сидел на корточках и возился с одним из них. Дунаев не стал окликать его, некоторое время стоял и смотрел на худую спину Виктора.
Виктор заметил Ивана, встал и подошел к нему.
— Вот такую херь надо купить.
Дунаев забрал деталь и, не особо разбираясь в ней, покрутил в руке.
— Реле?
— Термостат. — Ответил Виктор.
Дунаев бросил деталь под пассажирское сиденье.
— Был у начальника зоны, — сказал Дунаев, — у них там цех по мешкам на фабрике закрылся, он спрашивал, можем ли мы двух женщин взять на трудоустройство.
Виктор не сразу ответил.
— А почему в Локню не отправят?
— До Локни далеко, и, говорят, нужно, чтобы они вместе ездили на автобусе.
Дунаев достал из машины термостат и посмотрел на него.
— Завтра поеду посмотрю.
— Если цех будем брать колбасный или здание оформим, то можно их на черную работу, а Петю уже туда, в цех. Все равно он один не справляется.
Дунаев бросил термостат обратно в машину.
— А сколько им надо платить? — спросил Виктор.
— Четыре, где-то.
Виктор сильно оттянул плечи назад, как будто хотел вправить кости в позвоночнике.
Озеро. Лодка. День.
Иван Дунаев с Колей плыли в лодке. Иван греб. Коля сидел на носу за спиной отца. По курсу виден был небольшой остров, весь засыпанный желтыми листьями берез.
Дунаев греб монотонно, не очень налегая на весла, пытаясь не потревожить скорость хода мыслей, и пространство зависшего в тихой погоде времени. Все это медленно тянул он от одного берега к другому.
Остров. День.
Иван шел впереди, Коля — сзади. В руке Иван держал деревянный крест, в другой руке он нес лопату. Под ногами еще шелестели уже не совсем сухие листья. Когда они дошли почти до середины острова, Коля ушел влево и исчез из виду. Иван остановился у больших четырех берез. Он подошел к одной из них вплотную и посмотрел наверх. Затем подошел к косо стоящему старому прогнившему кресту и вытащил его.
— А его прямо здесь убили?- послышался голос Коли.
— Нет, на льду. — Ответил Дунаев.
— А почему здесь похоронили?
— Похоронили, где попало. Тогда мужиков не было. Одни бабы. Они его здесь и похоронили.
— А самолет где остался?
— Где-то там. — Показал рукой Иван куда-то влево.
Дунаев взял лопату и стал копать небольшую яму на месте старого креста. Затем воткнул острым концом крест в землю, несколько раз ударил по нему лопатой и стал засыпать яму землей. Коля очищал могилу от листьев и аккуратно клал по контуру палки.
Дунаев дождался, пока Коля положит последнюю палку, затем взял сына за плечо и пошел с ним к лодке.
[…]
Окраина города. Дорога. Утро.
Дунаев ехал по дороге мимо некрасивых старых гаражей.
После гаражей справа появилась женская колония. У колонии Иван завернул налево и стал набирать скорость. Проезжая мимо автобусной остановки, он заметил кого-то и остановил машину. Сдал назад и открыл пассажирскую дверь. В салон села Люба.
— Доброе утро, — сказала Люба.
— Опоздала на автобус?
— Нет. Он не приехал.
Иван тронул машину.
Некоторое время ехали молча. Это в первый раз, когда они остались вдвоем. Лишь изредка осторожно бросали взгляд друг на друга. Это были любопытные взгляды, получающие информацию об отношении друг к другу.
— Как Рая?- спросил Дунаев, в очередной раз посмотрев на Любу.
— В больнице. У нее с легкими проблемы.
— Что-то серьезное?
— Думаю, да, — ответила Люба.
Иван перевел взгляд с ее лица на торчащие из-под юбки прижатые друг к другу худые коленки. От тряски машины коленки временами отходили друг от друга. Дунаев достал из кармана пачку сигарет, но та оказалась пустой. Он смял пачку и бросил между сиденьями.
— Достань из бардачка сигареты, — попросил он Любу.
Люба без промедления открыла бардачок. В бардачке кроме сигарет валялись какие-то бумаги и охотничьи патроны. Она сняла целлофановую обертку с пачки и протянула сигареты Дунаеву. Иван открыл пачку и закурил. Когда он прикуривал, Люба посмотрела на его потрескавшиеся руки и лицо. Дунаев бросил спички на торпеду и опустил стекло. Он курил медленно, глядя на дорогу. А потом снова посмотрел на нее.
Люба чувствовала взгляд Ивана, но не отвечала, она смотрела прямо, на дорогу. Затем она отвернулась в бок, оставив ему свой затылок. Отвернулась, потому что улыбалась.
— Не холодно? — спросил Иван.
— Нет, нормально.
Дунаев выбросил недокуренную сигарету и поднял стекло.
— Сколько тебе лет, Люба? — спросил Дунаев.
— Скоро сорок.
Ферма. День.
Здесь Дунаев и Люба делают что-то вместе.
Работают вместе, молча, почти физический контакт, на расстоянии нескольких десятков сантиметров. Допустим, он держит поросят, а она делает им прививки. (Или она держит мешок, а он засыпает зерно).
Ферма. Под навесом. День.
Люба сидела на лавочке и кормила котят, которые кружились у ее ног. Шел дождь и барабанил по крыше навеса.
Доносился звук игры в нарды. Это играли Виктор с Петей.
Дунаев курил сигарету и следил за игрой. Люба смотрела на игроков, на Дунаева.
Коля сидел рядом с Любой. Решив, что она ему хороший собеседник, он рассказывал ей историю самолета, утонувшего в их озере.
— Папа не говорил, что у нас в озере на дне самолет лежит?
— Нет, не говорил.
— А Витя тоже не говорил?
— Нет.
— У нас в озере, на дне, самолет лежит. Он во время войны сел на замерзшее озеро. Летчика немцы пристрелили. А самолет весной утонул, когда лед растаял. Мы с Витей фонарь будем подводный делать, чтобы дно подсветить и посмотреть, что там.
— А озеро глубокое?
— Пятнадцать метров.
Люба подумала немного и посмотрела на Дунаева. Пятидесятилетний Иван почти отдыхал и спокойно о чем-то думал. Он соединил свои руки на затылке, и она обратила на это внимание. Смотрела на его лысый затылок. Коля продолжал свой рассказ. Люба наконец снова обратила внимание на Колю, отвернувшись от Дунаева. В этот момент Иван, не снимая рук с затылка, медленно повернул голову назад и увидел говорящего Колю и слушающую его Любу. В ее лице было какое-то спокойствие, наличие отцовского тепла к ребенку.
Она улыбалась. Дунаев отвернулся от них и посмотрел на играющих. Виктор проиграл, он положил кости и встал с места.
— Ладно, поехал я, — сказал он. — Ну че, поедешь со мной? — обратился он к Коле
— Поехали. Куда едем?
— В Локню, за соляркой.
— Витя, я завтра еду в Ярославль, — сказал Дунаев.
— С Колей? — спросил Виктор.
— Да.
— А когда обратно?
— Дней через десять. Позвоню тебе.
Виктор с Колей пошли к машине. Чтобы не намокнуть под дождем, они пробежали вторую половину пути. Дунаев посмотрел в сторону сына: его левая рука на бегу болталась как палка. Они сели в машину Виктора и уехали.
Дунаев убрал руки с затылка, достал из кармана ключи, покрутил их в руках и встал со стула.
— Я тоже поехал, — бросил он в воздух.
— Счастливо, — сказал Петя.
— До свидания, — сказала Люба.
Дунаев, несмотря на дождь, не побежал, он подошел и сел в машину.
Дорога. Машина Дунаева. Вечер.
Дунаев, уже в машине, засунул руку в один карман куртки, затем во второй, но не смог найти, что искал.
Иван остановил машину, развернулся и поехал обратно.
Двор фермы. Ферма. Вечер.
Дождь лил по-прежнему. Дунаев вышел из машины и направился к зданию. Войдя внутрь, Дунаев подошел к раздевалке и постучал в дверь.
— Да… — услышал он голос Любы.
Дунаев открыл дверь. Помытая Люба надевала на себя кофту.
— У меня телефон остался, — сказал Дунаев.
— Я положила его вам на стол.
Иван прикрыл дверь, сделал шаг, но не дальше, постояв некоторое время у закрытой двери, он снова открыл ее и посмотрел на Любу. Она медленно застегивала пуговицы на кофте и тоже смотрела на Дунаева. Иван вошел в раздевалку и медленно подошел к неподвижно стоящей женщине. Остановившись перед ней, Дунаев просунул руки ей в подмышки и мягко притянул ее к себе. Она подчинилась и, закрыв глаза, прикоснулась телом к его промокшей одежде. Постояв так некоторое время, она подняла свои руки и дотронулась ладонями до его лопаток. Они стояли так долго, ничего не происходило. Затем Дунаев вытащил руку и взял ее за грудь.
[…]
Дорога в город. День.
Дунаев с Колей ехали в машине. У Коли на коленях лежала раскрытая карта. В машине было включено радио. Коля смотрел в окно. За окном шел снег. Они проехали мимо указателя: «Мемориал Александра Матросова — 28 км».
Коля проводил взглядом указатель.
— Пап, что значит мемориал?
— Это как памятник… — Дунаев задумался и не нашел, что добавить. — Ну, в общем, памятник это.
— А там видно, как он амбразуру накрыл?
— Матросов? Там Матросова-то самого нету. Столб такой высокий бетонный стоит с надписью и все.
— А амбразура есть?
— Нет, амбразуры тоже нет. Столб только.
Коля не смог придумать новый вопрос.
Шоссе. Машина Дунаева. Ночь.
Дунаев и Коля ехали в машине. Коля не спал. Он потянулся к заднему сиденью и достал из сумки термос. Зажав термос коленями, Коля открутил крышку.
Иван взял термос у ребенка и налил чай в крышку термоса. Ребенок отпил пару глотков и протянул крышку отцу. Иван выпил до конца. Затем посмотрел, как Коля одной рукой закручивает крышку.
— Не хочешь спать? — Спросил Иван.
— Нет пока.
Реабилитационный центр. Палата. Ночь.
Дунаев помогал Коле снять свитер. Сонный Коля залез под одеяло. Дунаев выключил свет и начал раздеваться сам.
Реабилитационный центр. Кабинет врача. День.
Дунаев, в халате, накинутом на плечи, сидя у окна, наблюдал за врачом, который проверял руку Коли. Он проверял суставы, сравнивал одну руку с другой, затем положил Колю на кушетку и стал осматривать позвоночник.
Реабилитационный центр. Кабинет врача. День.
Врач сидел за столом, Дунаев — напротив него, с другой стороны стола.
— Для полного обследования понадобится неделя. Анализы крови, магнитная томограмма мозга, самого плечевого сустава, пункция мышечных тканей. Параллельно будем проводить упражнения и необходимое лечение на период обследования. Через две недели посмотрим на результаты и сможем более конкретно поговорить. С завтрашнего дня начнем процедуры. У нас здесь есть парк. В свободное от лечения время можете гулять по парку. Есть видеозал. Есть спортзал. Можно поиграть на компьютере. В номерах у нас телевизоров нет, можно смотреть телевизор в холле до 11-ти вечера.
Кабинет терапии позвоночника. День.
Дунаев видит, как лечат других людей, видит разных взрослых инвалидов. По коридору ходят люди с костылями, с шинами.
У телевизора. Вечер.
Дунаев и Коля вместе с остальными больными смотрят висящий на потолке коридора телевизор.
Парк и озеро реабилитационного центра. День.
Озеро еще не было замерзшим. Дунаев на маленькой лодке катал Колю по озеру.
Коля замолчал и стал смотреть в сторону берега. Дунаев обернулся и увидел гуляющих по берегу мать с сыном, у мальчика был протез на ноге. Дунаев развернул лодку и поплыл обратно.
Реабилитационный центр. Холл. День.
Приватный разговор с доктором. Доктор намекает, что, возможно, рука не сможет вылечиться и тогда надо будет подумать о протезе. Надо быть к этому готовым. Но пока еще рано говорить об этом.
Шоссе. Дорога обратно. Ночь.
Коля спал на заднем сидении. Дорога была вся заснежена, и не было встречных машин. Дунаев вел машину медленно. По радио играла песня «Бела Чао».
Дом Дунаева. Гостиная. Вечер.
Вся семья ужинала за большим столом. Коля ел с удовольствием, дочь ела сдержанно. Жена почти не ела, как-то нехотя и тяжело клала в рот ложку с супом. Дунаев смотрел в свою тарелку и ел, не желая встретиться взглядом с женой, которая время от времени поглядывала на молчащего мужа. Дунаев налил водки и выпил.
[…]
Дом Дунаева. Комната Дунаева. Ночь.
Жена лежала как обычно, прижавшись к мужу. Дунаев глядел в потолок. Она поглядывала на мужа и ждала, что он что-нибудь расскажет о поездке, но Дунаев лежал молча.
— Иван, ну чего? — сказала, наконец, жена.
— Съездили нормально. Летом надо будет еще раз съездить. — Сказал Иван.
Жена подождала, что он еще что-то скажет, но Дунаев ничего не добавил.
— А что еще сказали?
— Ничего. Сказали продолжать физкультурой заниматься и летом приехать.
Жена замолчала.
— Там у них очень серьезные тренажеры есть. Разрабатывают кости и мышцы… И отдыхать там хорошо. Коле понравилось.
[…]
Лес. Зима. День.
Дунаев стоял около дерева и держал в опущенной руке ружье. Он одной рукой поднял ружье, прижал его одной рукой к плечу и выстрелил. Затем прицелился снова и выстрелил еще раз. Некоторое время держал ружье прижатым к плечу, затем опустил ружье, все продолжая держать его в одной руке, и медленно тронулся с места. Пройдя метров сорок, он подошел к огромному убитому кабану. Кабан лежал задом к Дунаеву. Это был самец.
Читайте также
-
«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»
-
Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике
-
Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи
-
Опять окно — Об одной экранной метафоре
-
Территория свободы — Польша советского человека
-
Ничего лишнего — Роджер Эберт о «Самурае» Мельвиля