На «третьей волне»
Во время празднования столетия Дзиги Вертова в 1996 году в России и в Европе появилось множество серьезных статей, посвященных великому кинорежиссеру. Это был уже третий всплеск интереса к Вертову — первый произошел на пике его творчества, в 20-х годах, второй же пришелся на 60-е годы. Рефлектирующий кинематографист, который сознательно встает в «оппозицию» к игровому украшательству и основным принципам советского кинопроизводства (и едва ли не к советской системе в целом): этот Вертов пришелся тогда по сердцу и кинематографистам (Жан Руш, Ришар Серра, группа Dziga Vertov, в состав которой входили Жан-Пьер Горэн и Жан-Люк Годар), и теоретикам (Аннетта Михельсон, Маша Энценсбергер, Дэвид Бордуэлл, Пьетро Монтани, Жиль Делез, Малькольм Терви), и историкам кино (на Западе, прежде всего, стоит отметить Сет Фельдман).
«Третья волна» достигла апогея в октябре 2004, когда в итальянском городе Сачиле состоялась крупнейшая в истории ретроспектива фильмов Вертова, куратором которой был Юрий Цивьян. Эта ретроспектива позволила проследить траекторию развития Вертова не только на всем протяжении его «немого» периода, но и (как указал Цивьян в предисловии к каталогу) в качестве единого и непрерывного процесса, своего рода бальзаковской (и ленинистской!) «человеческой комедии», рассказанной средствами кинодокументалистики.
Во время этой ретроспективы публике были представлены две книги: англоязычный сборник «Lines of Resistance» («Линии сопротивления») с обширными комментариями Юрия Цивьяна и Александра Дерябина, и собственная работа Дерябина — издание «Драматургических опытов» Вертова, куда вошли как реализованные, так и нереализованные сценарии великого режиссера.
Книга под редакцией Дерябина интересна во многих отношениях. Прежде всего, в ней представлены, тщательно отредактированы и откомментированы тексты всех сохранившихся сценариев документальных фильмов Вертова. В том числе не публиковавшиеся ранее, начиная с «Истории Гражданской войны» (1922) и «Трех песен о Ленине» (1934–1935) до «Клятвы молодых» (1944) и других поздних работ. В присутствии комментариев Дерябина сценарии Вертова становятся фундаментальным источником по ранней советской истории. В сборнике представлено множество сценарных вариантов и набросков (в особенности по таким картинам, как «Шагай, Совет!» 1926 года, «Шестая часть мира», «Одиннадцатый», «Три песни о Ленине» и «Колыбельная»), а также документов, относящихся к демонстрации этих фильмов, — в том числе не публиковавшиеся ранее «музыкальные сценарии» к «Шестой части мира» и «Одиннадцатому».
Но самое важное, что «Драматургические опыты» впервые представляют нам полную картину нереализованных планов Вертова. Некоторые из них относятся к совсем раннему периоду его деятельности: от «рекламных фильмов», как «Случай в магазине» (1923), до абстрактных «этюдов», как «Руки, ноги, глаза, темы» (между 1922 и 1924). Основную же часть составляют более сорока сценариев, написанных после 1934 года, в период вынужденного заката карьеры Вертова: этим нереализованным проектам посвящено более половины издания. Так, в случае фильма «Девушка и великан» (1940) различные варианты сценария дополнены полным набором раскадровок (выполненным художником Б. Елисеевым) — так что можно подробно проследить, как Вертов разрабатывал идею этого фильма. […]
«Драматургические опыты» существенно и неизбежно усложнят наше восприятие фигуры Вертова. Наиболее очевидным здесь представляется необходимость нового взгляда на вопрос о роли «сценария» и «плана» в концепции «неигрового кино», разработанной Вертовым. Как замечает Дерябин в предисловии к сборнику, после увольнения из «Совкино» вначале 1927 года за отказ представить своему начальнику Илье Трайнину сценарий картины «Человек с киноаппаратом», над которой он тогда работал, Вертов, кажется, начал относиться к этому вопросу гораздо более трепетно и осторожно. Мы не очень хорошо представляем себе, какой стала бы эта «первая» версия картины, хотя много метров были сняты для «Человека с киноаппаратом» во время съемок «Шестой части мира». В книге под редакцией Дерябина отсутствует одно важное свидетельство по этому вопросу — стенограмма дебатов в Ассоциации революционного кино (АРК) 16 февраля 1928 года, во время которых Вертов пытался защитить свое представление о различии между «сценарием» и «планом» перед лицом своих оппонентов. Жаль, потому что именно этот документ проливает иной свет на наше представление о позиции Вертова.
Как бы теоретики ни определяли место и роль «текста» в творчестве Вертова, очевидно, что, место каждого «опыта» может быть определено только в ходе тщательной реконструкции истории производства каждого конкретного фильма. Эту работу уже начали Лев Рошаль, Виктор Листов и особенно Дерябин в своем подробном разборе картины «Колыбельная».
Как бы то ни было, никакие подходы к изучению эстетических и политических взглядов Дзиги Вертова теперь уже невозможны без обращения к «Драматургическим опытам» Дерябина, важнейшему вкладу в «третью» волну изучения вертовского наследия.
Печатается с сокращениями
Читайте также
-
Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка
-
«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»
-
Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике
-
Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи
-
Опять окно — Об одной экранной метафоре
-
Территория свободы — Польша советского человека