Мульты — «Сеансу» отвечают…
Иван Максимов
В принципе Flash позволяет создавать мультфильмы, неотличимые от рисованных, и никаких ограничений по качеству здесь нет. Но у большинства флэш-аниматоров другие задачи: они не занимаются художественной анимацией. А то, что они делают, не требует качественной картинки. Я своим студентам всегда привожу в пример «Масяню» как пример чистой режиссуры, где нет и не нужно никаких анимационных изысков. Это режиссура в чистом виде. Плюс сценарий. Примитивное изображение позволяет не отвлекаться на второстепенные вещи, концентрируясь на главном. Я давно обратил внимание, что красота мешает юмору. Чем больше вкладываешься в изображение, тем менее смешно получается. А если важно, чтобы было смешно, нельзя углубляться в изыски. И именно такой стиль наиболее востребован в Интернете. Максимально доступный. Чтобы цеплял внимание и не требовал больших усилий для правильного восприятия.
Екатерина Андреева
Популярность Масяни — это частный случай резкого роста популярности анимации, ее удельного веса в искусстве конца 1990 — «нулевых» годов. Масяня — сестренка Шрека, Тугарина, транссексуальной девочки-Давида из фильма «Убить Билла» и бесчисленных японских героинь мультиплицированных комиксов манга для детей и взрослых. Мы наблюдаем общую интернациональную тенденцию: о многих вещах сегодня проще и правильнее говорить языком анимации. Например, бытовые зарисовки в Масяне выглядят элегантнее, чем во многих сериалах; ироничная версия Эйзенштейна и Куросавы в «Змее-Тугарине» возбуждает сильнее, чем постмодернистское кино; о русской идее — теме этого же мультфильма — вообще в полный эйзенштейновский рост и не скажешь, тогда как анимация позволяет избежать очень возможной пошлости; японские порномультфильмы шибче игровой продукции этого же назначения. Границы прежней сказочной анимации резко раздвигаются и позволяют в эстетике мультипликации представлять разнообразные темы и Высокого Искусства, и внеэстетических областей. На вопрос, почему это так, почему современный зритель предпочитает «несерьезную» анимационную форму изобразительного высказывания, может быть несколько ответов. Несомненно то, что в современном обществе меняется стиль игры, и комиксы во всех вариантах теснят героев мхатовской сцены и взрослого голливудского экрана. О «пуерилизме» — безответственной детскости человека ХХ столетия — в 1930-е писал Й. Хейзинга, в 1960-е поп-арт узаконил мультфильмы и комиксы как взрослое искусство. В 1990-е мы вступаем в следующую фазу этого же процесса. Его суть Хейзинга объяснил мнимым упрощением и облегчением мировосприятия благодаря новейшим технологиям. Человек может не задумываться о «хлебе насущном», и это делает его вечным ребенком. Как мне представляется, в 1990-е востребованность «детского взгляда на мир», кроме того, связана с разочарованием во взрослом, который в прошлом веке переживает два сильных понятийных кризиса: кризис модернизма, то есть рационального плана организации общества сверху и снизу встречными потоками, и кризис постмодернизма, то есть свободной, подвижной схемы, основанной на программном плюрализме. «Нулевые» отличаются общей идеологической растерянностью, с одной стороны, и резким рывком в технологическое будущее, с другой. Техногенная среда провоцирует расширение зон анимации. Вообще слово «анимация» теперь означает способ проводить время и сообщаться с миром. Например, на курортах «аниматор» — персонаж, который не просто развлекает публику, но «делает» ей отдых, строит ей время жизни. Может быть аниматор художественных выставок и т. д. Популярность анимации свидетельствует о самой необходимости анимировать окружающую среду, в которой образ человека из комиксов и мультфильмов усваивается легче, чем в натуральном виде.
Леонид Парфенов
Сегодня крайне востребованы такие короткие штучки, которые можно много раз просматривать, прослушивать, собирать коллекцию формулировочек: «на полчасика по-любому», «город Растрелли, Штакеншнайдера и Рамштайна» и так далее. Куваев — в высшей степени одаренный человек. В «Масяне» есть темп. Есть дыхание. Я не могу дать иного определения этому явлению, кроме самого забубенного, искусствоведческого: это лирический дневник современника. «Масяня» транслирует нынешнее состояние души той самой безъязыкой улицы, которой нечем разговаривать. За всех нас, мычащих, разговаривает эта крошка. Я пытался как-то раскрутить проект, уговаривал Олега, предлагал ему разные формы сотрудничества, даже с «Ньюсвиком». Надо было как-то ему развиваться, меняться вместе со временем. Но он не захотел или не смог. Повторилась обычная проблема питерского формата, который не выдерживает московской судьбы.
Сергей Кузнецов
Принято считать, что в девяностые-двухтысячные культовыми стали герои «взрослых» мультфильмов (от Бивеса и Баттхеда до Масяни) — потому что исчезли герои реальные.
На самом деле, происходят обычные для искусства процессы: время от времени, как заметил еще Тынянов, периферийные жанры перемещаются в центр и наоборот.
Рисованные герои стали конкурентами реальным благодаря комиксу. Стоит отметить, что в Японии серьезные комиксы появились раньше, чем в Европе и Америке — и мировой бум аниме намного превосходит культовость Южного парка и Бивиса с Баттхедом вместе взятых. С другой стороны, в России была культура анимации и не было культуры комикса — в результате комиксы до сих пор существуют как гетто, а Масяня стала поп-идолом.
Лариса Малюкова
Искусство «рубежа» поражает кризис «перемены участи». Двадцатый взорвал ценности девятнадцатого: сомневающийся реализм, рационалистическая философия пятились перед безжалостным натиском ницшеанства, фрейдизма, экзистенциализма… Их олицетворяли герои так называемой «новой драмы», расположенные в «тексте» не «друг против друга», а в противостоянии враждебной действительности и себе самому, такому противоречивому…
Ныне снова в моде «новая драма», калькирующая реальность, подобно рентгеновским снимкам: изнутри. А в кинематографе противостояние героя и агрессивной реальности персонифицировали рисованные карандашом и цифрой: Масяня, братаны Бивис с Баттхедом, Симпсоны, жители Южного парка и прочие двуногие, шокирующие «приличное общество».
При всем различии, все они — производные контркультуры (в частности, сетевой). Все рождены, чтоб омерзительную в своей серости и скуке быль стошнило Зазеркальем. Природа отрицания обусловила общие черты флэш-бейкеров: провокация как средство общения с публикой, которая «козлы вы все» (Масяня), спонтанная агрессивность, онтологическая пародийность, высвобождение пубертатной энергии. Наконец-то одержана полная победа антигеройности. У неудачников свои приоритеты: пассив вместо актива, отстой вместо прорыва. Потому неопрятность рисунка, дрянное качество анимации, флэшевая спешность — единственная возможная форма их существования. Чтоб без высокомерия к зрителю-пользователю. Чтоб «пользовался» без комплексов, а напротив: «И я так могу». Секс и выпивка, дебильный юмор и колеса. Антисоциальные. Неполиткорректные. Против кого дружат дураки, над чем хихикают, грязно ругаются? Против среднестатистических штампов: от семейных до масскультовых. Масяня с дружками не признают авторитетов, они — первые на планете, где Саддам с Сатаной в аду занимаются сексом.
По всему выходит, пришли персонажи Переходного Периода — не желающие взрослеть тинейджеры, переживающие проблемы пубертата: от прыщей до тотального негативизма.
Но парадокс времени: незаметно главные борцы с масскультом, медленно в него врастают, принося немалую прибыль, превращаясь в «марку», бесконечный сериал, лейбл… и даже агитплакаты. Жалко Масяню…
Дмитрий Быков
Еще одно подтверждение в пользу того, что в искусстве анимации совершенно не важна красота картинки, а важно точно попасть в стиль. Масяня доказала, что минимализм может быть еще и великим достоинством. Отсутствие средств, бедная графика, похожая на детский рисунок, один голос, который озвучивает всех, — все это как-то очень точно совпало с самоощущением современного человека. Наложилось на всеобщую примитивизацию. Внутренний мир Масяни чрезвычайно богат, а выразительные средства для него чрезвычайно бедны, как бедна флэш-анимация, потому что у Куваева не было денег. И эта бедность выражения на фоне чрезвычайного, явного богатства внутреннего мира, который угадывается и в Масяне, и, конечно, в Куваеве, вот они и создали тот контрапункт. Это все равно как человек внутри прекрасен, а снаружи вынужденно убог — вынужденно, потому что никем не востребован, потому что нет денег на реализацию серьезного проекта, потому что не дают заниматься ничем хорошим, а приходится снимать рекламу и так далее. Этот зазор между внутренним богатством и внешней нищетой «Масяня» поймала очень точно. За это ее и любят.
Михаил Алдашин
За границей во флэш-анимации делается масса профессиональных фильмов весьма пристойного качества. А у нас вот «Смешарики», от которых глаза режет и «таки тянет блевать», как говорил один персонаж. Нельзя, затевая проект, явно рассчитанный на массовую аудиторию, причем на аудиторию детскую, задавать себе заведомо низкую планку. Кислотно-дешевый цвет, примитивный рисунок, очевидные вкусовые перекосы — и это активно предлагается детям, которые на этом растут, на это тратят бесценные минуты начала жизни…
У нас, в стране Левшей, гораздо интереснее профессионалов во флэше работают кустари-одиночки. Куваев тому лучший пример. Всегда на свете были самодеятельные художники. Теперь развитие техники позволило появиться самодеятельным аниматорам. Это здорово. Это отдушина для людей. Столь же кайфовое занятие, как в детстве полепить из пластилина. И пусть кто-то кривится, кому-то пишут «аццтой», а кто-то умиляется совершенно нелепой картинке. Ради бога! Лет пятнадцать назад я мечтал о том, чтобы анимация стала доступна всем. Почему-то мне казалось, что мир тогда станет лучше…
Хотя, конечно, Интернет создан не для искусства. Это коммуникация прежде всего. Еще один костыль дряблому телу цивилизованного человека. Анимацию вот на Рамблере выкладывают, в маленьком окошке. Ну что ж, можно, конечно, разглядывать картины Айвазовского и на почтовых марках. Но массовость всегда предполагает упрощенность — и технологическую, и вкусовую. Как Макдональдс. Я не хочу Макдональдс ни печь, ни есть. Жизнь слишком коротка.
Павел Мунтян
Та «война», которая ведется между современными художниками-мультипликаторами, работающими с компьютером, и титанами советского классического кинематографа (запрет на участие в мультипликационных фестивалях, отсутствие государственного финансирования компьютерных проектов и т. п.) — это, по большому счету, выражение недовольства мультипликаторов старшего поколения. Они привыкли, что над мультфильмом должна работать группа людей: сценарист, художники, мастер по свету, звукорежиссер, оператор, фазовщики и т. д. А мультфильм, над которым трудился один человек, — это не может быть хорошо, потому что не может быть хорошо.
Масяня — это явление. Это творческий продукт, появившийся в нужное время и в нужном месте. Чем, на ваш взгляд, объясняется популярность группы «Ленинград»? Что, до них никто матерные песни не пел? А чем объясняется популярность переводов от Гоблина? Неужели словесные выкрутасы Володарского были менее примечательны? Нет! Речь идет о точности попадания. Масскульт — штука специфическая. Точность попадания непредсказуема. Почему весь Интернет обошел медведь и его «Превед!», а не какое-нибудь другое слово с udaff.com или подобного сайта?
Те, кто знаком с Куваевым, хорошо знают, что этот человек может сгенерировать миллион масянь и каждая из них будет шедевром, но фактор, о котором я говорил выше, редко срабатывает в одном месте дважды. Народная культура не любит сиквелы (кроме, наверное, анекдотов). Олег пишет умопомрачительные сценарии, делает отличную озвучку к своим мультфильмам, в студии работают профессиональные художники-мультипликаторы, и замечательные мультфильмы возникают один за другим. Тысячи человек приходят смотреть мультфильмы Куваева, но надо признать, что период, когда ВСЕ цитировали Масяню, прошел.
Константин Бронзит
Стремительное развитие компьютерных технологий привело к неизбежной демократизации искусства и, как следствие, к утрате профессии. Кажется, что только ленивый не делает сегодня дома мультфильмов. И тот, кто нечто зашевелил на экране монитора, уже называет себя аниматором и режиссером. Но компьютерную программу, а именно порядок нажатия кнопок, можно изучить за неделю, в то время как на изучение профессии режиссера у вас уйдут годы упорного труда.
Масяня говорит языком нынешнего поколения (хочется добавить: к сожалению), и поэтому, для меня она — явление, скорее, социальное, чем культурное, и уж тем более не художественное. Наилучший пример случайного попадания в цель, в которую даже не целился. Вышел охотиться на воробьев, а подстрелил слона. Но надо отдать должное Олегу Куваеву, человеку, безусловно, одаренному, так как он никогда не надувал щек и не кичился достигнутым, он даже аниматором-то себя не считает. Он не скрывал, что, создавая «Масяню», просто «баловался» и развлекался, и вдруг обрушилась слава… Но ажиотаж быстро прошел, а одно из главных отличий профессионала от любителя, возможно, именно в том, что профессионал способен запланировать успех, а любитель — нет. Насколько мне известно, сегодня Куваев продолжает придумывать новых героев и новые сериалы, уже сознательно пытаясь повторить успех Масяни, но, увы… Нужно начинать учиться.
