Берлин-2015: «Рыцарь кубков» Терренса Малика
Рыцарь кубков. Реж. Терренс Малик, 2015
● ● ●
«Сократ Не кажется ли тебе, как и мне, что я испытываю какое-то божественное состояние?
Федр И даже очень, Сократ: вопреки обыкновению, тебя подхватил какой-то поток.
Сократ Так слушай меня в молчании. В самом деле, место это какое-то божественное, так что не удивляйся, если во время своей речи я, возможно, не раз буду охвачен нимфами — даже и сейчас моя речь звучит как дифирамб1.
Федр Ты совершенно прав.
Сократ Причиной этому, однако, ты. Но слушай остальное — а то как бы это наитие не покинуло меня; впрочем, это зависит от бога, а нам надо в нашей речи снова вернуться к тому мальчику».
Платон. «Федр»
● ● ●
Сын мой, с чего ты начнешь?
Начни с любого места. Начни с дома, рассвета, зеленого куста. Начни с первого попавшегося красивого кадра. С северного сияния, с растрескавшейся дороги, с пустыни или колючек. С пальмы. Ведь когда видишь пальму, понимаешь, что всё возможно. Можно даже начать с начала. Или с женской ноги, опускающейся в бассейн.
«Водица действительно приятная, чистая, прозрачная; девушкам тут играть удобно»2.
Сын мой, начни с того, как очутился в сумрачном лесу, как стал пластиком, пустой оболочкой на ветру.
● ● ●
Главный герой «Рыцаря кубков» — Рик (Кристиан Бэйл), гражданин Лос-Анджелеса, кажется, сценарист, обладатель стоящего пиджака (единственное, что похищают забравшиеся в холостяцкую квартиру грабители) и завидной мужской харизмы. Молчаливо расхаживая по типовым бассейным вечеринкам и гламурным фотосессиям, мрачный крепыш привлекает внимание прекраснейших представительниц слабого пола. Девушек играют — воспользуйтесь поиском картинок в google — Имоджен Путс, Фрида Пинту, Ники Уилан, Натали Портман, Тереза Палмер, Изабель Лукас, а также Кейт Бланшетт, которая сохнет по Рику на правах бывшей жены.
С принцессами Рик Львиное сердце ведет бесконечный изматывающий диалог:
— Как тебя зовут?
— А тебя?
Прочие слова, которые тоже не особенно важны, звучат за кадром. Густой бас Бэтмана, клокочущий под телесной оболочкой Бэйла, как бы свидетельствует о том, что произошло нечто ужасное. Когда-то Рик сделал неправильный выбор, вытянул не ту карту таро, ступил на тропинку, по которой не стоило идти, а теперь не может избавиться от наваждения: как начать все с начала? можно ли?
Как Веничка никогда не видел Кремля, так и Рик не может найти ошибку, которую можно было бы счесть фатальной. Не может и зритель: где травма, где боль, в чем отчаянье? В кадре, на что ни кинь взгляд — одна небесная красота. Волны накатывают на песчаный калифорнийский пляж, фотомодели застывают в растерянности. Брызги. Трава. Тени деревьев. Колибри подлетают к специальной кормушке. Даже уличный мусор вокруг бомжей и масляная пленка, которая плывет на воде, даже прокаженные в местной больнице и гигантские пиксели, бесстыдно вскрытые великим Эммануэлем Любецки, свидетельствуют исключительно о чуде творения. Больше ни о чем. Зла нет. Где же ошибся Рик?
● ● ●
В прошлом фильме Малик вел своего зрителя к чуду, исследуя материю любви, но было бы заблуждением счесть, что новый его фильм о том же. Как бы ни задыхался в волнах любви главный герой, она — лишь деталь, повод для разговора. «Мне кажется, мы ищем любви не ради самой любви, а чтобы познать тот опыт, который дает любовь», — говорит одна из девушек сценариста Рика. И Малик не об эфемерном чувстве, а скорее о той глобальной силе, отражением которой это чувство является. О божественном неистовстве, в которое впадает человек, о той поэзии, в которой он существует, если вообще существует. О крыльях, которые нужны человеку, чтобы не увязнуть в болоте жизни — есть в фильме и такой образ.
Малик уже давно сказал «пока» стройному линейному повествованию, целиком положившись на ритм и перейдя к уитмановскому или даже гомеровскому перечислению. Хорошие поэты формулируют мысли и поясняют явления. Великие их называют, пробуждая к жизни то, что не в силах понять. Перечисление как метод заявлено самой структурой «Рыцаря кубков»: это колода карт таро (набор знаков, читай, как хочешь), а в меру поучительный тон точно соответствует диалогу Платона «Федр», его фрагменты звучат в фильме в исполнении великого Чарльза Лоутона. В этом диалоге Сократ объясняет юному Федру природу любви, каталогизируя все ее проявления и утверждая, что и банальное плотское желание, и божественный дар поэтического неистовства суть следствия бессмертия души:
Смертные все прозвали его Эротом крылатым,
Боги ж — Птеротом, за то, что расти заставляет он крылья.
● ● ●
«Сократ Я думал, ты скажешь „неистово“ — это было бы правдой, как раз этого я и добивался: ведь мы утверждали, что любовь есть некое неистовство. Не так ли?
Федр Да.
Сократ А неистовство бывает двух видов: одно — следствие человеческих заболеваний, другое же — божественного отклонения от того, что обычно принято.
Федр Конечно, так.
Сократ Божественное неистовство, исходящее от четырех богов, мы разделили на четыре части: вдохновенное прорицание мы возвели к Аполлону, посвящение в таинства — к Дионису, творческое неистовство — к Музам, четвертую же часть к Афродите и Эроту — и утверждали, что любовное неистовство всех лучше. Не знаю, как мы изобразили любовное состояние: быть может, мы коснулись чего-то истинного, а возможно, и уклонились в сторону, но, добавив не столь уж неубедительное рассуждение, мы с должным благоговением прославили в сказочном гимне моего и твоего, Федр, владыку Эрота, покровителя прекрасных юношей».
Платон. «Федр»
● ● ●
Рыцарь кубков. Реж. Терренс Малик, 2015
Говоря о круговороте судьбы, сумме выборов, которые совершает человек, и неистовстве, в которое он впадает, Малик подобно платоновскому Сократу разбирает на части логически выстроенные структуры: фразу за фразой обнажая и предъявляя несостоятельность того, к чему мы привыкли, чтобы добиться нового понимания. Он разгребает склады знакомой глазу красоты: таращится на цифровые дефекты, монтирует, складывая дубль к дублю почти идентичные кадры (пролетающие в небе самолеты и вертолеты, развевающиеся по ветру волосы и собаки, ныряющие за мячом) или плодя героев, которыми можно было бы увлечься, да не судьба, не ко времени. Так, например, в какой-то момент на экране появляется странный русский Сергей в исполнении режиссера Бодрова, чтобы через пару минут раствориться в общей толчее. Кадры здесь сцепляются друг с другом не силой причин и следствий, а скорее ради ритмического рисунка. Адресные планы мест, которые мы никогда не увидим, свидетельства мучительных драм, разыгравшихся где-то за стеной, чужие сны, которые никак не понять. Впрочем, не понять и собственные. Куда ты попал, сын мой?
● ● ●
«Сократ Клянусь Герой, прекрасный уголок! Этот платан такой развесистый и высокий, а разросшаяся, тенистая верба великолепна: она в полном цвету, все кругом благоухает. И что за славный родник пробивается под платаном: вода в нем совсем холодная, можно попробовать ногой. Судя по изваяниям дев и жертвенным приношениям, здесь, видно, святилище каких-то нимф и Ахелоя. Да если хочешь, ветерок здесь прохладный и очень приятный; по-летнему звонко вторит он хору цикад. А самое удачное это то, что здесь на пологом склоне столько травы — можно прилечь, и голове будет очень удобно».
Платон. «Федр»
● ● ●
Сын мой, не останавливайся.
Примечания:
1 Как указывает Гесихий, человек, охваченный поэтическим вдохновением, считался охваченным нимфами или Музами (см.: Hesichii Alexandrini Lexicon / Ed. M. Schmidt. Ienae, 1867. Νυμφ?ληπτος), вообще всякий поэт творит по какому-то безумному наитию. Назад к тексту
2 Цит. по: «Федр», пер. С. А. Жебелева. Назад к тексту
