Вместо байопика
В 2022-м году Олег Кашин внесен Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.
Пусть это будет конец февраля 2013 года, но не того, в котором живем мы, а того, который бы случился, если бы в декабре
Эдуард Лимонов
Лимонов живет на Рублевке; новая власть выделила ему дом, скажем, на Николиной горе, конфискованный — ну, пускай у Пехтина, это сейчас модно. После падения прошлой власти было несколько десятков показательных антикоррупционных дел, жертвами которых пали, в общем, сугубо случайные люди, какие-нибудь функционеры «Единой России», не сумевшие быстро перестроиться, то есть ничего тектонического, в общем, не произошло, но при этом кого-то даже посадили, а у кого-то отняли активы. Собственно, единственным осязаемым результатом этой истории стало крушение Остоженки и как раз Рублевки — эти места, удачно названные когда-то Наталией Осс новым «Домом на набережной», перестали быть воплощением успеха, к которому пришел собирательный пацан, а превратились в мрачные проторуины с замершей жизнью и какими-то случайными людьми, мелькающими в зашторенных окнах, и это еще редкость — чаще на окнах больших домов в центре и на заборах рублевских особняков висят красные баннеры «Продается». Рынок недвижимости лихорадит уже больше года, и, видимо, это надолго.
Мы едем к Лимонову на Рублевку, проезжаем как раз заборы с вывесками о продаже, заколоченный концертный зал в местной «лакшери вилледж», которая теперь — просто районный рынок, заходим в дешевый продмаг на месте бывшего «Глобус гурмэ», покупаем, допустим, бутылку коньяку к празднику. Наверное, стоит нас представить — пусть мы будем два каких-нибудь литературных молодых человека, в которых угадываются, допустим, Шаргунов и Прилепин.
Эдуард Лимонов и Егор Летов
Дом Лимонова, юбиляр нас встречает сам у ворот — мы приехали почти первые, до нас были только трое или четверо старых партийцев, это невыразительные мужчины сильно за тридцать, и какая-то девушка, по ходу действия нам ее так и не представят, и можно гадать, где мы ее видели — на обложке последнего переиздания «К Фифи» или в разделе «Наши Боевые Подруги» на сайте партии, которой новая власть разрешила вернуть настоящее название и даже разрешила принять участие в выборах в Госдуму. Выборы прошли два месяца назад, партия Лимонова набрала на них два с половиной процента, и в газетах писали, что всему виной Константин Эрнст, который за два месяца до выборов под предлогом низких рейтингов закрыл пятничную лимоновскую «Проповедь», чем лишил партию основного медийного ресурса. Впрочем, рейтинги и в самом деле были не очень.
Мы садимся к столу и болтаем как раз о выборах; болтаем, впрочем, между собой — хозяин молчит, и его партийцы тоже молчат, то ли наговорились до нашего прихода, то ли просто давно уже сказали все, что хотели. Гости начинают съезжаться, и хозяин уже не ходит встречать их к воротам, калитка оставлена открытой.
Эдуард Лимонов и Сергей Паук Троицкий
Первой приехала пунктуальная пресс-секретарь президента с адским мейкапом и поздравлением от главы государства. Сказала, что есть еще указ об ордене, но на него не успели поставить печать, поэтому указ привезут завтра. Какой орден, она не помнит, но Лимонов машет рукой — какая разница. Следующий — Проханов, совсем уже старенький и похудевший, но юбиляр говорит, что рад ему, и Проханов в ответ долго и непонятно шутит. Потом появляются двое издателей, которые готовят первое настоящее полное собрание Лимонова, но к юбилею не успели, и тоже по этому поводу как-то шутят. Лимонов молчит. Потом появляется светская блондинка — очевидно, Собчак, — в сопровождении веселого молодого человека (дальше как-то выяснится, что это рэпер Вася Обломов). Они оба, перебивая друг друга, говорят что-то проникновенное, но зачем пришли, не очень понятно. Лимонов молчит.
Эдуард Лимонов
Приходят еще какие-то гости, мы можем узнать только Белковского, который сделался теперь каким-то большим начальником в реформируемой Русской православной церкви и носит в связи с этим рясу. Тоже шутит, причем местами удачно. Остальные гости крайне невыразительны, но их очень много. Тут надо привлечь какого-нибудь дополнительного автора сценария, чтобы он прописал диалоги. Это должны быть отвратительные диалоги, максимально отвратительные диалоги неприятных и неинтересных людей. Можно даже Сорокина, Сорокин диалоги умеет. А Лимонов должен молчать, быть в кадре, но молчать. Лимонова, наверное, пускай играет Мамонов, чтобы все ждали его финального монолога, но финального монолога, слава Богу, не будет. Потому что это февраль 2013 года. Потому что метеорит. И, потому что альтернативная реальность, вместо Челябинска будет ближнее Подмосковье. И чтобы метеорит упал не в озеро Чебаркуль, а на Москву. Чтобы совсем никого не осталось, потому что на самом деле никого и так не осталось безо всякого метеорита. Один пошлый и, кажется, безумный мелкий человек жаловался когда-то, что после смерти Махатмы Ганди ему не с кем поговорить. Ему! А представьте теперь, каково Лимонову.
Вот об этом должен быть фильм.
