Хоть шерсти б клок
На фестивале в Берлине «Красавицу и чудовище» Кристофа Ганса можно было посмотреть в один день с классическим шедевром Жана Кокто 1946 года. Нетрудно догадаться, что между двумя экранизациями классической сказки есть связь. Что хотел осуществить Ганс, и получилось ли это у него?
Красавица и чудовище. Реж. Кристоф Ганс, 2014
Французский кинокритик Кристоф Ганс начал свою карьеру в большом кино с эстетской экранизации манги «Плачущий убийца», а по-настоящему широко прославился в 2001 году, сняв псевдоисторический триллер «Братство волка» с Венсаном Касселем и Марком Дакаскосом. Это был дорогой, в меру кровавый, обильно инкрустированный сценами с кун-фу (еще подростком Ганс снимал любительское кино о самураях). Кассовые сборы в два с половиной раза превзошли бюджет. Потом был жутковатый «Сайлент Хилл». В последние же годы Гансу не особо везло. Проекты открывались и закрывались, даже продолжение «Сайлент Хилла» доверили не ему, а Майклу Дж. Бассетту, который его, впрочем, торжественно провалил. Идею экранизировать «Красавицу и чудовище» Ганс перехватил у Гильермо дель Торо. Хотя тот в Америке наверняка не уложился бы в бюджет 33 миллиона евро.
В соавторы сценария Ганс взял французскую писательницу Сандру Во-Ан, вместе они переработали историю-первоисточник, взяв за основу новеллу Габриэль-Сюзан Барбо де Вильнёв «Красавица и зверь», опубликованную в 1740 году. Эта замысловатая книга на двести страниц позволила разгуляться по части внедрения дополнительных персонажей и неканонических коллизий. В результате получился фильм, который скорее похож на маркетинговый продукт, чем на произведение искусства. Перенасыщенный цифровыми спецэффектами, яркими костюмами и открыточной красотой, он, пожалуй, чересчур затянут для столь популярной сказки. Чтобы разнообразить нарратив, Гансу даже приходится добавить линию с бывшей женой Чудовища, убитой им на охоте нимфой. Модифицирует Ганс и завязку фильма: разоренный кораблекрушением купец едет в город в надежде получить обратно хотя бы часть состояния (к берегу прибился один из его парусников) и спрашивает своих трех дочерей, что им привезти. Старшие, увлеченные мыслями о балах и светском обществе, выдают отцу длинные списки. Младшая Белль в исполнении Леа Сейду копается в это время в огороде с капустой и просит лишь роз, чтобы разнообразить сад. Не добившись ничего, нарвавшись в городе на откровенных головорезов и потерявшись в конце концов в зимней чаще, купец — его играет Андре Дюссолье (первоначально должен был играть Жерар Депардье) — оказывается в странном замке, который полностью нарисован на компьютере (там лето, поют птички и цветут цветочки). На это ушло 11 миллионов. Там он по-хозяйски ест, пьет, находит все указанные в списке гостинцы. Кроме розы, которую случайно находит уже на выезде из имения. За сорванный цветок придется расплатиться дочерью.
Красавица и чудовище. Реж. Жан Кокто, 1946
Когда смотришь фильм Ганса и сравниваешь его с шедевром Кокто, невольно замечаешь, что при всех различиях в них подчас сходятся мельчайшие детали. Например, роскошное меховое покрывало, украшающее покои Белль в замке. Или кошачье выражение морды Чудовища. И в то же время столь разительный контраст в эстетике. Как писал Андре Френо в своем предисловии к «Беседам о кинематографе», Жан Кокто был мастером «кинематографической поэзии». Создавая декорации, он вдохновлялся шедеврами живописи и архитектуры: мизансцены в доме Белль и ее отца навеяны Вермеером, мизансцены замка Чудовища отсылают к гравюрам Гюстава Доре. Вход в замок почти полностью копирует архитектурный шедевр Франческо Приматиччо «Сосновый грот» в Фонтенбло.
Цифровые руки, подающие купцу еду и наливающие вино у Ганса, цитируют Кокто. Но у того были совсем другие спецэффекты. Когда купец прибывает в замок Чудовища, коридор освещают свечи в канделябрах, которые держат мужские руки, появляющиеся из стен. Свечи загораются постепенно, пока купец идет по коридору, — этот момент кажется волшебным. Эффект же создавался следующим образом: снимали гаснущие свечи, а потом пленку пускали в обратную сторону. Одного этого примера достаточно, чтобы понять, как много значат тени и свет в фильме Кокто; недаром на Берлинале лента была включена в ретроспективу «Эстетика светотени».
У Ганса же важны не свет и тень, а, скорее, цвет и цифровая мощь. Всего лишь небольшая часть декораций была построена на студии в Бабельсберге (на это ушло 5 миллионов), а зал с колоннадой, странные мультяшные существа, похожие на собак, и даже элементарная трава — все это магия не природно-рукотворная, а цифровая. Ганс говорит, что, делая свою «Красавицу и чудовище», вдохновлялся работами Миядзаки. Появление Лесного царя и его дочери-нимфы, превратившейся в косулю, свидетельствует в пользу этой версии. Добавило ли это фильму красоты? Скорее мелодраматизма и массовой зрелищности. Едва ли и само Чудовище выиграло от того, что его нагрузили дополнительными биографическими подробностями и мотивациями.
Игра актеров — еще одно критичное различие между фильмами 1946 и 2014 года.
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
-
- Жан Маре на съемках фильма «Красавица и чудовище». Реж. Жан Кокто, 1946
Известно, что Жан Маре ежедневно терпел пять часов, пока его гримировали. Кокто об этом писал:
Единственной нашей драмой при съемках «Красавицы и чудовища» была страшная гримировка Жана Маре, которая длилась пять часов, и после которой он выходил как после хирургической операции. Лоренс Оливье заявил мне однажды, что у него бы никогда не хватило сил вынести такую пытку. Я утверждаю, что надо быть настолько же без ума от своей профессии и испытывать такую же любовь к своей собаке, как та, которую испытывал Жан Маре, чтобы так упорно добиваться перевоплощения человека в животное. Наши ценители приняли талант актера за воздействие его маски. Но маски не было…
Маска же Венсана Касселя осуществлялась в основном в постпродакшн. Пришлось ли Касселю вживаться в роль? Мы слышим только характерный хриплый голос актера, в остальном же довольствуемся узнаванием его в роли принца во флэшбэках. Чудовище не вызывает в фильме Ганса такой глубокой симпатии и любви, как в фильме Кокто. За основу своего фильма Кокто брал другое художественное произведение, книгу Жанны-Мари Лепренс де Бомон, изданную в 1756 году. Его целью было создать философское высказывание о любви, доброте и смерти, Ганс же, скорее, стремится развлечь аудиторию переложением старой сказки на более новый лад.
Венсан Кассель на съе?мках фильма Красавица и чудовище. Реж. Кристоф Ганс, 2014
Белль в фильме Кокто играет Жозетт Дэй, которая была по профессии танцовщицей. Ее движения крайне изящны, а позы, в которых Белль символически застывает, выверены. Это настоящий пластический рисунок, в котором можно прочитать отношение Кокто к визуальной составляющей ленты как к тексту с точно расставленной пунктуацией. Что же можно сказать об игре Леа Сейду? Наверно, прав был Кешиш, ругая актрису за ее игру в «Жизни Адели». Леа Сейду в роли Белль монотонна и неэмоциональна. Говорят, Ганс добивался от нее такой холодности на съемках, чтобы показать ее первоначальное равнодушие к Чудовищу, но, видимо, немного переусердствовал. Одновременно с премьерой на Берлинале фильм вышел в прокат во Франции и получил очень неутешительную критику. Игру Леа Сейду соотечественники со свойственной французской критике резкостью назвали «каменной», а Андре Дюссолье, по их мнению, и вовсе «одной минутой своего присутствия на экране перечеркивает многолетнюю карьеру».
Известно, что перед премьерой фильма Кокто продюсер попросил режиссера вырезать из фильма некоторые сцены. Он боялся, что фильм будет непонятен детям, а взрослым же, наоборот, покажется излишним ребячеством. Известно также, что все сцены были возвращены в фильм три года спустя. Если бы нашелся такой отчаянный продюсер, который настоятельно посоветовал вырезать некоторые сцены из фильма Ганса, чтобы хотя бы элементарно его сократить, наверное, новая «Красавица и чудовище» от этого даже выиграла.
Кристоф Ганс продолжает настаивать, что фильм Кокто — один из его любимых. Он видел его в первый раз, когда ему было восемь или десять лет, и знает наизусть. По его словам, эти два фильма дополняют друг друга.
