А у бедняги нет — «Крецул» Александры Лихачевой
В прокат вышел «Крецул» Александры Лихачевой — основанная на реальных событиях драма об ослепшем после автокатастрофы борце, ставшем чемпионом дзюдо на Паралимпиаде. Вероника Хлебникова описывает, что можно разглядеть в темных закоулках Кишинева 90-х, снятых оператором фильмов «румынской новой волны».
Кишиневские парни в трениках и кожаных куртках встречают восходящую звезду дзюдо, везущего бате медальное золото-серебро и практичные подарки немногословным корешкам. Его возвращения, победы и олимпийская улыбка человека, нашедшего себя, словно золотят мутную, бедную жизнь между панелькой и качалкой отсветом другой реальности, в которой не только хлеб, но как будто и смысл, обеспеченная им жизненная полнота.
Отраженный медалями свет чуть более разумного и щедрого устройства мира, чем постсоветские 90-е, ложится на осмысленные лица персонажей, столь же веские и человечески убедительные, что у вымерших физиков с лириками, но эти — не ископаемые. Важная подробность фильма «Крецул» в том, что его герои — люди с асфальта, как раньше от земли, с самого низа, из простого сословия, не столичная выхухоль, не интеллектуалы, присвоившие исключительное право на щи особой сложности. Персонажи «Крецула» в ансамбле и соло — вроде работяг Абдрашитова и Миндадзе эпохи «Охоты на лис» и «Парада планет», вахтовых буровиков Ларса фон Триера в «Рассекая волны», так же весело играющие народную свадьбу в формате домашнего видео, как Ян и Бесс, в характерной непрерывности плана, за которым обрыв в новую длительность.
Вопреки разрухе и безнадеге девяностых, нищий Виталя и слепой Олежка попали в будущее, куда брали примерно никого
В них тлеет подспудный, едва прорывающийся на мимическую поверхность драматизм, повсеместно исчезающий с экрана и тем более драгоценный, без слов. Его проявляет не внешний трагический поворот — дзюдоист Олег Крецул (Никита Волков) потеряет в автокатастрофе молодую жену, зрение и выстроенную спортивную перспективу. Виталий Глигор (Сергей Волков) откажется от собственных, впрочем совсем не очевидных маршрутов, нерасчетливо предпочтет личной жизни и судьбе, одиночеству на длинной дистанции симбиоз со слепым, став его опорой, тренером, сообщающимся сосудом, по которому циркулирует общая мотивация, стойкость одного, драйв другого и невысказанная мечта поколения. В монтажном стиле фильма на суровую нитку все решения и поступки ловятся на лету, не рассуждая, предъявляются как данность. От шанса податься на Паралимпийские игры до его реализации пара склеек.
Тот еще саспенс — просчитается герой или все сработает — подошел бы спортивно-зрелищной игре на результат, киношке высоких достижений. Но тут не за что болеть, игры нет, почти нет тренировок и состязаний. Драматизм обеспечен переживанием эфемерных субстанций — личных границ, дистанции, терпения, раздражения, надежды, той безальтернативной, невыразимой и неотразимой мужской близости, внешний максимум которой — кокнуть вареное яйцо другу по кумполу, подначка, подзатыльник, в экстремуме — общее скупое воспоминание.
Вопреки разрухе и безнадеге девяностых, нищий Виталя и слепой Олежка попали в будущее, куда брали примерно никого. Преданного друга Слона зарезали и выкинули в лесополосе, правда, без подробностей и за кадром, потому что фильм про выбраться из-под камаза, а не остаться в лесополосе.
Смысл достается тяжким трудом, и этот труд его добычи, как и сложность простого, всякого человека — замечательный сюжет «Крецула»
Из крашеных зеленым и синим больничных и гостиничных коридоров, где двоим не разойтись, и вот-вот сожмутся самым гробовым образом, Олег Крецул вышел в паралимпийцы-чемпионы, а Виталий Глигор — в тренеры сборной дзюдо. Узкие, стискивающие пространства снимает румынский оператор Мариус Пандуру, постоянный соавтор Раду Жуде, сделавший с ним и черно-белый, но красочный вестерн «Браво», и искусный, пусть стилизованный под тренды сетевого контента «Неуместный трах, или Безумное порно».
Остатками советской тяги к эрудиции больницу украшает крылатая древнеримская мудрость на плакатной латыни: «врачу — излечися сам», «сказать — не значит сделать», и «опыт — лучший учитель».
Латынь тут не только по врачебной оказии. Игровой дебют Александры Лихачевой, автора документального фильма «Длинное. Черное. Облако опускается» — стоическое кино. Его стоицизм больше потного преодоления препятствий, животного мускульного усилии зацепиться за жизнь, он — в неосязаемом усилии против рутины, усилии изо дня в день превозмогать одиночество вдвоем и все таки оставаться рядом, когда не осталось сил быть одним целым двум взрослым мужикам — не ради спорта или альтруизма, ради дела, то есть смысла, который невозможно предать. Смысл достается тяжким трудом, и этот труд его добычи, как и сложность простого, всякого человека — замечательный сюжет «Крецула», где большая тяжесть и ответственность лежит, конечно, не на Олеге, а на Виталии. Ему придется превозмогать себя, быть рядом с другом на расстоянии его вытянутой руки, доверчиво легшей ему на плечо, всегда вместе, как в обновленном олимпийском девизе «Citius, altius, fortius — communiter». Стать половиной единого тела, поскольку олимпийские титулы Олега теперь их общее дело.
Фантастические исполнители главных ролей, не будучи родственниками, делят одну фамилию на двоих — Никита Волков и Сергей Волков. Их герои образуют единого Крецула, напоминая о стишке непопулярного ныне поэта, как два скелетика втерлись в рай, имея один билет.
Читайте также
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова
-
В поисках утраченного — «Пепел и доломит» Томы Селивановой