Константин Шавловский
Константин Шавловский

У всех дошли руки до кино


Андрей Прошкин на первом Съезде КиноCоюза

— Андрей, первый вопрос: во что превратился, на твой взгляд, КиноСоюз за девять месяцев своего существования?

— По-моему, КиноСоюз ещё только формируется, определяется с целями и задачами. Пока понятно, что он хочет быть открытой дискуссионной площадкой — для разговора внутри КиноСоюза, между КиноСоюзом и другими членами киносообщества, между КиноСоюзом и властью. Последнее особенно важно: КиноСоюз образовался на волне реформ в кино, затеянных государством, с точки зрения большинства из нас, недостаточно продуманных. И нам он нужен для того, чтобы при обсуждении политики государства в области кино мы имели возможность высказать свое мнение, сделать свои предложения — в общем, иметь свой голос. И надо сказать, пока всё идет неплохо — нас уже куда-то зовут и право слова дают. Слышат или нет — это другой вопрос.

— Вот об этом я и хотел спросить. Поколение молодых режиссёров, с которым в первую очередь ассоциируется КиноСоюз: Хлебников, Бакурадзе, Попогребский — критика уже окрестила «новыми тихими»…

— Меня, кстати, никто в «новые тихие» не включал, что даже немного обидно.

— Ну, мы хоть сейчас эту ошибку исправить можем. А если серьезно, то вот смотришь на вас со стороны и думаешь: нет, не борцы. У нас с Борей Хлебниковым сразу после того, как он подписал письмо «Нам не нравится», было опубликовано интервью, которое называлось «Время бесполезных поступков».

— Сейчас в моде реальные люди, занятые реальными делами. Только зачастую результатом их деятельности становится исключительно преумножение их личного капитала: финансового, политического и т. п. Я согласен с Борей, что сегодня бесконечно важны именно бесполезные, даже наивные поступки. И если кто-то начинает их замечать — это уже хорошо. А потом, если присмотреться к нам повнимательней, — не такие уж мы и тихие. Я, кстати, видел, как Хлебников проявлял себя вполне уверенно и по-борцовски. Но кроме нас с Хлебниковым в нашей команде есть Виталий Манский, Андрей Смирнов, Даниил Дондурей, совсем не тихий Лёша Герман. Я уже не говорю про старшее поколение: Александр Сокуров, Юрий Норштейн, Алексей Герман-старший, Рустам Ибрагимбеков… Но сейчас важна не просто громкость голоса, а принципиальность и последовательность подхода к ситуации в отрасли. Важно перестать думать о каких-то реформах, спускаемых сверху, как о стихии. Нужно дать возможность себя услышать. Вот этим мы сейчас и занимаемся.

Б. Хлебников, А. Попогребский и Б. Бакурадзе на первом Съезде КиноСоюза

— В кулуарах шептались о том, что неслучайно накануне 1-го Съезда в КиноСоюз вступили Тодоровский, Лунгин и Ярмольник, буквально одновременно пополнившие ряды партии «Правое дело». Может ли КиноСоюз быть использован какими-то политическими силами?

— Я искренне надеюсь, что нет. КиноСоюз — это кинематографическая организация, в которой состоят люди с разными политическими воззрениями. Это не политическая партия. И это не профсоюз. По крайней мере, пока. У нас была мечта, чтобы КиноСоюз состоял из профессиональных гильдий, и общее Правление решало бы какие-то общие для всех задачи, а в гильдиях решались бы проблемы узкопрофессиональные. И я очень надеюсь, что нам удастся к этому когда-нибудь прийти. За других не скажу, но в необходимости серьёзного и современного режиссёрского профсоюза я абсолютно убежден. С каждым месяцем это становится всё более и более необходимо.

— Почему?

— Потому, что сегодня мы живем в эпоху продюсерского кино. По факту это так и есть: ответственным за проект перед государственным или частным инвестором является продюсер. И поэтому когда сейчас ты берешься за постановку, тебе дают договор, разработанный гильдией продюсеров, без особого желания услышать, что ты по этому поводу думаешь. Тебе даже прямо говорят, что ты не можешь его как-то радикально поменять, потому что это общее мнение всех продюсеров. Единственный способ изменить ситуацию — если у режиссёров будет профсоюз, который выработает свой взгляд на форму договора с продюсером, который явно будет отличаться от того варианта, под которым мы все ставим подпись сегодня. В одиночку эту проблему не решить. Вообще-то, режиссёр — конфликтная профессия, но есть масса ситуаций, из которых проще выходить, имея в союзниках сильный профсоюз.

— Но сразу возникает вопрос: а кто его возглавит? И тут, боюсь, договориться будет невозможно.

— Я не большой специалист по профсоюзному движению, но мне кажется, что профсоюз может возглавлять юрист, и так было бы даже разумней. А если даже это и не так, и его обязательно должен возглавлять режиссёр… Ну так КиноСоюз тоже должен кто-то возглавлять… Поверь, ни я, ни Хлебников никогда об этом не мечтали.

Ю. Норштейн и Д. Дондурей на первом Съезде КиноCоюза

— Какие у тебя ощущения после Съезда?

— Конечно, это приятно, когда не только твои друзья, а ещё и уважаемые тобой, но малознакомые люди вдруг за тебя голосуют, куда-то тебя выдвигают. Но одновременно я испытываю довольно острое чувство неудобства по этому поводу. Мне кажется, были и другие варианты. И они могли быть лучше.

— А у тебя есть программа первоочередных действий в качестве председателя или что-то в этом духе?

— Нет, какой-то моей отдельной личной программы, подготовленной мною для Съезда, у меня нет. Мне кажется, важно заниматься в первую очередь теми вещами, которые касаются всех. Какие у нас есть проблемы? Первая: таинственное поведение государства. Масса вещей, которые замышляются и разрабатываются наверху, — да мы просто понятия о них не имеем! Они потом падают на нас как снег на голову — так, например, было с образованием Фонда кино. Так произошло с налогом на прибыль, который надо платить с субсидий Минкульта… Поэтому нужно поддерживать диалог с властью, чтобы понимать, чего она от нас хочет, бороться с тем, что нам не нравится, и пытаться объяснить, что нужно сделать, чтобы отрасль заработала. Это же наш общий интерес. О чём, например, говорит создание того же Фонда кино? Да только о том, что государство хочет, чтобы мы вернули зрителя в кинотеатры и кино стало приносить деньги. Наша проблема сегодня в том, что зрители отворачиваются от русского кино. В европейских странах до трети денег, так или иначе выделяемых государством, расходуется на продвижение национального кино. Я знаю людей, которые говорят: русское кино — это отстой, а когда буквально заставляешь их что-нибудь посмотреть, они меняют свое мнение. Я не хочу сказать, что российское кино гениальное, но то, что оно значительно лучше, чем в массе принято сегодня о нем думать, — безусловно. По крайней мере, в сегменте более или менее серьезного кино. Поэтому необходимо создать структуру, которая занималась бы продвижением национального кино как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Нигде в мире не существует ниши «русское кино». Вот у нас же существуют ниши «французское кино», «корейское кино», «британское кино». А ниши «русское кино» нет нигде, ни в одной стране мира.

А. Плахов на первом Съезде КиноCоюза

— А существует ли для тебя лично проблема, как выстраивать взаимоотношения с властью, как смотреть в глаза, как настаивать на своём, проявлять принципиальность? Есть же довольно популярная в среде интеллигенции точка зрения, что сам факт диалога с властью — уже коллаборационизм.

— Кино в нашей стране колоссально зависит от государства. Где ты можешь получить деньги на фильм? В Фонде кино, в Министерстве культуры, в крупных компаниях, которые на самом деле являются квазигосударственными, и на телевидении, которое контролируется государством. Если ты такой невероятный чистоплюй, и твоя позиция: «Я с этими людьми в одном поле срать не сяду», — тогда завязывай с кино. Или снимай на телефон. Или иди в политику и делай революцию. Если ты хочешь снимать кино не на телефон и не собираешься резко менять миропорядок, то у тебя просто нет выхода — не общаться с государством и с властью почти невозможно. Другое дело, что это общение вовсе не означает взгляд снизу вверх, радостное поддакивание и вылизывание чего подставят. Мы пытаемся с властью быть в диалоге, чтобы она услышала нашу позицию, поняла наше мнение, прислушалась к нашим аргументам.

— Как ты относишься к заклинаниям некоторых кинематографистов о том, чтобы вернулись благословенные времена госзаказа? В советское время всё же было просто — был четко сформулированный идеологический запрос, а сейчас этого запроса нет и, кажется, власть сама не до конца понимает, чего же она хочет от кинематографистов. О чём можно договариваться с теми, кто сам не знает, что хочет?

— Мне кажется, всё достаточно просто. Власть не дает серьёзных идеологических заказов просто потому, что кино уже не обладает таким влиянием на умы зрителей. И главное, на мой взгляд, чего она хочет от нас, — чтобы национальное кино весомо присутствовало на экранах и это бы находило выражение в денежном эквиваленте. На самом деле это большой вопрос, что важнее для власти: сборы или сборы как выражение присутствия картин на экране и в сознании людей. Я думаю, что второе. И в этом как раз нет ничего плохого; если власть берет зрителя за точку отсчета, это нормально. Ненормально другое: большинство продюсеров получает государственное финансирование, которое не стимулирует их выпускать произведённые картины в прокат. Но если резко отказаться от государственного финансирования, фильмов будет производиться в разы меньше и они будут в разы хуже. Поэтому надо создавать такую систему, когда кинодело не заканчивается на изготовлении эталонной копии.

— Да, я слышал историю о том, как режиссёр сам выложил свой фильм в Интернет, отчаявшись увидеть его в прокате.

— Американские картины приходят к нам на рынок вместе с продвижением. Поэтому прокату проще работать с иностранными картинами. И прокатчики всё меньше и меньше хотят рисковать, вкладывая деньги в раскрутку картин. А у продюсеров этих денег нет. И это очередная черная дыра, в которой пропадают фильмы, произведённые на государственные деньги. Вот эту проблему надо обсуждать, надо с ней что-то делать как минимум для того, чтобы деньги просто не улетали в трубу. Ещё одна важная вещь — это альтернативный прокат. Да, это не миллионы. Но это возможность для зрителя с более развитыми, чем у совсем массовой аудитории, вкусами, смотреть серьёзные фильмы, в том числе и российские. Отдельная и чрезвычайно больная тема — судьба Музея кино и вообще синематек в стране. Нам этот вопрос представляется одним из важнейших.

Н. Клейман и В. Матизен на первом Съезде КиноCоюза

— Довольно большая часть членов КиноСоюза — это критики, что логично, поскольку эта профессия свободна от кинопроизводства, и критикам, в отличие от актёров и режиссёров, проще совершать «бесполезные поступки» — им, грубо говоря, нечего терять. Как ты считаешь, какова роль критики в современном кинопроцессе?

— Если вынести за скобки профессиональные издания вроде «Искусства кино» и «Сеанса», то, мне кажется, у критиков всё больше сокращается аудитория, которая обращает на них внимание, и, соответственно, печатное пространство, которое им выделяется. В этом смысле влияние критики на ситуацию в кино становится всё меньше, чем, кстати, в той же самой Америке. И очень обидно, что та критика, которая ещё существует, всё больше становится журналистикой и всё меньше — искусствоведением. Но вот если говорить об альтернативном прокате, то там роль критики, уверен, будет весомее, чем сейчас. Полагаю, что люди, которые ходят в подобные кинотеатры, — для них мнение критики, безусловно, важно. Но поскольку у нас нет системы существования авторского кино в прокате, влияние критики на кинопроцесс весьма невелико.

— У меня ещё осталось два личных вопроса. Первый: а твой папа — член КиноСоюза?

— Нет, у него есть определённый скепсис по поводу общественной деятельности и общественных организаций. Но ему интересно, как будут развиваться события.

— И второй: а зачем вот лично тебе всё это нужно?

— Председательство мне совсем не нужно; я не хотел, я не очень умею и считаю, что есть более удачные кандидаты. А сам КиноСоюз мне нужен потому, что сейчас, мне кажется, у всех дошли руки до кинематографа, как до футбола. Чуть ли не каждое министерство готово заказать себе фильм и полагает, что вправе диктовать, о чём и как снимать. И мы как люди, для которых кино — это жизнь, должны иметь возможность сказать, кáк мы хотим своей жизнью распоряжаться. Молчать или из своего угла всех поливать говном — бессмысленная позиция. Неправильно тихо курить в сторонке, пока решается твоя судьба.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить