Мария Кувшинова
Мария Кувшинова

Кино в деталях


Русское кино по-прежнему избегает частностей, деталей, конкретных указаний на время и место. Действие происходит «везде» или «нигде», реже — «сегодня» и «здесь», но в этом «сегодня» безошибочно опознается фанерная стена студийного павильона и картонная мебель с выдвижными ящиками, в которых ничего не лежит. В этом смысле «Исчезнувашая империя» — перпендикулярное «мейнстриму» кино, судорожно сосредоточенное на мелочах, правде быта, то есть на том, что должно служить фоном, но никак не может быть содержанием. Шахназаров хорошо передает тактильные ощущения от прикосновения к синтетической ткани, к фирменной джинсовой куртке, но не передает ничего больше; картина как будто снята хорошим портным (примерно так же, как отмечала в своей рецензии Виктория Никифорова, сработал в «Вожделении» венецианский лауреат Энг Ли). Это прилавок, мимо которого идешь, отмечая качество материала, разнообразие расцветок, — возможно, даже чрезмерное (нет задачи ловить в «Исчезнувшей империи» анахронистических блох, но бедные студенты истфака, каждый день меняющие рубашки с невообразимыми воротничками, — все же сомнительный реализм). Плакатики с Гагариным, курточки, сумочки, горбатый «запорожец» (один и тот же, но повсюду), пионеры, убили Альенде, вобла сушится на веревке. А где же «Гамлет» с Высоцким — да вот же он. Купленная для саундтрека «Шизгара» запилена, как добытый у фарцовщика пласт. Кажется, здесь не было сценария, была только номенклатура предметов и событий из выбранного наугад 1973 года.

События частной жизни, вроде бы проходящей в контексте эпохи, даются таким же однообразным списком; его неинтересно дочитывать и до середины. Поступил в институт. Увидел девушку, которая перевелась из другого вуза, поцеловались. Создали рок-группу; увидел другую девушку, которая перевелась с вечернего, увез ее в Гагры.

Герои схематичны, как страты статистического исследования: мажор из семьи дипломатов, хорошая девочка, не очень хорошая девочка, балбес из потомственных интеллигентов, его невзрачный друг. Разговаривать им не о чем; диалоги — все то же зачитывание списка из нескольких пунктов: фарца, рок-музыка, склеил герлу. Дело не в том, что пунктов мало, — в конечном итоге, подростки всегда говорят об одном и том же. Дело в том, что это именно зачитывание.

По идее, из совмещения биографического и предметного перечней и должно возникать ощущение времени и судьбы, как возникает оно, когда за пунктом «закончил институт в таком-то году» в собственной анкете начинаешь видеть пропавшие вещи, чувствовать выветрившиеся запахи, слышать забытые звуки. Но за деревьями «Исчезнувшей империи» не растет никакого леса.

Возможно, потому, что — по словам самого Шахназарова — это кино сделано без ностальгии. Отсуствие энтузиазма по поводу эпохи своей юности само по себе вполне легитимно: умиляться там действительно нечему. Но один такой, снятый без ностальгии, фильм об СССР недавно уже был — это «Груз 200». Ипро него было понятно, для чего или даже ради чего он снят.

Про «Империю» непонятно. Холодный нос режиссера и прозрачные глаза артиста Ляпина полностью дезориентируют зрителей — особенно тех, кто семидесятых не помнит и лишен возможности оживить бездушное пространство при помощи собственных проекций. О чем фильм-то? О том, что СССР развалился по экономическим причинам? О том, что мои родители потратили молодость на переговоры с фарцовщиками? О том, что глянец просачивается в прошлое, превращая серые советские будни в каталог винтажной одежды? Или о том, что режиссер Шахназаров снял фильм об эпохе, которую ему неинтересно ни хвалить, ни бичевать и которую ему не удается воплотить, но удается разложить по полочкам, под стекло, как на выставке в  павильоне достижений декораторского искусства?

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить