Похоронный марш марионеток: Хичкок на малом экране
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/11/hitchcock-presents-01.jpg)
Десятилетие с 1954 по 1964 год стало периодом творческого расцвета Хичкока: в это время он не только снял самые значительные свои фильмы и приручил загадочного зверя — телевидение. В воскресенье 2 октября 1955 года на телеканале CBS в эфир вышел первый получасовой эпизод телевизионной антологии «Альфред Хичкок представляет». Шоу транслировалось по ТВ раз в неделю в течение десяти лет. Менялся хронометраж, канал вещания и день выхода в эфир на неделе, но формат сериала оставался неизменным: Хичкок отдавал львиную долю материала на откуп другим режиссерам, но обязательно появлялся на экране до и после каждого эпизода с шутливым спичем, лишь отчасти связанным с его содержанием. Вначале под «Похоронный марш марионеток» Шарля Гуно на экране возникал рисованный силуэт грузного пузатого Хича (его собственный рисунок), следом в кадр вплывал он сам и заполнял этот абрис собой, а затем поворачивался к зрителю и обращался к нему с речью вроде такой:
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/11/hitchcock-presents-02.jpg)
«Я не буду сам играть в эпизоде, а выступлю лишь в качестве соучастника, чтобы объявить название тем, кто не умеет читать, и разложить все по полочкам для тех, кто не понял развязку».
Хичкок произносил с экрана текст, написанный сценаристом Джеймсом Эллердайсом, и режиссировал свои выходы сам, превращая их в самостоятельное абсурдистское шоу.
Хичкок об Альме Ревиль: Женщина, которая слишком много знает
Он появлялся в кадре в виде карлика ростом с собаку (отсчет задавал стоящий рядом гигантский стул), со змеей в кармане, в образе Шерлока Холмса. В эпизоде «Случай Мистера Пелхэма» с архетипическим сюжетом о том, как человека вытесняет из жизни его двойник, Хичкок травестировал историю, появившись в кадре после фильма вместе с собственным двойником, которого уводят санитары как самозванца. В фильмах он появлялся лишь в коротких камео, а на телевидении наконец наслаждался игрой, превращая конферанс в небольшие роли. Было видно, с каким наслаждением он не только актерствует, но и отпускает с экрана проникнутые отточенным цинизмом шутки, демонстрируя тот особенный тип юмора, который обычно позволяют себе только англичане и рок-звезды. По этим коротким выходам — или даже выходкам — можно вообразить, каким бесподобным комедиографом мог стать Хичкок, выбери он эту стезю.
«Хичкок был первым великим режиссером, кто знал, что делать с телевидением: он использовал его, чтобы стать богатым и знаменитым», — напишет впоследствии телекритик The New York Times Кэрин Джеймс. Эту сентенцию, очевидно, следует понимать так: Хичкок первым из маститых авторов освоил на тот момент еще довольно молодое медиа, которое сделало его не просто узнаваемым, а превратило в настоящую знаменитость. Что до богатства, то спустя некоторое время Хичкок стал одним из пяти главных акционеров компании «Юниверсал», в обмен на акции предоставив ей права на двести часов своих телепрограмм. Всего для сериала «Альфред Хичкок представляет» был снят 361 эпизод, 18 из них Хичкок поставил сам, включая самый первый.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/11/revenge1-500x356.jpg)
«Месть». Реж. Альфред Хичкок. 1955
Альфред Хичкок. Не тот человек
На главную роль в первом эпизоде «Месть», который задавал тон всему сборнику, Хичкок взял Веру Майлз — и выстроил всю историю на откровенной фетишизации актрисы. Он с самого начала подчеркивал в ней сексуальный объект, что имеет важное значение для понимания сюжета. В те годы он увлекся Майлз, как и многими актрисами до и после нее, — она стала одной из «хичкоковских блондинок», сыграв в фильме «Не тот человек». Хичкок хотел снимать ее в главной роли в «Головокружении», для нее пошили гардероб, провели пробы, но затея сорвалась. Позже в интервью Франсуа Трюффо Хичкок недовольно бурчал, что Майлз ухитрилась забеременеть ровно «перед тем рывком, который сделал бы ее звездой». В книге о Хичкоке, которую Эрик Ромер и Клод Шаброль выпустили в 1957 году, они пересказали сюжет эпизода таким образом: муж, вернувшийся с работы, обнаруживает красавицу-жену лежащей на полу в трейлере без сознания. Придя в себя, она говорит, что ее изнасиловал незнакомец, которого она впустила, приняв за коммивояжера. Во время следующей поездки в город женщина замечает преступника, указывает на него мужу, и тот, после короткого преследования, убивает его случайно попавшимся под руку гаечным ключом. Однако следом жена указывает ему на другого мужчину и снова утверждает, что преступник он. Любопытно, что на самом деле в эпизоде нет речи про изнасилование, героиня Майлз бормочет в забытьи: «Он убил меня!» Но, не имея возможности сделать содержание эпизода слишком брутальным, Хичкок намекает на сексуальное насилие, в завязке показывая Майлз объектом вожделения — загорающей на шезлонге, вытянув длинные обнаженные ноги. Кроме того, провожая мужа на работу, она откровенно заигрывает с ним, но он слишком спешит и отталкивает ее. И хотя после происшествия одежда женщины в порядке, а доктор сообщает мужу, что она не пострадала, суть происшедшего с ней трактуется именно так, как описали Ромер и Шаброль. В этом эпизоде и в следующем, снятом Робертом Стивенсом, — «Предчувствии» о сумасшедшем убийце отца, подозревающем в этом преступлении других членов семьи, Хичкок и его соавторы выкладывают карты на стол и намечают будущие темы. Ключевые понятия здесь «подозрение», «зыбкость сознания», «не тот человек», «трагическая ошибка» — все они были определяющими и в кинематографе Хичкока. «Телевидение вернуло убийство обратно в дома, откуда убийство как таковое всегда и было родом», — говорил Хичкок.
В эпизоде «Вернуться к Рождеству» (1956) Хичкок будто выступает от имени отменного мизогина (каковым он, кажется, все-таки не был, умея плодотворно сотрудничать с женщинами: в частности, продюсером сериала была его многолетняя соратница Джоан Харрисон, а несколько эпизодов в нем сняла Ида Люпино). Главный герой эпизода Герберт, убив жену, закапывает труп в подвале и благополучно отбывает в Америку, где его ждет работа по контракту. Оставшимся в Англии друзьям он посылает отпечатанные на машинке письма от имени жены, где сообщает, что они оба вернутся к Рождеству. В этом эпизоде жена предстает настоящей занозой в заднице — авторитарной, не терпящей возражений, делающей все по-своему женщиной, освободиться от которой герой мечтает по совершенно понятным причинам. Она демонстрирует своенравие даже с того света. Когда Герберт уже готов написать всем, что они с женой решили остаться в Америке, приходит известие, что она еще при жизни наняла рабочих, чтобы те перекопали подвал — ведь он сам собирался обустроить там винный погреб, и она предупредила его хлопоты. В эпизоде есть момент классического хичкоковского саспенса: прежде чем покинуть дом, жена решает надеть чехол на любимую люстру, забирается на стремянку, Герберт обходит ее сзади — и зритель, подготовленный знаниями об отношениях в этой семье, почти уверен, что тут-то Герберт ее и убьет. Но Хичкок обманывает эти ожидания, добиваясь сильнейшего вовлечения и сопереживания. Этот эпизод наилучшим образом иллюстрирует его остроумную сентенцию о том, что телевидение вернуло убийство домой, в семью — в дальнейшем сериал представит множество вариаций этой темы.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/11/vlcsnap-2015-03-24-19h04m07s53-500x375-1.jpg)
«Яд». Реж. Альфред Хичкок. 1958
Совершенный хичкоковский саспенс (прием, когда зрителю известно больше, чем персонажу, в то время как последний находится в опасности) присутствует и в блестящем эпизоде «Яд» (1958). Главный герой несколько часов лежит в постели, не решаясь пошевелиться в ожидании помощи, потому что, пока он спал, ему на живот заползла ядовитая змея. После долгих перипетий с появлением друга и доктора с противоядием он благополучно покидает опасное ложе. Но Хичкок позволяет зрителю увидеть ту самую змею, которая все еще копошится в простынях, когда приятель главного героя, высмеивая его страхи и списывая их на белую горячку, сам плюхается на кровать.
На малом экране Хичкок обрел небывалую творческую свободу шутить, шалить, чудить и делать все что угодно при бюджетах, не сравнимых с бюджетами полного метра. Тем не менее в одном из лучших эпизодов шоу «Авария» (1955), где Джозеф Коттен изумительно сыграл обездвиженного в аварии человека, которого все принимают за умершего, Хичкок сравнил себя с беспомощным героем: «Представьте себе, если можете, весь ужас нахождения внутри телевизора, когда знаешь, что в любой момент его могут выключить, а у тебя нет сил предотвратить это! Я прохожу через это каждую неделю».
Альфред Хичкок: Мои методы
Спонсоры сериала, которых он беззлобно вышучивал в каждом эпизоде, поставили только одно условие: если по сюжету преступник остается безнаказанным, он должен быть непременно морально осужден в финале. Снятый Хичкоком эпизод «Ягненок на заклание» (1958) стал примером того, как он учел это требование и включил его в творческий план. Обожающая мужа домохозяйка, потрясенная известием, что он ее бросает, после фразы «Попробуй, останови меня» в прострации убивает мужа огромной замороженной бараньей ногой, которую собиралась приготовить ему на ужин, и после машинально сует ее в духовку. Полицейским она рассказывает, что в дом ворвался незнакомец, а когда они пытаются понять, что послужило орудием убийства, уговаривает их поужинать и скармливает им это самое орудие. В финале избежавшая наказания убийца улыбается в камеру, и ее безумная гримаса становится свидетельством потери рассудка — спустя пару лет в знаменитом финале «Психо» так же зловеще улыбнется с экрана Норман Бейтс.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/10/price-500x585.jpg)
В сериале Хичкок не раз обыгрывает завораживавший его сюжет о преступлении, не оставляющем следов. В «Идеальном преступлении» (1957) персонаж Винсента Прайса помещает тело убитого в плавильную печь для керамики и лепит из его останков вазу. А за рамками сюжета, в послесловии, Хичкок объявляет, что преступник был изобличен уборщицей, разбившей вазу и обнаружившей в осколках золотые зубные коронки, — подобный макабр, исполненный черного юмора, был вполне в его духе.
Похожий сюжет и у снятого им эпизода «Артур» (1959), который он предваряет шутливой речью о придуманном им эргономичном курином яйце — не круглой формы, а с гранями. Здесь можно вспомнить, что куриные яйца были одной из знаменитых фобий Хичкока, о которых он с удовольствием распространялся на публике, лепя образ эксцентричного режиссера с причудами. Он утверждал, что никогда не ест куриные яйца, потому что питает отвращение к их форме и странному цвету желтка — неестественному в сравнении с красной кровью. В эпизоде «Артур» герой убивает опостылевшую женщину, перемалывает ее останки в дробилке на птицеферме и добавляет в куриный корм. Это новая вариация уже знакомого сюжета, но гротеск здесь приобретает поистине безумные формы: в послесловии Хичкок сообщает, что и этот убийца не избежал расплаты — на него набросились и заклевали куры, которых он вскормил человеческими останками!
Невозможно себе представить, чтобы подобный сюжет в те годы мог проникнуть на большой экран, но в телевизионном формате Хичкок и впрямь делал что хотел.
Макабрические сюжеты Хичкок с удовольствием помещал в юмористический контекст — но не только. В сериале есть примеры того, как жуткие, запредельные истории преображают мелодраматический сюжет, делая его незабываемым. Это знаменитый эпизод «Стеклянный глаз», снятый Норманом Ллойдом, о женщине, долгие годы влюбленной в чревовещателя. Когда наконец происходит их знакомство, очарованная поклонница обнаруживает, что объект ее страсти — механическая кукла, марионетка, а говорит за них обоих тот, кого она всегда ошибочно принимала за куклу — карлик в маске, во время представления сидевший у «чревовещателя» на коленях. Такое же роковое заблуждение разрушает жизнь и другой женщины — героини новеллы «Стеклянный плащ» (1959), снятой самим Хичкоком. В ней погибший в горах молодожен навеки застывает во льду, а спустя несколько десятилетий его верная жена, так и не связавшая себя узами брака ни с кем другим, дожидается схода лавины, чтобы снова его увидеть, — и находит на шее возлюбленного медальон с изображением другой женщины. Подобные сюжеты не были бы такими душераздирающими, не будь они запредельно жуткими.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/10/unnamed.jpg)
Джоан Харрисон, целиком отвечавшая за сериал, с 1933 года работала личным секретарем Хичкока и перебралась с ним Голливуд, где стала сценаристкой, а впоследствии продюсером на студии «Юниверсал Пикчерз». Именно Харрисон находила для съемок леденящие душу истории в духе Хичкока, а он выбирал те немногие, что хотел бы поставить сам. Харрисон отбирала сюжеты уже написанных произведений и заказывала сценарии лучшим авторам того времени. В основе сериала была прежде всего хорошая литература — сюжеты Рэя Брэдбери, Роальда Даля, Дороти Сэйерс, короля нуаров Корнелла Вулрича, автора «Психо» Роберта Блока, Филиппа Рота, Джона Чивера. Харрисон нанимала и режиссеров. Большинство серий (44) снял Роберт Стивенс — спустя три года он же снимет заходный эпизод легендарной «Сумеречной зоны» Рода Серлинга, который, в отличие от Хичкока, не появлялся на экране, в «Зоне» звучал лишь его закадровый голос с одним и тем же текстом. Кроме маститых профи с телевидения вроде Стивенса, Харрисон часто приглашала и дебютантов. Некоторые из них впоследствии станут голливудскими мэтрами.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/10/harrison2-500x500.jpg)
Насколько влиятельна на проекте была Джоан Харрисон, можно судить по воспоминаниям Роберта Олтмана, приведенным в книге его интервью Дэвиду Томпсону. Начинающий режиссер с единственным полным метром за душой, в 1957-м он поставил для сериала два эпизода. Томпсон находил их очень удачными и спросил, почему Олтман не продолжил работать в сериале, не вошел в «конюшню» постоянных постановщиков. Тогда Олтман рассказал, как опрометчиво решил отчитать Харрисон: «После второго фильма мне предложили следующий, но я прочитал сценарий, нашел его паршивым и отправился в офис к продюсеру, даме по имени Джоан Харрисон. Я сказал ей: „Думаю, с этим вы просчитались. Я не буду это снимать и вам не советую“. Просто я не подозревал, что это был сценарий, отобранный ею лично. Так и закончилась моя карьера в сериале Хичкока…»
Другой ключевой фигурой, отвечавшей за шоу, стал актер Норман Ллойд (на момент написания этой статьи 104-летний Ллойд считается старейшим актером в мире). Вместе с Харрисон они были не статистами на посылках у Хичкока, а полноправными соавторами. Когда в 1958 году Харрисон вышла замуж за сочинителя детективов Эрика Эмблера, она стала уделять сериалу меньше времени, и Ллойд во многом унаследовал ее руководящую роль. До Хичкока Ллойд работал в театре с Орсоном Уэллсом и только из-за неудачного стечения обстоятельств не снялся в «Гражданине Кейне», о чем не переставал жалеть.
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/08/lloyd-374x280.gif)
Ллойд не только снимался в сериале, но и сам ставил эпизоды, в том числе легендарного «Человека с юга», где азартный игрок заключает пари со случайным знакомым на то, что его зажигалка сработает без сбоев десять раз подряд. Игрок ставит на кон кадиллак, а спорщик — собственный мизинец, который должен быть отрублен в случае проигрыша. Все заканчивается очередным отменным макабром: в гостиничный номер, где засели спорщики, врывается немолодая дама в шляпке и останавливает игру, утверждая, что кадиллак принадлежит ей, как и остальное имущество игрока. И оно ей дорого досталось. Договорив, она кладет на стол руку в перчатке, на которой недостает трех пальцев. «В этом эпизоде по рассказу Роальда Даля снимались Стив Маккуин и Питер Лорре — лучший актерский состав, который только можно вообразить. Они были бесподобны, а мой главный режиссерский секрет состоял в том, что я вообще не открывал рот на съемках. Я просто смотрел на этих парней и говорил себе: Норман, не вмешивайся — это и так совершенство».
Впоследствии Квентин Тарантино на свой манер перескажет этот сюжет в фильме «Четыре комнаты», совершенно изменив концовку.
В сериале участвовал и будущий оскароносный режиссер Сидни Поллак, он поставил два эпизода и снялся еще в одном, а впоследствии уверенно отрицал влияние Хичкока на свои фильмы: «Я провел с самим Хичкоком гораздо больше времени, чем с его фильмами, которых почти не смотрел. У моей жены Клэр, актрисы, был с ним контракт в течение семи лет. Она собиралась занять место Грейс Келли после того, как та стала принцессой. Клэр снималась в „Сумеречной зоне“, поэтому Хичкок нанял ее и сделал на нее ставку, но она забеременела, и он ужасно разозлился. Но пока у нее был контракт, мы часто обедали с Хичкоком и его женой Альмой у них дома. Я был слишком наивен, чтобы осознавать тогда, насколько это было перспективное знакомство. Я проводил с ним много времени, но мне не хватило ума понять, о чем я мог бы его расспросить. Когда Спилберг узнал об этом, он уставился на меня и сказал: „Ты был накоротке с Хичкоком и Кубриком! Я сейчас просто умру от зависти!“»
![](http://seance.ru/wp-content/uploads/2019/08/off-365x280.jpg)
СЕАНС – 72
Начиная с восьмого сезона, сериал изменил формат, превратившись в «Час Хичкока» (1962–1965) с соответствующим хронометражем. Его финальный эпизод поставил другой будущий оскароносец, а на тот момент дебютант — Уильям Фридкин. В отличие от Поллака, он всецело признавал влияние Хичкока и благоговел перед ним. «В последнем сезоне, на десятом году существования сериала все, что делал Хичкок — это выходил со вступительным словом. Он говорил: „Добрый вечер“, произносил что-нибудь ужасно едкое и очаровательное, а потом начиналось шоу, где людей резали на куски. В последний день съемки моего эпизода Хичкок пожаловал на площадку, окруженный всеми этими черными пиджаками, командующими студией „Юниверсал“. Они вились вокруг него, как стая ворон, куда он — туда и они. Протягивал руку за стаканом воды — и стакан тут же появлялся. Продюсер по имени Норман Ллойд, который нанимал всех, работал со сценариями и выбирал режиссеров, представил меня Хичкоку. Я сказал, что ужасно польщен и протянул ему руку. В ответ он протянул свою с видом королевской особы. Мою руку он пожал так, будто это была дохлая рыба, и произнес: „Мистер Фридкин, я вижу, вы без галстука. Наши режиссеры обычно носят галстук“. И ушел. Это было единственное, что я узнал от него о режиссуре. А спустя несколько лет я сделал „Французского связного“ и получил за него приз Гильдии режиссеров. На банкете за первым столом сидел Хичкок. Я был во фраке с ярким галстуком-бабочкой на резинке под горлом. Я подошел к нему с наградой в руке, оттянул резинку галстука, звонко щелкнул этой резинкой и сказал: „Вам нравится мой галстук, Хич?“ Он уставился на меня — конечно, он совершенно меня не помнил. Но я-то жил с этим целых пять лет. Тогда давно я сказал себе, что однажды проучу этого толстого ублюдка. И я это сделал. Но все равно он был великим — вы все это знаете, он был невероятным».
Читайте также
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Альтернативная традиция — «Звуковой ландшафт»
-
«Когда возник Петербург, всё сложилось» — Дарья Грацевич и Карен Оганесян о «Черном облаке»
-
Страх съедает Сашу — Разговор с Александром Яценко
-
«Ковбой из Копенгагена» Николаса Виндинга Рефна — Wanna Fight?
-
Все (не) напрасно — «Королевство: Исход» Ларса фон Триера