Я, Хельмут Бергер
Хельмут Бергер, актер. Реж. Андреас Хорват, 2015
В полутемной комнате мастурбирует семидесятилетний мужчина. Его лицо распухло от ботокса, старости и порока, но это все еще Хельмут Бергер, «самый прекрасный мужчина на земле», мемуары которого по-итальянски называются «Io», а по-немецки «Ich».
Андреас Хорват — австрийский режиссер и фотограф, в начале нулевых он выпустил фотоальбом о Якутии, снимал кино на Юконе, в лесах Финляндии, в американской и английской глубинке, а сейчас работает на Чукотке над полнометражной игровой картиной, которую продюсирует Ульрих Зайдль. Уже этого короткого списка достаточно, чтобы заметить его интерес к экстремальным состояниям, и своего героя, Хельмута Бергера, он называет человеком крайностей, балансирующим между унижением и величием, великолепием и нелепостью, жестокостью и страстностью.
Сын мелких австрийских отельеров, в середине 1960-х Бергер изучал итальянский язык в Перудже, откуда вместе с приятелем отправился на уик-энд в Вольтерру, где за столиком в кафе увидел его — Лукино Висконти, снимающего «Туманные звезды большой медведицы», уже почти шестидесятилетнего и чувствующего свое нарастающее отчуждение от молодежи. Бергер спас его, стал его музой, снялся в его лучших фильмах, а «овдовев», превратился в маску, за которой скрываются только воспоминания и пустота. Слишком прямолинейная и слишком красивая сцена в начале фильма Хорвата: в спа-салоне Бергеру наносят на лицо что-то синее и густое, а потом отдирают жутковатую маску, неотличимую от лица под ней.
Хельмут Бергер и Лукино Висконти, 1969.
Нам ничего не объясняют, но во время просмотра становится понятно, что с Бергером был заключен договор: режиссер с камерой везде следует за героем, и на восьмом десятке не изменяющего привычному джет-сету. Снимать, однако, нечего: в канун нового года Бергер сидит в номере отеля в Сен-Тропе, и бесконечно собачится со своим спутником, от угроз переходя к домогательствам («Если ты ляжешь здесь и разденешься, у тебя будет фильм, иначе — нет»). В документалистике логика жизни часто оказывается сильнее воли автора, и если, например, «Антон тут рядом» Любови Аркус по ходу съемок превратился в фильм о спасении режиссером героя, то «Хельмут Бергер» — это кино о том, как режиссер становится жертвой своего персонажа.
Сцены в Сент-Тропе и венском доме актера, — очевидно, флэшбэки, воспоминания об отношениях, которые уже завершены, были оборваны автором; вместо закадрового комментария мы слышим записи на автоответчике Хорвата: «Андреас, я хочу, чтобы ты звонил мне два раза в день», «Андреас, я хочу, чтобы ты написал книгу о том, как меня ограбила семья Висконти», «Андреас, будь проклят и никогда не звони», «Андреас, я возьму тебя в частный джет до Ибицы».
В финале неудачной поездки в Сен-Тропе (когда, видимо — можно только догадываться — и происходит разрыв) Хорват по-настоящему (или очень правдоподобно) срывается и обрушивает на Бергера каскад уничижительных эпитетов, а тот вдруг распрямляет спину и смотрит своими голубыми глазами — теми самыми — поверх спрятанной камеры: «Да, я такой и что с того?». И это тот самый момент, когда унижение становится величием.
