Вертикали боли — новый «Восставший из ада»
Времена сейчас во всех смыслах адские, но причина ли это пропустить амбициозный перезапуск «Восставшего из ада», предпринятый режиссером «Ритуала» и «Дома на другой стороне» Дэвидом Брукнером. Получилось ли привнести что-то новое в инфернальный мир, придуманный Клайвом Баркером, рассказывает Роман Волынский.
Впервые шкатулка-головоломка, призывающая смертельную нечисть, появилась на экранах в 1987 году. Тогда британский писатель Клайв Баркер дебютировал в полнометражном кино с «Восставшим из ада», перенеся на экран собственную одноименную новеллу. Нишевый ужастик восхитил зрителей мультиплексов физиологичностью, сверхжестокостью и монструозным фетишизмом. Ноги данной трансгрессивной эстетики растут из video nasty, так называемых «видеомерзостей» — малобюджетных эксплуатационных хорроров начала 1980-х. Эти фильмы выходили тогда в Британии на видеокассетах, найдя легальную лазейку обхода прокатных удостоверений, чем сильно раздражали местных моралистов.
Тогда же в американских кинотеатрах ручьями лилась кровь, а Дэвид Кроненберг в Канаде закладывал фундамент боди-хоррора. Авторский и независимый проект Баркера вышел вовремя и разросся до бесконечной франшизы. В накладе не остались и производители разного рода мерча: главные чудища франшизы — сенобиты — стали игрушками и костюмами на Хэллоуин.
Граница между болью и удовольствием всегда размыта, это мы уже слышали в фильме тридцатипятилетней давности
В центре внимания нового «Восставшего из ада» современная молодежь, достаточно взрослая, чтобы обойтись без родителей в кадре. Кудрявая наркоманка в завязке Райли (Одесса Адлон) к разочарованию старшего брата Мэтта (Брэндон Флинн) тусуется с плохишом Тревором (Дрю Старки). Тот ходит в майке, безостановочно пьет пиво и ищет способы необременительного заработка. Короче, тип, с которым лучше не путаться после реабилитации. Мэтт подначивает Райли на ограбление пустого склада, которым владеет местный богач. Провернув дело, они удивленно обнаруживают в сейфе не золотые горы, а запылившуюся коробку-головоломку.
Райли оторвана от семьи и травмирована наркотиками. Для Брукнера этот психологический штрих принципиален, душевные раны персонажей — центральный мотив в его работах. В «Ритуале» чувство вины героя Рейфа Сполла задавало концептуальную рамку, а в «Доме на другой стороне» двигателем сюжета выступает депрессивное расстройство героини Ребекки Холл. Однако в «Восставшем из ада» Брукнер не развивает психологическую проблематику дальше вымученной констатации, будто бы подтверждая расхожее мнение, что теперь без травмированного героя кино не снимают.
В контексте современных арт-хорроров «Восставший из ада» сделан топорно и… неумно
Фильм собран из разнородных эстетических и контекстуальных пластов. С одной стороны, ощущается стилистическая верность оригиналу (фансервис для ценителей), с другой, он будет структурно понятен и широкой аудитории. В то же время Брукнеру удается протащить в картину свои собственные стратегии арт-хоррора, отчего страдает сюжетная динамика. Сперва конфликт буксует на почве семейных споров: Мэтт проявляет заботу о сестре, хотя Райли видит в этом не любовь, а удобное прикрытия для контроля. Казалось бы, вполне рабочая драматургическая конструкция, но она так толком и не запускается. Вскоре мы уже идем по проторенной детективной дорожке молодежных слэшеров. Герои ищут товарища и находят полузаброшенный особняк с ловушками за каждым углом.
Впрочем, когда подобные перезапуски получались безусловно удачными?
Там же Райли встретит бывшего владельца шкатулки, миллиардера Войта (Горан Вишнич). Его образ списан с Фрэнка (Шон Чэпман) — персонажа оригинального фильма, тоже заядлого гедониста, искавшего предельных наслаждений, но ставшего жертвой сенобитов. Граница между болью и удовольствием всегда размыта, это мы уже слышали в фильме тридцатипятилетней давности. Брукнер к ей ничего не добавляет — его интересует только формальная сторона.
Но он эффектно работает с передачей телесных ощущений. Операторы этого ужаса — сенобиты, внеземные существа, получающие граничащее с сексуальным удовольствие от чужих (и, кажется, своих тоже) боли и страданий. Их коронный номер — захват жертвы в железные цепи. Острые крюки впиваются в кожу и разрывают человека на лоскуты. Казалось бы, что может быть неприятней? Но Брукнер берет новые вершины, — к примеру, подбирает ракурс изнутри гортани и показывает, как длинная булавка пронзает внутренности. Хоть это и компьютерная графика, легче не становится.
Съемочная команда обновила дизайн сенобитов. С них сняли латексные костюмы из сексшопа. Теперь одеждой стала изуродованная кожа и мышечные ткани. А главного монстра — Пинхеда, роль которого в предыдущих картинах играл Даг Брэдли — ныне исполняет трансгендерная актриса Джейми Клейтон. Как и в новелле-первоисточнике, Пинхед теперь андрогин. Неопределенность, как известно, пугает.
В цифровую эпоху обывателя не удивишь кромсанием тел. Так зачем тогда это смотреть?
В контексте современных арт-хорроров «Восставший из ада» сделан топорно и… неумно. В картине 1987-го сенобиты появлялись под конец, как финальная визуализация краха ценностей внешне порядочных жителей субурбии. У Баркера пугает не нежить, а человеческая природа — ее вожделение, нетерпение, жадность и сладострастие. Брукнер не добавляет к этому ничего нового. Более того, он упрощает повествование, делая ставку на эффектный дизайн, сцены убийств и телесных деформаций. Не сказать даже, что все это действительно страшно. Как хоррор новый «Восставший из ада» работает слабо. Впрочем, когда подобные перезапуски получались безусловно удачными?
Насилие сейчас повсюду, и не только в кино. В цифровую эпоху обывателя не удивишь кромсанием тел. Так зачем тогда это смотреть? Сошлемся на то, что в подобных хоррорах насилие подчиняется определенной логике, легко понятной системе: либо ты следуешь очерченному жанром маршруту, либо ждешь кару небесную. Но жизнь лишний раз убеждает, что никакие правила нигде не работают. Кажется, и фильмам ужасов нужно определенное обновление, как однажды случилось с викторианским детективом, после Первой мировой мутировавшем в куда более созвучные эпохе «крутые детективы». Что же будет резонировать с текущими временами, известно разве что сенобитам.
Читайте также
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо