Guilty Pleasures. Нечаянные радости
«Сеанс» выяснил, что смотрят кинокритики, возвращаясь домой с фестивалей и пресс-показов. Двенадцать экспертов честно рассказали нам о своих guilty pleasures, и почему им ничуть не стыдно.
Мария Кувшинова
Фильм «Крик». Особенно вторая часть, где Сидни Прескотт попадает в колледж. Это такая квази-древнегреческая трагедия, которую Нив Кемпбелл проживает по-настоящему, несмотря на то, что играет она на самом-то деле в подростковом ужастике. Как античная героиня, которую неумолимо настигает её судьба. Это было последнее поколение молодых голливудских актёров, которых ещё можно было различать по именам и по лицам.
Ещё Катрин Брейя. Её фильм «Толстая девочка» в своё время впервые вызвал у меня настоящую физиологическую реакцию — с тремором и запиранием в кабинке туалета. Я несколько раз брала у неё интервью. Иногда её в такие степи заносит! Я всегда с нетерпением ждала всего, что она делает, даже какую-то запредельную муть вроде «Тайной любовницы» готова смотреть.
Борис Нелепо
Если мне и стыдно признаться в любви к какому-либо фильму, то это «Смени лицо» Квентина Дюпье: феерически провалился, нигде за пределами Франции и Бельгии его показать не рискнули, и только в России он вышел по какому-то недоразумению.
Это фильм модного электронщика Mr. Oizo, который косит под очередную комедию с Эриком и Рамзи. Про эту парочку французских комиков, галльских аналогов «Камеди клаба», говорят, что они катастрофически несмешные. Но Дюпье мастерски балансирует между патафизикой и патологией. Кино из разряда НЛО — неопознанных кинообъектов, инопланетных.
Михаил Трофименков
Мои pleasure никогда не были guilty. Уж если нравится — то за это никогда не может быть стыдно. Ну, а так, чтобы мне казалось, что я одинок в своей любви, бывало разве что с порнофильмами. Порноленты с участием Патриции Круз и Сесилии Веги — это такое особое удовольствие, но, думаю, тут поклонники тоже найдутся, кроме меня.
Станислав Зельвенский
Что-то я ничего не могу придумать, кроме сериала «Счастливы вместе». Когда на него попадаю, всё бросаю и не могу оторваться. Мне очень смешно почему-то. Этот сериал блистательно транслирует состояние тотальной растерянности, свойственной нарождающемуся в путинской России low-middle классу. Прежде всего, растерянности на бытовом уровне, но и в головах, разумеется. Точнейший диагноз нулевых. В галерее этих ярких образов мне особо хотелось бы выделить Дарью Сагалову, играющую несовершеннолетнюю дочь героев.
Алексей Васильев
Этим летом от ряда уважаемых людей я услышал фразу «Не могу больше смотреть Антониони». По-моему, это бред. Кинулся пересматривать «Профессию: репортёр» и снова испытал ощущение полной свободы, почувствовал себя отпущенным из рук воздушным шариком. Так что, если сейчас модно болтать, что Антониони смотреть невозможно, передайте им всем: моё guilty pleasure — это «Профессия: репортёр», «Забриски-пойнт», и далее по списку.
Александр Шпагин
Из моих guilty pleasures можно было бы составить отдельную программу кинопоказов. Из фильмов, измордованных, обосранных кинокритиками. Мне безумно жалко «Трагедию в стиле Рок» Саввы Кулиша. Конечно, 90-ые — просто кладезь guilty pleasure. Но мой самый любимый пример — размазанная либеральной прессой картина «Восточный коридор» Валентина Виноградова. Там есть эпизод: героя бросают в камеру, избитого, а он кричит: «Дайте мне другую войну!» Так в советском кино никто не снимал.
Очень люблю «Рецепт её молодости» по пьесе Карела Чапека «Средство Макропулоса» — там отличная музыка Георгия Гараняна. «Соседа» Сергея Юрженко. Есть ещё такой фильм 50-ых годов «Легенда о ледяном сердце» Эльдара Шенгелая и Алексея Сахарова. Дикая смесь производственной драмы и сказки. Поразительный отвяз, первый советский сюрреалистский фильм. История любви тракториста и актрисы, у которой сердце изо льда — ужас! И любви этой мешает отрицательный персонаж, которого добрый волшебник-аксакал превращает в ледяной столб.
Василий Корецкий
«Зеркало» Тарковского. Вызывает у меня одно и то же воспоминание детства: солнечная степь с подсолнухами за окном поезда сменяется серой августовской моросью; пригородные платформы, люди с пасмурными лицами; мокрый смешанный лес, мы вернулись в Россию. Целая лавина цайтгайстов с некрофильским оттенком. Ты с перверсивным удовольствием капитулируешь перед ходом времени, смертью, и недостижимой в настоящем эстетической полнотой тотальной «русскости». Настроения — пораженческие, ощущения — психоделические. Да что там — невыносимые.
Ещё «Женитьба» Константина Селиверстова. Обычный селиверстовский контраст между возвышенным сюжетом и убогой правдой быта превращен в «Женитьбе» из приёма в мессидж. Ты до конца так и не понимаешь, где здесь докьюментари, а где мокьюментари, респонденты — совершенно брейгелевские, рассказанные ими истории могут с одинаковой вероятностью быть исповедями, подслушанными в трамвае разговорами или полной выдумкой. Фильм в жанре «жизнь продолжается и у печей Освенцима», мастерски экплуатирующий феномен параллакса — свойство не только зрения, но и сознания, на котором играет found art и так называемое «нонспектакулярное» искусство.
Денис Горелов
Георгий Юнгвальд-Хилькевич, «Куда он денется?», 1983-ий год — я его впервые увидел зимой в восемь утра по телевизору. За окном темно, жуть, а Михаил Боярский угоняет для своих деревенских сородичей экспериментальный трактор под песню «Сивка-бурка». Ещё там дебютировали Полина и Ксения Кутеповы, они играют двух маленьких девочек. Чтобы развлечь пассажиров, они поют в автобусе песенку «Рики-Тики-Тави». Это убьёт наповал любого.
Мы со Стасом Ростоцким всегда спорили, кто является самым безруким режиссёром всех времён: я настаивал на Юнгвальд-Хилькевиче, а Стас — на Эйрамджане. Мы и не подозревали, что правы были оба. Досмотрев шедевр про трактор до конца, я увидел в титрах, что автором сценария был Эйрамджан.
Станислав Ф. Ростоцкий
У меня, пожалуй, все развлечения подсудны. Мне вполне подходит принцип «чем хуже, тем лучше». С развитием новейших технологий в моём компьютере появилась специальная папочка для таких фильмов, где они все сложены, и я их периодически пересматриваю. Величайшим произведением всех времён и народов является «Конан-варвар» Джона Милиуса. Кинематограф вообще был создан для того, чтобы в определённый момент на просторах Южной Америки этот фильм был запечатлён на плёнку.
Мне безумно нравятся фильмы Анатолия Эйрамджана, особенно удивительная картина «Когда все свои». Этот опыт я бы не посоветовал всякому. Каждый раз, когда я вижу Кокшенова, Щербакова и прочих, в очередной раз собравшихся для того, чтобы сделать такое вот беспардонное кино, душа моя поёт. А если говорить о постсоветском кинематографе, то я, как говорил Блие, всегда «готовлю носовые платки», когда показывают первую часть «Антикиллера».
Алексей Гусев
Меня профессия отучила любить все плохое. Отучила. Уже не люблю.
Ну, а если попытаться вспомнить фильмы, в любви к которым я был бы определенно одинок… Допустим, у Сокурова я больше всего люблю «Тихие страницы» — за эту плещущуюся воду у подножия города, сокуровскую, за круговорот самоубийц, за пар, за чаек… Очень люблю последний фильм Орсона Уэллса «Ф как фальшивка», в своё время критиками распятый. Когда Уэллс давал интервью тем, кто только что его распинал — может быть, из вежливости, может, из лукавства — кто постигнет его душу! — соглашался с их претензиями. А я у этого фильма учился тому, что такое вообще искусство, что такое подлинность. Все эти вопросы там ставятся и, мне кажется, разрешаются. Например, история из Киплинга, когда Адам сидит на земле и что-то рисует, а с дерева спускается змей и говорит: «Красиво, конечно. Но искусство ли это?» С этого козыря можно начинать любую рецензию.
Любовь Аркус
Я, например, очень люблю фильм Клода Лелуша «Жить, чтобы жить». Это стыдно? Когда была маленькая, представляла себе, что вырасту и буду такая же изможденная, как Анни Жирардо. Люблю Гайдая, фильмы с де Фюнесом, комедию «Вперёд, Франция», до сих пор не удосужившись узнать, кто был режиссёром этого шедевра. Он шёл в кинотеатре имени Щорса во Львове. Люблю коммунистические фильмы Стэнли Крамера — мои социал-демократические взгляды отчасти оттуда. И, может быть, я не любила бы так Германа, если бы не чёрно-белые военные фильмы, которые всегда шли по второй программе.
Сергей Николаевич Добротворский, который во всем и всегда был для нас идеалом, любил фильм «Чапаев». И даже тогда, когда он осознанно и вдумчиво полюбил Антониони, Феллини, братьев Тавиани, Годара и прочих, фильм «Чапаев» оставался его самым любимым. Все guilty pleasures родом из детства. А кинокритик — это человек, который выйти из детства отчаялся. Остальные — просто зануды.
Михаил Ратгауз
Мне довольно трудно найти хоть что-нибудь, чего я мог бы стыдиться. Поскольку категория вкуса (стиля, канона) отменена, вместе с ней отбросило коньки и чувство эстетической вины. Эпоха nobrow, в которой, как известно, нет ни высокого, ни низкого, ни овец, ни козлищ, научила нас тому, что оправдать можно всё, что угодно. Стыдиться чего-то можно только в очень узкой среде, которая вырабатывает собственные ограничения, выращивает собственный снобизм. Если же речь идёт об общем для всех водопое, то здесь, к сожалению, давно уже могут мирно пастись когда-то смертельно враждебные друг другу животные.
Записал Иван Чувиляев
