Все прошлые жизни помнятся мне — «Блажь» Ильи Поволоцкого
В параллельной каннской программе «Двухнедельник режиссеров» показана «Блажь», дебют документалиста Илья Поволоцкого в игровом кино, единственный участник Канн в этом году, которого можно считать российским. О туманном портрете бескрайней родины рассказывает Дмитрий Елагин.
Ей около шестнадцати лет, у нее впервые начались менструации: тампон девочке (Мария Лукянова) передает не любящая мать, а неизвестная женщина, только что вышедшая из красного микроавтобуса отца (Гела Читава). Мамы уже давно нет, от нее остались лишь воспоминания и урна с прахом, для которой отец с дочкой никак не могут найти нужное место. Они уже пятнадцать лет путешествуют по России с передвижным кинотеатром и показывают людям в отдаленных деревнях «Брата» Балабанова и «Верность» Сайфуллаевой, она продает зрителям пиво, газированные напитки и колу, а он — порно на дисках. Однажды дочка заявляет, что хочет поехать к морю, поэтому отец направляет машину к ближайшей водной границе.
Пусть мужчина в лучших традициях российского фестивального кино пьет водку из горла, получает по голове, ведет себя агрессивно и не может связать двух слов, нельзя сказать, что Илья Поволоцкий в «Блажи» за кем-то повторяет. При всей погруженности в отечественный киноконтекст, режиссер куда больше берет от Тео Ангелополуса. В «Блажи» собираются расколотые частички истории России, раскиданные по горам, равнинам и деревням. Приметы времени размыты: фильм из конца десятых встречают быт начала нулевых и порядки лихих девяностых. Поволоцкий создает свою мета-Россию, где прошлое еще не растворилось в настоящем.
Вслед за богом умерли и государство, и человек
Воздух застыл, камера Николая Желудовича отстраненно наблюдает за происходящим, лишенным всякой динамики. Илья Поволоцкий максимально дедраматизировал сценарий, чтобы зритель не отвлекался от созерцания. Чтобы смотрел на старые, разваливающиеся дома, на последствия экологической катастрофы, на военный кордон где-то на западной границе. Одни дороги перекрыты людьми, другие заблокированы природой, и, хоть наступило лето, снег все еще лежит на земле.
Длинная дистанция: Тео Ангелопулос
В последнем фильме Алексея Балабанова «Я тоже хочу» (2012) герои пытались сбежать в мир, куда берут не всех. У Поволоцкого, как и у позднего Андрея Звягинцева, того мира нет, вслед за богом умерли и государство, и человек. В «Блажи» людей почти не осталось, поэтому каждого примечательного встречного девочка фотографирует на Polaroid. Будто хочет мумифицировать ускользающую жизнь и сделать бесплотное осязаемым, чтобы с ним потом расстаться. Так фиксировали реальность дети из «Пейзажа в тумане» (1988) Тео Ангелопулоса, пересекали видимые и невидимые границы, проливали кровь. Только они ехали к отцу, которого считали живым, а у Поволоцкого дочь с папой никак не могут проститься с матерью. В каком-то смысле, они едут навстречу будущему, чтобы на кромке материка первыми столкнуться с тем ветром, что уносит за собой пыль жизни.
