“Мой сводный брат Франкенштейн” Валерия Тодоровского
Фильм — наглядное пособие: насколько далеко, вернее, насколько недалеко, хватает смелости у честной российской интеллигенции зайти в разговоре о войне, о которой надо вопить ежедневно и ежечасно. Смелости этой на несколько порядков меньше, чем у «шестидесятников», хотя Шепитько или Смирнов снимали о давно закончившейся и, безусловно, священной войне. У героев «Крыльев» или «Белорусского вокзала» и глаза были на месте, и мозги, и детей они танками не давили, но ужас возвращения с войны «мертвецов в отпуске» был в этих фильмах во сто крат невыносимее, чем в невыносимо театральных конструкциях «Франкенштейна».
