Интервью
Никита Смирнов
Никита Смирнов

Дмитрий Фалькович: «Молекуляров — это Молекуляров»


 

— Как получилось, что вы — IT-инвестор, топ-менеджер — вдруг решили сделать фильм?

— С 2003 по 2007 год я работал генеральным директором в концерне «Нефтяной». В 2004 или 2005 году к нам на работу пришел Борис Немцов. Он занимался GR’ом, то есть выстраивал отношения с государством. Когда на Украине случилась «оранжевая революция», Боря поехал в Киев поддержать Ющенко. А когда вернулся в Москву, дал интервью газете «Коммерсант». Ему задали вопрос: почему Путин поддерживает Януковича? Боря ответил: «Я не понимаю, почему, ведь союз чекиста и рецидивиста — это извращение». Через две недели Генпрокуратура РФ завела уголовное дело — оказалось, что банк «Нефтяной», который был в структуре концерна, отмыл два миллиарда долларов. Мои партнеры и я плавно переехали за границу, и я прожил два года в Киеве, за что прокуратуре очень признателен. Киев был тогда таким воздушным раем. А когда вернулся в Москву в 2009-м, то настал такой период в жизни, когда я не очень понимал, каким мне бизнесом заниматься. И, пока было свободное время, сел писать сценарий фильма. Потом не смог остановиться.

— До этого вы пробовали что-то написать?

— Нет. Хотя очень любил кино и много его смотрел, и у меня друзья занимались кино. Во-первых, я много лет дружу с Ильей Хржановским. Во-вторых, мой друг Илья Демичев, знаменитый ресторатор, вдруг взял и снял фильм «Какраки». Я подумал: вот, человек ничему не учился, а вдруг снял хороший фильм, значит, я тоже могу.

— То есть фильм показался вам удобной формой рассказа?

— Да, почему-то я решил, что это будет именно кино. Сценарий получился скорее пьесой, которая заняла бы часов пять-шесть экранного времени. Длинный такой разговорный сценарий, где-то полгода его писал. Причем я испытал такое странное раздвоение личности: когда ты пишешь и делаешь кино, есть ощущение, что это не про себя, а про другого человека. Такой выход из себя.

— Остранение.

— В математике это называется «автореферентное высказывание», основа разных парадоксов. Философам оно тоже покоя не дает.

— Итак, у вас был сценарий. Как человек вне кинопроизводственной системы, что вы стали делать дальше?

— Начал показывать сценарий друзьям: все сказали, что это замечательное произведение. А Илья Хржановский еще добавил, что это не сценарий. Сказал, что надо немного поучиться, чтобы это стало сценарием. Он насоветовал мне разных книжек и где-то год я их читал, ничего больше не делал. А еще ездил на съемки к Илье Демичеву, который в то время снимал уже второй фильм. Я хотел увидеть, что это вообще такое. Потом начал приглашать артистов. Снял комнату на Винзаводе и стал звать артистов на пробы.

— На пробы откликались?

— Да, пришло много известных артистов: оказалось, что это очень легко, всего-то надо сказать, что ты собираешься снимать фильм. Репетировал с ними сцену, записывал на камеру. Ничего не получалось. Мне нужен следователь, который меня допрашивал, а передо мной артист. Я подумал: зачем превращать чекиста в рецидивиста, тем более если я этого не умею, хотя и прочел книжку про действенный анализ роли? Если персонаж следователь, пусть его будет играть следователь. Если тусовщик — пусть играет тусовщик. Авторитетный спортсмен будет авторитетным спортсменом. И когда мы начали репетировать с такого рода персонажами, мне стало легко.

— С другой стороны, в такой работе больше непредсказуемости.

— В этом главная прелесть. Оказывается, они еще и создают то, что придумать невозможно и точно интереснее, чем моя пьеса-сценарий. Друг Иванова, которого Илья Демичев играет, говорит, что надо уезжать из России быстрее. И потом сразу после съемки собрался и уехал. Мне здесь как режиссеру не пришлось много работать с артистом — с ним за меня страна поработала. С теми, с кем страна недоработала, добиться предсказуемости мне очень помогала Марина Степанская, второй режиссер.

— Как вы собирали съемочную группу?

— Сначала обратился к нескольким известным российским операторам. Они дружно отказались. Тогда я стал искать зарубежных операторов — согласился Жорж Лешаптуа, который снимал «29 пальм» Брюно Дюмона. Потом понемногу собралась оставшаяся съемочная группа, и мы отправились снимать в Киев.

— А как налаживали диалог с оператором Лешаптуа?

— Оказалось, что зарубежные операторы это привыкшие ко всему люди. Жорж задавал мне вопросы перед съемками: каким я вижу фильм, картинку — а я ничего не мог ответить. Смотрю, он немного напряженный сидит, спрашиваю: не пугает его это все? А он отвечает: нет, он как-то работал на фильме, где человек себя сам снимал в главной роли, и когда он снимался в кадре, то еще и смотрел в операторский монитор. После этого его уже ничего не пугало. Когда делали цветокоррекцию, года через три после съемок, Жорж оказался занят. Я показал собранный фильм Юргену Юргесу, знаменитому немецкому оператору, который работал с Фасбиндером, Вендерсом, Ханеке, и он, к моему удивлению, согласился помочь.

— А когда фильм был снят?

— Он снимался в 2011 году, летом в Киеве и осенью в Москве. Было весело, но очень тяжело. Я и не представлял, какая это тяжелая работа — выступать одновременно артистом, режиссером и завхозом. Поэтому, когда мы завершили съемки, я решил, что все самое страшное позади. А потом два года монтировал фильм.

— Как происходил монтаж?

— Я сел сразу после съемок и за два-три месяца смонтировал фильм сам. Сначала мне показалось, что вышло прекрасно, а через два месяца я посмотрел и понял, что это ужасно. Я очень признателен Даше Даниловой, которая потом меня долго терпела, и Вере Левченко, которая посмотрела «Иванова» сто раз и всегда точно видела, что хорошо, а что плохо.

— То есть, вы закончили в 2014 или 2015 году? Совсем другое уже время было.

— Смотря что считать другим временем.

— У вас там в полный рост фактура уже ушедшей эпохи: следователь свободно курсирует из Москвы в Киев, где ваш герой сталкивается с ним в детском магазине. Этот свободный транзит между Москвой и Киевом бизнесменов, а за ними следом и силовиков, уже непредставим сейчас.

— Транзит бизнесменов и силовиков бессмертен.

— Насколько, по-вашему, изменилось звучание фильма из-за того, что он пролежал?

— Когда я снимал его, то не имел в виду никакого общественного звучания. Снимать о том, что в России жизнь плохая, мне было бы не интересно.

— Тем не менее персонажи там постоянно жалуются на жизнь в России.

— Мой герой Иванов мужественно ни на что не жалуется. Только на то, что
все много болтают: и водитель, и следователь, и жена, и лучший друг, и любители музыки
в консерватории. Я вообще не имел в виду фильм про то, что все плохо, давайте исправлять. Наш герой сам выбрал себе такую жизнь — а в результате получилась такая
плохая погода. Выбрал бы что-то другое, возможно, была бы иная погода.

— В «Иванове» много жизни в репликах персонажей. Сколько в фильм пробралось незапланированного?

— Много пробралось. Нельзя придумать этого разговорчивого водителя с тремя телефонами, испытывающего колбасу на дочке, или историю про человека с нутром, е…го жену только что порезанного лучшего друга. Для сцены в галерее мы
договорились с владельцем, что снабдим людей микрофонами. Арт-дилер, который продает картину девушке, не знал, что она артистка. Он решил, что это такая нарядная покупательница, и начал продавать картину. А потом мы заодно сняли полномочного посла Бразилии на Украине, который тоже увлекся нашей артисткой.

 

 

— Главный герой фильма физик по образованию, и он там встречает других бизнесменов-физиков. Возникает это ощущение, что люди занимаются не своим делом. При этом для стороннего наблюдателя мир большого бизнеса часто кажется закрытым. Насколько он, по-вашему, герметичен?

— Насколько и любой другой мир. Кино со стороны кажется волшебным и закрытым миром. Ученые сидят в волшебных лабораториях и делают открытия. А бизнесмены сидят в волшебных черных машинах, встречаются друг с другом и от этого получаются деньги.

— То есть вполне обычный мир, не лучше и не хуже других.

— Стопроцентно не хуже.

— Как проходили съемки? Решение брать непрофессионалов не обернулось против вас как начинающего постановщика?

— Обернулось очень удачно. Основные роли — Следователь, Йосик, Алексей Борисович и мой любимый артист Сергей Моисеев, который сыграл Тарадайко — это все взрослые крепкие мужчины. К съемкам они отнеслись одинаково радостно и ответственно. Предполагаю, что с артистами мне было бы сложнее.

— Следователя действительно играет человек из органов?

— Да, Федор Киселевич был генералом генпрокуратуры Российской Федерации, где возглавлял управление по надзору за следствием. Федя мечтал быть артистом, он из театральной семьи, но его родители настояли, чтобы он приобрел нормальную профессию. И он приобрел. В итоге, правда, не выдержал и ушел в отставку несколько лет назад. Мне кажется, если бы все люди оттуда были как он, у нас была бы совсем другая страна.

— У вас в фильме есть линия, что героев окружают вещи ненастоящие, этакие подмены: «Шопен» это клуб, какие-то еще возникают на полях вроде бы знакомые имена, значащие совсем другое. Или вот, например, есть персонаж по фамилии Молекуляров.

—Если есть ресторан «Пушкин», почему бы не быть клубу «Шопен»? Леча Толстый, которого назначили на спорткомитет — это Лев Толстой, очевидно. Ну, а Молекуляров это просто Молекуляров. Там ведь все бывшие физики.

— Как вы находили людей на второстепенные роли?

— Непрофессионалы это артисты, которые ходят по улице. Некоторых мы находили за пару часов до съемки. «Буфетчица» из фильма ехала в машине, мы в пробке ее увидели за рулем, выскочили и стали стучать в дверь, она открывает и мы спрашиваем: хотите в кино сыграть?

— И все соглашались?

— Люди часто отвечают «да». Есть сцена, она не вошла в фильм: следователь штурмует номер гостиницы, где нашел Иванова. Для сцены нужен спецназ. Мы зашли в кафе, увидели двух характерных мужиков — оказалось, они работают в Госохране (это местное ФСО). Они мгновенно согласились сниматься и на следующий день пришли в гостиницу «Киев» с сумкой оружия: там были «Калашников», пистолеты. Но форму они забыли. Штурмовали номер, распугали весь этаж. Кстати, может они и наврали насчет Госохраны.

— Фильм долго шел от собранного состояния до зрителя. Почему так получилось?

— Моя недоработка как продюсера. Надеюсь, после победы на «Духе огня» фильм ждет успех в России и за рубежом.

— Как ваш фильм попал на «Дух огня»?

— Знакомые показали «Иванова» Борису Нелепо. Борис позвонил мне и сказал, что ему очень понравился мой фильм. Так и попал.

— «Иванов» обозначен как копродукция с Англией. На фестиваль вы прислали видеообращение из Лондона. Вы сами там живете?

— Да, у меня тут бизнес, я занимаюсь венчурными инвестициями в Европе и США. Но в Москве я с удовольствием и часто бываю.

— Вы думали о том, чтобы снова снять кино?

— Постоянно.

 

 

— Вы говорили, что любите и много смотрите кино. А какие влияния могли бы назвать?

— Настоящие влияния, наверное, нельзя назвать, потому что они не осознанные. «Тут Жак Тати встречается с Белой Тарром» — так сказал один мой друг про «Иванова».

— Допустим, не прямые влияния, а просто важные для вас фигуры можете назвать? Вот есть оператор Брюно Дюмона — а значит, и Дюмон. Кто еще?

— Когда я готовился к съемкам, была мода на Дюмона, на румынское кино, на Зайдля. Еще важная для меня фигура Годар — я на него ходил со своей будущей женой, она подумала, я очень тонкий человек. Серьезно трудно ответить, будет список человек из пятидесяти. И еще периодически пересматриваю всего «Крепкого орешка».

— Расскажите, почему решили под псевдонимами вписать в титрах основные имена? Спицына играет Спицын, Иванова — вы под фамилией Иванов…

— Леша Спицын, который играет Лешу Спицына — он в жизни Алексей Борисович, и мне в кадре было удобнее называть его Алексей Борисович. Если бы я его называл Иван Петрович, ему было бы тяжело играть. Когда в титрах нужно было писать фамилии, я подумал: нехорошо, что Леша сыграл сам себя, а Александра Иванова будет играть Дмитрий Фалькович. Напишу, что Александра Иванов играет Александр Иванов. Потом стал думать: раз Иванов играет сам себя, то есть, бизнесмен снял самого себя в главной роли, то он, значит, и продюсер — деньги дал, чтобы себя снять. Он стал Александр Иванов, продюсер. Потом я решил, что логично, если он нанял опытного режиссера Дмитрия Фальковича. Был же фильм «Олигарх»: Березовский снял Машкова в роли себя. Ну, тут Иванов решил не снимать Машкова, решил снять сам себя. И нанял режиссера Фальковича. Потом в «Коммерсанте» написали, что бизнесмен Дмитрий Фалькович снял своих друзей Александра Иванова и Алексея Спицына.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить