Ирина Евтеева: «Я работаю очень быстро»
Ирина Евтеева работает на «Ленфильме» с 1991 года, и за 30 лет она успела создать уникальную технику — соединить живопись на стекле и актеров, анимацию и игровое кино. С автором ни на что не похожих фильмов «Арвентур» и «Мелодия струнного дерева» поговорила кинокритик Анжелика Артюх.
Вы часто используете литературные и поэтические произведения в качестве исходного материала для сценариев: Маяковский, Гофман, Хлебников… Но вы также и искусствовед, киновед, профессор, очень серьезно занимаетесь символикой и значением цвета. Как это влияет на ваши анимационные проекты? В частности, на «Мелодию струнного дерева».
Когда я делаю фильм, я заранее не знаю, как я буду решать стилистические задачи. Просто каждый раз задаю себе вопрос: что бы мне было интересно узнать? Все зависит от личности автора того произведения, за которое я берусь, материала, который я изучаю, причем не только вербального, но и визуального, ассоциаций, которые приходят в голову. Для меня Велимир Хлебников открыл очень многое. Изначально, могу сказать, я его творчество знала очень поверхностно. Ну, поэт чудак, не от мира сего, создатель звуковой «зауми». Так случилось, что мы со звукорежиссером Владимиром Персовым обсуждали, кого из великих могли бы сделать героем следующего фильма и остановились на Хлебникове. Это происходило после нашей работы над картинами цикла «Больше чем любовь» в 2011 году. Потом мы работали над «Арвентуром», а мысль о Хлебникове не покидала меня. Я стала изучать его творчество, и мне очень захотелось сделать кино, поскольку он совершенно особенный человек. Он словно из другой материи соткан. Путешественник, любитель птиц. Папа у него — орнитолог. В его жизни, с одной стороны, была Астрахань, с другой стороны, Петербург. Поскольку вы прочитали про него книгу, вы знаете, он человек — перекати-поле. Ценности у него были свои. Он сложно социализировался, но за ним буквально «подбирали рифмы» другие поэты — Чуковский, Маяковский — и очень его ценили.
Еще он экспериментатор и мистик…
И мистик, конечно. В принципе мне было интересно попасть в его мир. Я прочитала много его произведений, поскольку должна была найти основу для сценария. Я поняла, что это должно быть путешествие во времени. Нелинейное. Я написала сценарий «Ка, или творения Велимира Хлебникова» в 2015 году, но не знала, конечно, смогу ли его поставить. К своему удивлению, я сравнила даты своего сценария и оригинала. Хлебников закончил «Ка» 10 марта 1915 года. А я — 10 марта 2015. Такая вот мистика… Когда снимаешь кино, отталкиваешься от книг, которые читаешь. Они диктуют образы. Я изучаю, исследую, пытаюсь понять…
Я наблюдала за деревьями, птичьими гнездами, а затем пришло определенное решение…
Но Хлебников — поэт. А чем вы руководствуетесь, когда вы выбираете цветовое решение фильма? Живописными произведениями, ассоциациями?
Это цвет выбирал меня. Я исходила из «Ка» Хлебникова. Это его прозаическое творение. Действие происходит во время первой мировой войны, значит в фильме будет заявлена хроника… Я понимала, что это не должно быть очень ярко. Цвета были приглушенные. В этом фильме я сначала придумала фоны, то есть сняла их заранее для того, чтобы в них могли существовать персонажи. Если честно, я не знаю, как это все делается. Само приходит. Я делаю какие-то заметки, потом понимаю, что можно писать сценарий. Беру какие-то книжки, и если мне кажется, что это очень интересно, то продолжаю. Узелки, соломинки, книжка по древней славянской магии плетения узелков, травы, степи… Все это дало определенный толчок. Я наблюдала за деревьями, птичьими гнездами, а затем пришло определенное решение… В том числе для стражей портала, которые появляются в гигантском гнезде. Они переходят в другие измерения-времена. Страж Красный и Синий — Юг и Север.
В кинематографе предшественников красный-синий тоже значил «то в жар, то в холод»…
Да, этакое перемещение, Колесо — гнездо. Птичьи мотивы, конечно, же тоже были. На фестивале «Край света» в Сахалине, где я показывала «Арвентур», мы снимали на побережье Охотского моря. Мой троюродный брат Олег Брайченко, пилот, много лет проживший на Сахалине, как раз отдыхал там в это время, возил меня на джипе, а я снимала фоны.
Думала и про Параджанова — куда же денешься!
В фильме есть и восточные мотивы…
Очень важные. Там две истории. Я вынуждена снимать два фильма, чтобы в результате получить полный метр. Полтора года на каждый фильм. 39 минут плюс 39 минут. Это метраж, который Минкульт поддерживает в анимационном конкурсе. И надо было понять, как эти истории сопрягаются друг с другом. Первый фильм — легенда, нам было важно, что девушка предпочитает царю бедного поэта. Поэт — Кейс, живший полторы тысячи лет назад, писал свои «газели» (форма литературного стиха) о возлюбленной Лейли. Его прозвали Меджнун Лейли, то есть безумный от любви к Лейли. Хлебников где-то услышал курдский мотив легенды и написал свою поэму «Лейли и Медлум». Интерпретации этой истории есть в разных странах, где пересекались торговые пути: в арабских странах, Грузии, Армении, Индии, Иране. Естественно, что я опиралась на персидские миниатюры. Думала и про Параджанова — куда же денешься! В воображении Хлебникова герои получают реинкарнацию.
У вас очень сложная техника: совмещение живых актеров, живописи на стекле с созданием аудиовизуального музыкального текста. Мне кажется, это не делается быстро, это рукотворная работа. Меня всегда поражает, как вы, несмотря на все сложности российских условий, когда все делается стремительно или не делается вообще, умудряетесь сохранять себя в своей собственной нише. Это какой-то феномен «Ленфильма», питерской школы? Или это ваше умение убеждать людей так, чтобы она шли вам навстречу? Как вы себе это объясняете?
Для аниматора я работаю на самом деле очень быстро. Я трачу не так много времени. Тридцать девять минут за год? Нормальный западный аниматор не поверит, что это можно сделать в одиночку.
У вас помощники есть?
Есть помощник, который работает за компьютером, и мы вместе с ним снимаем фильм. Сейчас это Александр Баулин, он хорошо знает цифровые технологии и предан своему делу. Я же на этом этапе работаю не с живыми актерами, а с их изображением, которое уже снято. Специфика в том, что я вписываю изображение в фоны. Это не «Кролик Роджер». Я работаю с изображением человека, как работают с изображением ландшафта. Создаю визуальные слои. В египетской сцене три изображения, три слоя. Все они соединяются из трех проекций на стекле. Это дает особый объем при съемке. Сейчас стало гораздо проще работать: у меня есть своя камера. Я хожу с ней, могу снять любые состояния сама как оператор. То есть, создаю свою библиотеку изображений.
Александр Буров: Ускользающая достоверность
А профессиональных актеров кто снимает?
Профессиональные операторы. Александр Буров, Валерий Мюльгаут. Сейчас у нас уже готова блокадная картина — «Щелкунчик, пианино и венок из одуванчиков». Это часть большого альманаха «Блокадные судьбы». Наша картина еще нигде не была показана, длится 26 минут. Я рисовала на морозных стеклах, которые мы поливали специальным составом и замораживали (художник-постановщик: Людмила Веселова). Получилась холодная зимняя история о двух детях Блокады. Этот альманах полностью посвящен Блокаде. Разные режиссеры сняли разные фильмы, и каждый можно показывать автономно. Все фильмы делались по идее Вадима Михайлова, одного из старейших режиссеров и сценаристов «Ленфильма».
Работа со звуком очень похожа на работу с изображением.
ММКФ-2020 — Дневник фестиваля. Вып.4
Сейчас Блокада — одна из самых актуальных тем. Андрей Зайцев недавно сделал «Блокадный дневник»…
Мы старались это снять гораздо раньше. Лариса Гучковская продюсер альманаха, меня уговорила. Изображение нашего фильма диктовали вещи, которые в нашей семье пережили блокаду: салфеточки, елочные игрушки…
А какой еще визуальный материал используется? Фотографии?
Их там нет. Это фильм о девочке и мальчике, которые встречаются около Невы. Мальчик — пианист, у девочки мама художница, которая только что умерла. Мальчик предлагает: «Ты одна живешь, приходи к нам с мамой, тебе будет легче». Девочка отказывается, возвращается домой, попадает в свою квартиру, в собственный мир, где сделала себе уголок. Находит подаренную своей мамой книжку «Щелкунчик». Все это происходит в Новый год, елка на обоях, игрушки довоенные. В этом маленьком мире она начинает читать, ей слышится мамин голос. Ассоциации с сюжетом Щелкунчика: тени, игрушки на елке начинают оживать. Интересная музыка Ольги Петровой, дочери Андрея Петрова, прямого цитирования музыки Петра Ильича Чайковского там нет.
Как вы подбирали музыку к «Мелодии струнного дерева»?
Вместе со звукооператором Владимиром Персовым и мастером перезаписи Сергеем Дементьевым. Работа со звуком очень похожа на работу с изображением. Из разных звуков возникают слои, единое сплетение шумомузыки. Помогали студенты Дементьева, которые исполняли Рахманинова и Дебюсси, ребята из фольклорного ансамбля. Кроме того, в фильме звучит оригинальная музыка композитора Андрея Сигле. С ним мы работаем, начиная с первой картины «Лошадь, скрипка и немного нервно» (за исключением двух фильмов, «Эликсир» и «Петербург»). А начиная с «Арвентура», он еще и продюсер.
Нет законодательства, которое позволило бы сделать Петербург благоприятной территорией кино.
Я представляю ваши работы в 3D, трехмерное изображение как будто напрашивается. У вас свет, цвет, стекло, динамика…
Да, это было бы лучше всего, дало бы другой объем.
Надеюсь, когда-нибудь это осуществится. Что вы сейчас делаете?
«Нос или Заговор „не таких“» — Бдительность навсегда
Я начинаю снимать новый фильм «Отель „Онегин“». Это проходит по разряду «уникальный национальный проект» — поддержка Фондом кино индивидуальной анимационной техники. Был большой конкурс между аниматорами, поддержали корифеев анимации — Андрея Юрьевича Хржановского и Юрия Борисовича Норштейна. Ну и мы были отобраны. Это полный метр, производство рассчитано на четыре года, им занимается московская студия «Мир». Если в двух словах о фильме… Английский режиссер-аниматор (Барри Первис), с детства влюбленный в поэзию Пушкина, готовится к созданию анимационного фильма по роману «Евгений Онегин». Он приезжает в Россию. В отеле «Онегин» герой попадает в волшебный мир произведений Пушкина. По загадочным и фантазийным интерьерам отеля режиссера сопровождает хозяйка, оперная дива (Л. Казарновская). Ученый Кот выполняет роль Арлекина, слуги и мудрого товарища.
У вас большой опыт экспериментов с мифологией автора…
Сценарий этого фильма написала Ирина Марголина, продюсер студии «Мир», автор и продюсер множества анимационных и документальных фильмов. Ее альманах «Сказки старого пианино» получил множество престижных призов на многих фестивалях мира. Именно Ирина ко мне обратилась, чтобы мы подали заявку на конкурс. В фильме будут соединяться пушкинская графика, эпизоды, которые делает сам Барри Первис. Градация от графики до живописи.
Вы один из немногих кинематографистов-авторов в Петербурге. Мне больно, что у нас снимает так мало фильмов, хотя город предполагает, что здесь должно сниматься много чего. Есть пригороды, усадьбы. А в кино происходит мало. Город этого не заслуживает.
Конечно, не заслуживает. Но если ты идешь в Музей, а тебе говорят, что день съемки стоят миллион, что тут поделаешь? Документально еще можно снимать, но, когда свет нужно ставить, это уже совсем другие деньги… Нет законодательства, которое позволило бы сделать Петербург благоприятной территорией кино.
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»