Николай Эрдман, «Киносценарии»


«В кино я не пришёл, а зашёл», — говорил Николай Робертович Эрдман (1900–1970) на съёмках своего первого фильма «Митя». История о том, как человек «шёл в комнату, попал в другую» в истории советской литературы повторялась не раз. В детскую поэзию и драматургию из-за цензурных условий пришла целая плеяда замечательных писателей, которые в иной ситуации, вероятно, занимались бы литературой «взрослой». Писатели, пробовавшие свои силы в кинодраматургии (а пробовали многие: Шварц, Олейников, Зощенко, Олеша, Введенский — всех не перечислишь), обычно делали это ради заработка или просто потому, что не было другой работы. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Неудивительно, что и Эрдман до сих пор известен только как автор двух замечательных пьес: «Мандат» (1925) и «Самоубийца» (1928) — хотя он продолжал работать как драматург до самой своей смерти: писал для эстрады, цирка и, главным образом, для кино.

Считалось, что его киносценарии, написанные на заказ, имеют мало общего с «настоящими» произведениями драматурга. «Эрдмановское, но не Эрдман», — так определил режиссёр Леонид Трауберг всё, что было написано после «Самоубийцы». Однако можно найти и противоположные суждения. Из воспоминаний Андрея Хржановского: «Мне приходилось сталкиваться с такой точкой зрения, что писание киносценариев для мультиликационных фильмов было для Н. Р. Эрдмана чем-то вроде отхожего промысла, способом зарабатывания на жизнь. Так могут говорить лишь люди, не видевшие (и не слышавшие!) ни одного из эрдмановских шедевров, созданных в этом виде кино. А уж те, кому довелось видеть рукописи этих сценариев, написанных мелкими аккуратными буквами, имитирующими печатный шрифт, со следами бесчисленных правок — свидетельством упорной, как всегда, работы над словом, — эти очевидцы могут с полным основанием подтвердить более чем серьёзное отношение Н. Эрдмана к работе на этом поприще. Впрочем, на иное отношение к любой работе, связанной с вымыслом и словом, Эрдман был не способен».

«Пора бы собрать все сценарии Николая Робертовича и опубликовать их, — писал Эраст Гарин. — Мне кажется, что они могли бы послужить материалом для повторных и, может быть, более совершенных экранизаций». Эрдман написал более пятидесяти игровых и анимационных сценариев. В будущем, вероятно, будут изданы они все — вместе с его неизвестными работами для театра, цирка и эстрады. Для первого сборника кинодраматургии Эрдмана мы постарались выбрать самые репрезентативные сценарии: в книгу войдут и анимационные сценарии, и сценарии художественных фильмов — как немых, так и звуковых. Бóльшая часть материалов публикуется впервые. Сборник будет снабжён научным комментарием, в одном из приложений будет дана подробная информация о сценариях, не вошедших в сборник.

Николай Эрдман (1920-ые годы)

В блоге мы публикуем фрагмент из киносценария «Каин XVIII», который был написан Эрдманом в соавторстве с Евгением Шварцем. Об истории этого сценария, которая была исследована театроведом Е. М. Биневичем, — несколько слов.

Осенью 1956-го года Надежда Кошеверова, поставившая знаменитую «Золушку» по сценарию Шварца, предложила драматургу экранизировать его пьесу «Тень». Но снова обращаться к известной пьесе, погружаться в хорошо освоенный материал — это было не так просто. Шварц решил переработать другую свою пьесу, непоставленную и неопубликованную, — «Голый король». Теперь сценарий стал называться иначе: «Два друга, или Раз, два, три!..». В последние годы Шварц много и часто болел, соответствовать ленфильмовским срокам не удавалось. Драматург умер в начале 1958-го года, не успев написать свой сценарий.

После его смерти вдова Шварца Екатерина Ивановна перепечатала рукопись сценария «Два друга». Получилось около сорока машинописных страниц, — вероятно, треть задуманного текста. Чтобы завершить сценарий, студия пригласила Николая Эрдмана. В архиве внучки Е. Л. Шварца Марии Олеговны Крыжановской хранится машинописный вариант сценария «Два друга», — вероятно, этот же текст оказался в руках Эрдмана, который, используя первые черновые сцены, должен был сделать законченный сценарий. Написанные Шварцем сцены Эрдман сильно сократил. Необходимо было слегка приглушить в них особенный «шварцевский» элемент — поскольку Эрдман всё равно не мог бы продолжить сценарий в «шварцевской» манере. Писали, что «Каин XVIII» — это «суп из топора» (первоначальный вариант полностью растворился в готовом сценарии) и что Шварц с Эрдманом «как масло и вода», их нельзя смешивать. Известный фильм Н. Н. Кошеверовой и М. Г. Шапиро говорит об обратном: смешивать можно.

Анна Ковалова, редактор-составитель сборника «Киносценарии» Николая Эрдмана.

Николай Эрдман (рисунок Николая Акимова)

Евгений Шварц и Николай Эрдман «Каин XVIII»

Фрагмент сценария

Конная статуя. Лошадь поднялась на дыбы. На коне гордо сидит всадник в королевской мантии и короне. (За кадром звучит воинственный марш.)

На постаменте надпись: «Каину XVIII от верноподданных подданных».

Вокруг статуи стоят караульные с алебардами и мушкетами. Звучит марш.

Мимо собравшихся на площади зевак торжественным шагом в полной парадной форме идут три королевских чиновника. У первого в руках табурет с королевскими гербами, у второго — граммофон с огромной трубой, у третьего — пластинка. Из граммофона несутся звуки марша. Толпа увеличивается. Подходят заинтересовавшиеся прохожие.

— Внимание, внимание, внимание!

Ставит табурет на мостовую первый чиновник. Марш прекращается.

— Слушайте, слушайте, слушайте!

Водружает граммофон на табурет второй чиновник.

— Кабинет министров наговорил новую пластинку! — объявляет третий и кладёт пластинку на диск.

Толпа горожан, окружившая граммофон, замирает.

Граммофон. У граммофона чиновник.

— Верноподданные наши подданные! — раздаётся из трубы мужской голос.

— Сегодня в семь сорок утра неизвестный голубь оставил известный след на статуе нашего обожаемого короля.

Все головы поворачиваются в сторону статуи.

На чугунном лбу всадника виден след голубиного помёта.

Дежурный офицер, стоя на верхушки стремянки, бережно вытирает лоб всадника.

Голос за кадром:

— Дабы пресечь повторение подобного преступления, кабинет министров вынес следующие постановления…

Королевские чиновники снимают головные уборы, склоняются в поклоне.

— Имеющиеся в нашем королевстве голубятни, — гремит труба, — должны быть разрушены, голубятники арестованы.

Через толпу пробивается мальчишка и, всхлипнув, убегает. Вслед ему несётся: «…Голуби уничтожены, книги по голубеводству сожжены».

Точка через граммофон на толпу.

— Блюдо «голубцы» отменяется, слова: «голубь», «голубка», «голубчик», а также глагол «приголубить» — объявляются нецензурными.

Молоденькая женщина в страхе зажимает ладонью губы что-то нежно шептавшего ей на ухо мужчины.

Крупно — труба:

— Бей голубей!

За кадром раздаётся залп.

(Точка на небо.) Взвивается стая белых голубей, заполняя кадр.

Поднятые дула мушкетов. Залп.

Сотни голубей летят по небу, удаляются.

Точка снизу.

— Да здравствует король! — гремит труба на площади.

— Да здравствует король! — восторженно подхватывают чиновники, в знак приветствия поднимая левую ногу.

Толпа реагирует по-разному. Некоторые высоко задирают ногу, некоторые лениво поднимают её, некоторые топчутся на месте. […]

Кадр из фильма Каин XVIII (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)

Высокий длинный забор. Выкрашен он в полоску, как шлагбаум или старинные верстовые столбы. За забором виднеются верхушки башен, крыши, шпили.

Вдоль забора тянется надпись: «Граница». На воротах вывеска: «Владения короля Каина XVIII». Камера панорамирует на дорогу.

По дороге, ведущей к владениям Каина, на взмыленном коне скачет королева Власта.

Она подъезжает к воротам, слезает с лошади, привязывает её к пограничному столбу и идёт к калитке.

На калитке, возле звонка, табличка с надписью:

«Королю — один звонок.
Первому министру — два звонка.
У министра финансов звонок не работает».

Королева дважды дергаёт за ручку звонка и отходит.

Калитка чуть приоткрывается, в образовавшуюся щель кто-то выглядывает. Затем калитка распахивается, и на дороге появляется очень живой человек, лет шестидесяти. Одет он с придворным великолепием, но несколько на военный лад.

— Ваше Величество, — расшаркивается он, походя к королеве, — какая, говоря прямо, радость. Здравствуйте.

— Здравствуйте, премьер! — Отвечает королева, подвязывая своему коню торбу с овсом.

Вытерев руку о платье, сует её премьеру для поцелуя.

— Говоря напрямик, вы по личному делу или по политическому? — почтительно целуя руку королеве, спрашивает премьер.

— По лично-дипломатическому, — хлопает его по плечу королева.

— Заходите, пожалуйста!

Первый министр распахивает калитку, пропуская Власту вперёд. Калитка за ними автоматически закрывается.

(С внутренней стороны забора.)

Королева переступает порог и отшатывается от ослепительного облака, которое, внезапно возникнув, тут же исчезает.

— Что это, взрыв? — пугается она.

— Вспышка, — отвечает премьер, запирая калитку.

— Недовольства? — тревожится королева.

— Магния.

Первый министр накидывает цепочку и подходит к королеве.

— Грубо говоря, это первый акт нашего гостеприимства. Каждый входящий в нашу страну автоматически фотографируется. Анфас и профиль.

— Зачем? — спрашивает королева.

Премьер: На добрую память.

Королева: Кому?

Премьер: Начальнику тайной полиции.

Королева: Удобно.

— Говоря примитивно, мы самая удобная страна в мире, — говорит премьер, беря королеву под руку и вступая с ней на территорию своего государства.

Перед ними ровные дорожки, подстриженные деревья. Всё утопает в цветах, но цветы не имеют цвета.

— Возьмём, к примеру сказать, цветы.

Премьер подходит к ящику, на котором один под другим расположены нарисованные разных цветов кружки. В каждом кружке щель. Министр вынимает из кармана монету и, любезно улыбаясь королеве, опускает её в щёлку на голубом кружке.

Бесцветные цветы становятся ярко голубыми.

Премьер отходит от ящика. Королева аплодирует.

— В таком разе, может быть, мы перейдём к делу? — интересуется премьер, подходя к королеве.

— Давно пора, — соглашается она.

Они подходят к фонтану. В круглом водоёме стоит бронзовый фавн с поднятыми вверх руками. На руках покоится чаша, из которой вытекает вода. У фонтана стоят два жандарма. Один с рыжей бородой, другой с чёрной.

— Эй, жандармы! — командует премьер.

— Слушаем, ваше сиятельство! — вытягиваются они перед министром.

— Заткните уши!

Премьер подвигает королеве кресло. Она садится. Жандармы вынимают из карманов пробки и затыкают уши. Премьер садится напротив королевы.

— Жандармы! — орёт премьер, — Можете идти, официально говоря, в кабак и выпить за моё здоровье.

Жандармы стоят как вкопанные.

— Ну, значит, действительно ничего не слышат, — говорит премьер королеве, — начнём?

Кадр из фильма Каин XVIII (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)

Королева плотнее усаживается в кресло и решительно заявляет:

— Моя дочь Милада хочет выйти замуж за вашего короля.

Раздаётся звук, похожий на выстрел. О щёку премьера что-то ударилось.

— Террор!.. — вскрикивает он и хватается за щёку.

— Никак нет, ваше сиятельство!.. — подбегая к премьеру, говорит чернобородый жандарм. — Пробка!

Он наклоняется и поднимает с земли пробку из-под шампанского. Показывает её премьеру.

— Откуда же она вылетела? — недоумевает министр.

— Из уха.

— А почему с выстрелом?

Чернобородый вытягивается в струнку:

— Потому что из-под шампанского, ваше сиятельство. По привычке.

— Заткни её назад. И если она опять вылетит из уха, ты вылетишь из жандармерии, — рявкает министр.

Жандарм, затыкая ухо пробкой, выходит из кадра.

— Повторите ещё раз, ваше величество, — потирая виски, обращается премьер к королеве.

— Моя дочка Милада хочет выйти замуж за вашего короля, — смотря в упор на министра, говорит королева.

Достаёт из сумки портрет принцессы и кладёт его на стол.

— А зачем, говоря наивно, ей это нужно? — рассматривая портрет, спрашивает министр.

Поднимает глаза и с любопытством смотрит на королеву.

— Влюбилась! — упёршись руками в бока, спокойно отвечает королева Власта.

Чернобородый жандарм хватается за ухо, удерживая пробку, которая, по-видимому, опять чуть-чуть не выстрелила. Рыжебородый, исподтишка, грозит ему кулаком.

Премьер и королева. На втором плане — жандармы.

— Влюбилась?.. Значит, говоря, как сказал поэт: «Любовь зла, полюбишь и…»…

Премьер не заканчивает цитаты и подозрительно оглядывается на жандармов. Жандармы стоят как вкопанные.

— Ох, уж мне эти поэты! — вздыхает премьер. — Ну ладно, любовь любовью, — переходит он на деловой тон, — а какое, оптимистически говоря, приданое?

— Сто тысяч, — отчеканивает королева.

— Кому?

— Королю.

— И?

— Сто без «и», — стоит на своём королева.

Улыбка исчезает с лица премьера.

— Такая сумма короля не устроит, — сухо роняет он, приняв безразличный вид.

Королева понимающе улыбается.

— Хорошо, можно и с «и», — соглашается она.

— С какими? — на лице премьера вновь появляется улыбка.

— Королю пятьдесят и вам пятьдесят.

Королева протягивает премьеру руку, тот отстраняется, говоря с достоинством:

— Такое «и» меня не устроит.

— Какое же вас устроит? — начинает терять терпение королева.

— Королю сорок и мне шестьдесят, — быстро решает первый министр.

Королева встает. Они хлопают друг друга по рукам, как два купца.

— Договорились!

— Не совсем, — вдруг спохватывается премьер. — Невеста нашего короля должна быть голубой крови.

Власта возмущенно говорит:

— У моей дочери кровь голубей…

— Тссс! — премьер машет на королеву руками и продолжает быстрым шёпотом, косясь на жандармов: — Ваше счастье, что, кроме меня, вас никто не слышал.

— А что я такое сказала? — таким же торопливым шёпотом, спрашивает королева.

Премьер отводит королеву в сторону, подальше от жандармов.

— Вы сказали про голубей… — говорит он ей на ухо. — А голубь у нас в королевстве — нецензурная птица.

Королева хохочет и громко говорит:

— Вы меня не поняли. Я сказала, что кровь моей дочери голубей, чем эти цветы. — Она указывает на трельяж с ярко голубыми цветами.

— Говоря языком медицины, вы меня успокоили, — кланяется премьер.

Точка на ворота.

— Значит, я могу ехать? — королева направляется к калитке.

— Погодите! — останавливает её премьер. — Сначала мы подарим вам пушку.

— Пушку? — удивлённо поворачивается к нему королева. — А зачем мне она?

— Чтобы защищаться!

— От кого?

— От того, кто на вас нападёт.

— А на меня никто никогда не нападал, — протестует королева.

— Это потому, что у вас не было пушки… — старается втолковать королеве премьер. — …А как только у вас появится пушка, да, не дай бог, куда-нибудь выстрелит, обязательно нападут.

Премьер подходит к жандармам. Он толкает рыжебородого и кричит:

— Откупорьтесь! — тыкает себя в ухо, показывая, что надо сделать.

Жандармы вынимают из ушей пробки.

— Говорю, говоря секретно, — обращается он чернобородому. — Проводи Её Величество в арсенал.

Премьер низко склоняется перед королевой. Королева и чернобородый жандарм уходят.

— А ты беги за начальником тайной полиции. Живо! — говорит премьер рыжебородому.

Жандарм убегает.

Премьер подходит к автомату. Оглянувшись по сторонам, он достаёт из кармана ключ, открывает ящичек, в который попадают опущенные в автомат деньги. Выгребает их, кладёт в карман.

Кадр из фильма Каин XVIII (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)

— Вы меня звали? — раздается чей-то голос.

Премьер вздрагивает и пытается незаметно сунуть ключи в карман.

К премьеру неторопливой походкой подходит человек средних лет. Он элегантен, у него усталое безразличное лицо. Опирается на тонкую трость.

— Ах, это вы, господин начальник тайной полиции. Очень рад.

Премьер берёт его под руку и отводит в сторону поближе к фонтану.

— Почему, говоря без свидетелей, принцесса Милада хочет выйти замуж за нашего короля?

Начальник тайной полиции с величайшим безразличием пожимает плечами.

— Ах, не знаете? — кипятится премьер.

— Знаю, я всё знаю, — устало отвечает начальник полиции, — где бы, кто бы, с кем бы, там ли, сям ли, о том ли, о сём ли, мне всё известно!

— Ах, вот оно как, хорошо-с! — раздражается ещё больше первый министр. — Вот вы мне и скажите. С кем я только что разговаривал и о чём?

Начальник тайной полиции смотрит на премьера из-под полуопущенных век.

— Сейчас скажу. Агент номер двести четырнадцать, ко мне! — говорит он в пространство, ни к кому не обращаясь. Терпеливо опирается на палку.

Бронзовая фигура, украшавшая фонтан, спрыгивает с постамента и, страшно чихая и кашляя, побегает к начальнику тайной полиции.

— С кем разговаривал господин премьер? — спрашивает он, подпирая себя тростью и принимая почти горизонтальное положение.

— С королевой Властой, — сипя простуженным голосом, отвечает бронзовая фигура.

Премьер шатается, издаёт какой-то странный звук.

— О чём? — слегка скосив глаза в сторону премьера, спрашивает начальник тайной полиции.

— О том, что принцесса Милада влюбилась в нашего короля. На что господин министр ответил: «Любовь зла, полюбишь и…»

Премьер падает в кресло и теряет сознание.

— Приведи его в чувство! — произносит начальник полиции, не глядя на премьера.

Агент № 214 опускает чашу, набирает в рот воду и опрыскивает премьера.

— Где я? — медленно открывая глаза, спрашивает первый министр.

Точка через агента на начальника полиции.

— Пока ещё здесь, — меланхолично говорит начальник полиции и снова обращается к своему агенту. — О чём они разговаривали?

Агент № 214 достаёт из-за кустов простыню и туфли.

— О приданом, — отвечает он, засовывая ноги в туфли и кутаясь в простыню.

— Подробней! — слышится голос начальника.

Агент, стараясь согреться, бежит к начальнику (камера следует за ним).

— Королева предложила нашему обожаемому королю сто тысяч, а наш уважаемый премьер на это не согласился.

— На чем же они порешили?

— Обожаемому — сорок, уважаемому — шестьдесят.

Начальник тайной полиции грустно кивает головой. Через плечо кидает взгляд на премьера.

— Ну, знаете, ваше сиятельство, это пахнет виселицей.

Агент стучит зубами от холода, кутается в простыню.

Премьер вскакивает с кресла и подбегает к начальнику тайной полиции.

— Честью клянусь, неправда!

— Минутку! — отстраняет он премьера, идёт к агенту и отводит его в сторону; пошушукавшись, тут же возвращается.

— И верно, неправда.

Садится в кресло и лениво вытягивает ноги.

— А ну, повтори свои показания, — повышает он голос. Что предлагал королеве его сиятельство?

— Нашему обожаемому королю сорок тысяч, себе тоже сорок и двадцать на нужды начальника тайной полиции, — без запинки отвечает агент.

— Так или не так? — спрашивает начальник, слегка повернувшись к премьеру.

— Так, — выдавливает из себя премьер.

— Ну, вот и прекрасно! — любезно улыбается ему начальник полиции. — Ступай и больше не ври! — строго говорит начальник своему агенту.

Агент уходит.

Кадр из фильма Каин XVIII (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)

Издалека слышен голос:

— Король проснулся!

Этот возглас подхватывает множество голосов за кадром.

Премьер и начальник тайной полиции глядят друг на друга.

— Да здравствует король! — с восторгом кричит премьер и высоко поднимает левую ногу.

— Да здравствует король! — вторит ему начальник тайной полиции и, небрежно подняв ногу, уходит.

Премьер убегает в другую сторону, приглаживая волосы и оправляя костюм.

С башни кричит глашатай:

— Да здравствует король!

Спальня во дворце короля. На специальной площадке полукружьем выстроился королевский хор и оркестр. В центре — дирижёр. В глубине — огромный альков с задёрнутым пологом. Перед альковом — два дежурных офицера подняли в салюте ногу.

— Да здравствует король! — поёт хор.

Оркестр отвечает ему отрывистыми воинственными аккордами.

На пологе вышито: «Помните, что король и во сне не дремлет».

— Да здравствует король! — заключает хор.

Во второй раз рявкает оркестр и смолкает.

— Да здравствует я! — неожиданно слышится голос короля Каина XVIII за спущенным пологом королевского ложа…


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: