Мировая политика. Двенадцать понятий
СЕАНС – 65
Александр Баунов — журналист, публицист, бывший дипломат, главный редактор сайта московского центра Карнеги. В 1995 году окончил отделение классической филологии филологического факультета МГУ, с 1999 по 2003 год был на дипломатической службе МИД России в посольстве России в Греции. С 2004 по 2008 год — репортер, затем редактор международного отдела журнала «Русский Newsweek». В 2009–2015 годах — обозреватель и редактор ежедневного сетевого издания Slon.ru. С 2015 года — главный редактор сайта московского центра Карнеги.
1. 11 сентября и его последствия
Для западного мира 11 сентября — это пересечение черты. Причем пересекли ее с Востока. После падения башен-близнецов ради обеспечения безопасности были отодвинуты в сторону либеральные принципы. Началась Иракская война, одним из последствий которой через десять лет станет возникновение ИГИЛ (организация, признанная террористической и запрещенная в РФ).
До сих пор успешно свергали и побеждали диктаторов — Японию, Германию, — а после успешно занимались на освобожденных от тоталитарного строя территориях государственным строительством, страны переформатировались, развивались. В Ираке эта странная схематичная идея дала сбой. Разный человеческий материал. Идея переделать Ближний Восток так же, как полвека назад переделали Европу, провалилась. Свергли диктатора, в вакуум хлынул ИГИЛ.
Ключевые союзники американцев — европейцы — раскололись. Твердым «нет» на предложение участвовать в войне ответили Германия и Франция. И попытку провести операцию через ООН заблокировали именно они, а не Россия и Китай. Знаменитую речь Колина Пауэлла, где он приводил фальшивые доказательства существования оружия массового поражения в Ираке, мир запомнил надолго: Америка может врать ООН. Третий мир, смотревший на Америку как на некий идеал, это запомнил. Резолюции и одобрения на Ирак получено не было. Это был важный прецедент.
2. Однополые браки и эмансипация
Последние пятнадцать лет — время очередного большого пересмотра отношений между большинством и меньшинством. В 2002 году — Нидерланды, в 2005-м — Испания. В предыдущее столетие озаботились женским и расовым равноправием, сейчас — равноправием сексуальных ориентаций. Этот вопрос становится маркером для обществ, которые выступают с антимодернистской повесткой в силу технологического или экономического отставания. Наконец-то появляется способ объяснить себе и окружающим, почему они не являются передовыми. Так ведут себя Россия, Белоруссия, весь арабский мир, Иран, большая часть Африки, вообще мусульманского мира. Они говорят: да, мы не передовые, мы отстаем, но посмотрите, какой ужас творится у тех, кто передовой. Отставание получает идеологический базис. До этого идеология была связана с борьбой за справедливость, против антиколониализма, классового общества и прочего. Теперь еще проще объяснить, почему не нужно быть передовым. Передовые общества идут неверным путем.
Для передовых обществ это гигантский прогресс: еще одна группа людей, которая ни в чем не виновата, освобождена от груза вины. В авангарде движения не только атеистические или протестантские страны: та же Испания еще тридцать лет назад жила в режиме «традиционных ценностей». Она и сегодня остается католической страной. Тем не менее испанцы одними из первых приняли такой закон. Или Ирландия, для которой католицизм и церковь — часть национальной идентичности. Они проголосовали за закон на референдуме.
3. Избрание Обамы
Yes, we can. Избрание Обамы — это не только закрепление очень важного для американцев расового равенства, он и в самом деле очень сильный президент. Не такой успешный, как, скажем, Рейган, но тоже исторический. Обама — это мечта. Сбывшаяся мечта, которая жила до этого в Голливуде, в фильмах и книжках про будущее. Нельзя поставить пятерку в графе «оценить кампанию за права человека», пока мы не убедимся в том, что высший государственный пост может занять чернокожий. Это было очень важно для развивающихся стран. Им было важно, что Путин бросает вызов Америке, что он не боится. Но так же важно им было и то, что Америку может возглавить один из них. Были принципиально важны эти разговоры внутри исламского мира о том, что он на самом деле мусульманин, не белый, а свой. Они смотрят на это избрание в такой перспективе — Африка и Азия, даже Латинская Америка, которая любит его значительно меньше.
4. Путин — лидер России
New Yorker: «Креативный директор Кремля»
Больше пятнадцати лет курс России определяет этот человек, на президентском или на премьерском посту. Сразу после своего прихода Путин очень активно и несколько авансом пытался включить Россию в западный мир. Он пришел с обычной русской обидой: мы сдали свою систему и свои территории в обмен на новый статус, на идею равенства с вами. Мы сейчас проведем реформы, покажем, что мы не страна дефолта и мафии, решим проблему с Чечней, станем мирными и развивающимися… Но когда после нескольких лет усилий от мира не последовало никаких ответных шагов, Путин обиделся, и обида начала превращаться в политику. С каждым новым подтверждением того, что нас не любят, хотят разрушить и изолировать, формировалась та политика, с которой мы имеем дело сегодня. Нужно было, конечно, объяснить: почему Россия, будучи страной капиталистической, похожей по образу жизни на западные страны, бросает им вызов. Возникла идея консервативного интернационала, защиты ценностей, которые Запад якобы утратил. Формировался интернационал развивающихся стран, новые боги должны были сместить старых. Ситуация сложилась парадоксальная: довольно слабая Россия вдруг бросила вызов западному миру. Страна оказалась не в своей роли. Здесь должен был быть Китай, страна с красным флагом, хотя бы формально с другой идеологией. Тем не менее на первый план выскочили мы. И это сейчас определяет нашу жизнь, это пользуется успехом в некоторых развивающихся обществах. Индия, Китай, Африка, Латинская Америка, Южная Европа скажут: «Путин крутой, американцев не боится». Это формирует отношение к нам на Западе: мы очень быстро превратились в эрзац СССР, условного оппонента Запада. И это следствие избрания Путина в 2000-м.
5. Крым в России
Закрепленные после Второй мировой войны границы если и менялись, то в сторону вычитания: страна могла разделиться, регион мог получить независимость, но он не мог присоединиться к другой стране. Косово, например, не присоединялось к Албании, хотя там живут албанцы. Южный Судан не присоединялся к Кении. Было принято, что территория одной страны не может увеличиваться за счет другой. В случае с Крымом впервые за много десятилетий территория одной страны была увеличена за счет территории другой. Понятно, что это следствие распада советской империи. Но двадцать пять лет существовали две страны с признанными границами. Обе были членами ООН и других международных организаций со всеми гарантиями. Кроме того, случай с Крымом показал, что нет механизмов подобное предотвратить: нет такого Запада, который будет воевать с Россией за Крым. Нет такого Запада, который будет воевать с Россией за Байконур. Нет такого Запада, который будет воевать с Индией за Кашмир. Нет такого Запада, который будет воевать с Китаем за Тайвань. Выяснилось, что негласное правило соблюдалось лишь в силу общей доброй воли и страха, в значительной степени напрасного. Ну да, санкции. Неприятно, но жить можно.
6. Общий космос
Последние пятнадцать лет — не очень космическое время. В Америке свернули программу шаттлов, в России не хватает средств. Но МКС — это первый международный объект в космосе. Поддерживается он странами, которые в остальном могут враждовать и серьезно конкурировать. При этом мы видим, что ни санкции, ни последствия крымских событий не влияют на международные объекты в космосе. Все вместе летали, друг друга возили, пускали, и никакой попытки санкционировать космические программы друг друга не было. Это важно. Во времена классической холодной войны соперничество переносилось на космос. Сейчас — иначе.
7. Технологии
Планшет, тачскрин и GPS поменяли коммуникацию между человеком и компьютером: во-первых, привязали нас к местности, а во-вторых, убрав клавиатуру, сделали компьютер более непосредственным.
8. Эпоха соцсетей
Сегодня мы живем в эпоху соцсетей, когда десятки, сотни, а иногда тысячи людей регулярно держат друг друга в поле зрения. Такого раньше не было. Еще десять лет назад, чтобы поддерживать общение, не выпасть из поля зрения, людям нужно было звонить друг другу, поздравлять друг друга с Новым годом, днем рождения, дату которого приходилось записывать в записную книжку. Сегодня же публичными стали не просто дни рождения, а те приватные вещи, которыми раньше делились только с друзьями, — люди ведут публичные дневники. Изменилась коммуникация: из мира разговора тет-а-тет мы вступили в мир одновременно нескольких диалогов. Сейчас люди ищут одобрения своих действий, своих мыслей. Считают лайки, читают отзывы. Это мир беспрерывной коммуникации, которая гораздо менее доверительна: человек постоянно держит в уме возможность оценки, прочтения посторонними или полупосторонними.
9. Арабская весна и Латинская Америка
Арабская весна и левый поворот Латинской Америки переформатировали две огромные части мира. Что случилось в Латинской Америке, которая в прошлом была подобием Восточной Европы при США? Континент почти полвека управлялся проамериканскими правыми режимами, часто не демократическими. С началом нового века, когда ослабло давление со стороны Соединенных Штатов, вся Латинская Америка рванула в противоположную сторону. Нам казалось, что эпоха экспериментов по построению социализма окончена с крахом СССР, но нет. Мир социализма не кончился. И это не китайский социализм, где на самом деле просто дикий капитализм обернут в красный флаг. Тут настоящие бывшие подпольщики, леваки, троцкисты, люди, которым рассказывали про Ленина, Троцкого, Сталина, Кастро. Они с этим всем провели молодость. Сейчас это поколение пришло к власти на целом континенте. Оно уже тоже постепенно уходит, но все равно это самое важное, что произошло в Южной Америке за последние десятилетия.
Арабская весна — это тоже попытка освобождения большого сообщества, условно говоря, мусульманского арабского суперконтинента. А в арабском мире конструкция была похожа на Латинскую Америку: диктаторы, которые были у власти, пугали американцев и вообще развитый мир, но не коммунистами, а исламистами. Если не мы, то Талибан. Пример Латинской Америки показал, что есть возможность переформатизации без ужаса. Да, падут светские диктаторы, да, придут исламисты, но это будут не страшные исламисты. В пример ставили Турцию Эрдогана, где военные практически столетия держали под контролем политику. Но вот Эрдоган победил, и не случилось ужаса, наоборот, случилось турецкое экономическое чудо в первое десятилетие. Казалось, что то же самое произойдет с арабским миром. Но не произошло. Нормально получилось только в Тунисе, а уже начиная с Египта, где к власти тоже пришли умеренные исламисты, «Братья-мусульмане», все не так удачно. И тем не менее арабский мир сильно изменился. Эксперимент продолжается, исход не ясен.
10. Еврозона
Преодолен раскол Европы1. В 2004 году почти вся Восточная Европа за небольшим исключением вступила в Европейский Союз, в 2007-м присоединились Румыния и Болгария, осталось немного. Европа была континентом коалиций, войн, союзов всех против всех, но в XX веке объединилась в государство. Все подписали Лиссабонский договор, возникло единое правительство, разделенный суверенитет, квалифицированное большинство, европейские страны пожертвовали частью своего суверенитета ради общего блага. Отныне разделение на Восток и Запад носит ментальный характер: все находятся внутри одного союза с одинаковым набором прав. Второе следствие объединения — расширение НАТО. Это менее позитивная вещь. Оно всегда напрягало Россию и успокаивало Украину и Грузию. Западный мир решил для себя, что вступление в НАТО должно предшествовать вступлению в Евросоюз. И хотя от традиционно нейтральных Финляндии и Австрии никто не потребовал вступления в НАТО перед вступлением в Евросоюз, от восточноевропейских стран требовали. При этом оборонительный зонтик работает: Эстонию, Литву и Латвию тронуть боятся, а Грузию не боятся, например. Еще одно следствие — это первая коллективная валюта в истории. Евро — вторая большая резервная валюта в мире после доллара США.
1Комментарий дан зимой 2015 года. В июне 2016 года в Великобритании прошел референдум Brexit, на котором с незначительным превосходством победили евроскептики. — Примеч. ред.
11. Китай
В прошлом году Китай стал первой экономикой мира. Это первый случай, когда одна из развивающихся стран догнала и перегнала развитые. Это сделал не Советский Союз, который долго обещал, это сделала другая социалистическая страна. При этом, естественно, они полностью отказались от социализма в экономике. Китай сначала был пятым, потом четвертым, потом третьим, очень долго — вторым. Обогнал последовательно Японию и Германию, а после — Соединенные Штаты. Мы живем в новом мире. То есть две главные экономики мира — Китай и США, а два главных политических противника почему-то — США и Россия.
12. ИГИЛ
Последним я записал ИГИЛ и переселение народов, поскольку это происходит прямо сейчас и мы будем иметь с этим дело дальше. ИГИЛ — это следствие свержения Саддама и «арабской весны». Понятно, что в хаосе что-то должно было появиться, и появилась именно эта конструкция. Не просто террористическая группировка, как «Аль-Каида», а организация, которая строит собственную государственность. Есть территория, органы власти, экономика — и воюют с ним как с государством. ИГИЛ вызвал переселение народов, последний раз такие перемещения людей случались во время Второй мировой войны и сразу после нее.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино