«Девочки» — «Сеансу» отвечают…
Станислав Ф. Ростоцкий
Постановщики тинейджерских «эксплуатаций» конца 60-х-начала 70-х годов, авторы всех этих Mondo Mod’ов и Hippie Revolt’ов, щекотавших обывательские нервы демонстрацией повседневных неформальных увлечений молодого поколения, должны бы, буде они еще живы, немедленно удавиться от зависти. Никакие дети цветов и рядом не стояли с этими «девочками», в крови которых пузырятся слабоалкогольные коктейли из жестяных банок. И хотя, конечно, подсмотреть, как именно у Германики получается все это снимать, жутко интересно, но это именно тот случай, когда любой взгляд по ту сторону кадра нежелателен и не нужен, ибо в какой-то момент пропадает всякое желание вычислять соотношение документа и постановки.
Лидия Маслова
В принципе, когда кино, к тому же документальное, на тему «Из чего только сделаны девочки», снимает сама в недавнем прошлом почти такая же девочка, особенно надеяться на объективность и четкость мысли не приходится — ждешь в лучшем случае искренних эмоций. Но в «Девочках», кроме ностальгии по тому времени, когда у нее самой еще не было паспорта, режиссер Валерия Гай Германика обнаруживает еще и не по-девчачьи смелый и жесткий подход, благодаря которому в поколении, представлявшемся старшим сквозь возрастную дистанцию слипшимся комком протоплазмы, вдруг проступают осмысленные и одушевленные человеческие лица.
Зара Абдуллаева
Авторы неформатного, то есть нетелевизионного документального кино всматриваются в безусловную реальность и в ее избранных — обыкновенных персонажей не как нарядные агенты общества потребления… образов. Но и не как фрики, практикующие в доходной сфере художественных провокаций. Поэтому место таких, казалось бы, незатейливых авторов находится на обочине внимания любителей и мейнстрима, и модных, опробированных на рынке проектов. Поэтому и позиция таких авторов, на беглый, незаинтересованный взгляд, видится маргинальной или неартистичной. Между тем фильм Гай Германики о школьницах-простолюдинках с городской окраины, снятый, к сожалению, дешевой камерой с издержками в качестве изображения, записи звука, внедряет нерасхожую драматургию в документальное свидетельство. Эта драматургия настигает неприкаянных девочек в постылое каникулярное время у ларька со спиртным, разъединяет в исповедальной отчаянной кульминации, внезапно объединяет в песне, заворачивает в паспортный стол и вдруг усмиряет финальным эпизодом первого сентября. Когда умытые девочки в белых носочках прерывают свою муторную обыденку минутным радостным оживлением. Наверное, следующий фильм этот режиссер должен снять про обиды-ранения мальчиков-девочек в школьных застенках. И тоже, небось, в каком-нибудь спальном районе.
Андрей Аствацатуров
Блестящая, тонкая работа, рождающая иллюзию достоверности и разрушающая стереотипы не только кино, но и всякого искусства, которое стремится навязать реальности форму и тем самым примирить зрителя (или читателя) с несовершенством мира и природы. Фильм «Девочки» ни с чем не примиряет и одновременно ни к чему не призывает. Он показывает на примере нескольких эпизодов из жизни девочек-подростков мир как таковой, непрозрачный, сопротивляющийся всякому познанию и эстетическому видению. И от этого делается немного жутко.
Андрей Шемякин
В картине уже увидели манифест «новой искренности», противостоящей так называемому «реальному кино». Отчасти так оно и есть. Только фильм ничему не противостоит — это глубоко личное высказывание, штучный продукт, несмотря на лэйбл «Кинотеатр.doc», взявшийся за прокат. На экране — сырой, дымящийся, кровоточащий кусок жизни, — и ничего больше. Если бы лента была короче — не поверили бы катарсису в финале.
Главное открытие фильма: в мире этих девочек из формально благополучных семей нет взрослых. Их нет вообще в природе. Есть некто за кадром, не советующий сидеть на лестнице голым задом: «вам рожать, застудите». Есть вполне советская показуха 1 сентября в финале. Есть необходимость получить паспорт — и получают. «Теперь я человек!» — говорит Катя. Вам не страшно? Нет? А вы помните, как когда-то без посредников, наедине с собой открывали существование собственного тела? Фильм вызывает из каких-то неведомых глубин подсознания и эти воспоминания. В общем, событие, явление. Но — не манифест. Слишком от себя, а не от имени и по поручению. Когда-то Сергей Мирошниченко в фильме «Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР» открыл тему взросления на историческом переломе, многократно усугублявшем ужасы «переходного возраста». Теперь его герои заговорили от первого лица в фильме Валерии Гай Германики. Вот и все. Но этого достаточно.
Алексей Востриков
Искренность (есть еще слово: «исповедальность»), за что обычно хвалят подобные фильмы, — на самом деле фикция. Достаточно посмотреть парочку «за стеклом», чтобы убедиться, что объекты наблюдения быстро мимикрируют в сторону постановочных ожиданий и усваивают предложенные формы непринужденности и границы естественности. Мы смотрим на них, они вроде бы друг на друга, но глазом-то косят на камеру.
Как это ни парадоксально, но достоинства фильма целиком проистекают из наивной неумелости режиссера, такой же «девочки», как и заглавные героини. Именно шероховатости, неровности, оговорки создают некий объем и ощущение натуральности образа. Это хороший дебют, но пока еще непонятно, что будет дальше — искусство ретуши или просто искусство.
Никита Елисеев
В сцене скандала одна девочка кричит другой: «А я вообще не разобрала, что ты мне орала, кроме „с…“ и „б…“!» Честно говоря, я тоже почти ничего не разобрал, кроме этих двух слов. Вероятно, фильм — адекватное изображение женского, подросткового алкоголизма. В самом деле, опасная непредсказуемость пьющей девчонки продемонстрирована очень убедительно. Гамлет говаривал «мир вывихнут из суставов», ну вот такой, вывихнутый из суставов мир, наверное, и собиралась показать Валерия Гай Германика. А, может быть, у нее была другая задача: изобразить всю амплитуду человеческих эмоций от беспричинной радости (щенячьей) до лютой (самоубийственной) тоски. В самом начале фильма очень красивое качание качелей. Все остальное подчеркнуто коряво, разболтанно, такой стиль бормочущей розановской записки в кинематографе. А вот летящие качели — очень красиво. Может, в них все и дело? Мол, вся смена наших настроений, как эти качели — вверх, вниз. Только что обнимались, целовались, а через минуту-другую друг на друга орут и только что не режут. Полупьяные девочки из рабочей слободки под Москвой для такого показа благодарный материал, поскольку у них души — голые. Все эмоции — нараспашку и не сдержаны ни воспитанием, ни образованием. К сожалению, я только урывками, обрывками видел многочисленные реалити-шоу, вроде «Домов», но у меня складывается такое впечатление, что девочки напропалую цитируют эти самые реалити-шоу. Они существуют не по законам реальности, а по законам этого самого реалити. Насмотрелись, наслушались, ну и выдают на-гора насмотренное и наслушанное. Другое дело, что меня несколько смущает моральная сторона вопроса. Насколько хорошо подглядывать?
Алексей Гусев
Давным-давно некто Эйзенштейн написал классическую статью «Бела забывает ножницы»: о том, в частности, что смысл создается монтажом. Валерия Гай Германика о существовании сего инструмента, похоже, и вовсе не подозревает. «Девочки» — безусловный шедевр жанра «Кинотеатр.doc»: дистанция между автором и героями равна нулю. Ни на шаг в сторону. Что делает решительно невозможным обнаружение авторской позиции или хотя бы интонации; да, собственно, и само существование этой позиции вызывает большие сомнения. А только она одна и могла бы оправдать ту безжалостность, которую «Кинотеатр.doc» с подозрительным простодушием облюбовал в качестве эстетического кредо. Рад бы судить художника по его собственным законам, да вот беда — кажется, у него их нет. А материал отличный, просто первоклассный. Тем досаднее.
Елена Грачева
Название фильма вызывает однозначную ассоциацию со знаменитым «The Kids» — и, пожалуй, эта аналогия здесь более чем уместна. Та же маета и бесприютность. Та же невозможность человеческие эмоции выразить на человеческом языке. Тот же зрительский озноб от того, что делают со своей жизнью эти юные девочки. Неожиданная для дебютанта, особенно в документальном кино, жесткая и внятная композиция — с завязкой, кульминацией и развязкой. А то, что девочки все-таки играют на камеру, — что ж, может быть, это и достовернее: когда подростки кричат от боли, они всегда кричат для кого-то.
Станислав Зельвенский
Я вижу в «Девочках» заявку на что-то большее — но она запросто может и не оправдаться. Сам фильм — забавно, не более. У режиссера цепкий глаз и хорошее чувство кадра. Понятно, что этого недостаточно, однако про остальное по «Девочкам» судить трудно. Зато будет интересно посмотреть игровой полный метр Гай Германики.
Александр Секацкий
Кино, которое сняла Валерия Гай Германика, можно все-таки назвать шокирующим, хотя, казалось бы, шокирующие эффекты уже исчерпаны, чего только не перепробовали кинематографисты в этом самом притягательном устремлении современной зрелищности. Но здесь эффект основывается на абсолютной будничности происходящего, на том, что мы всегда подразумевали и предполагали в отношении наших деток-девочек-подростков. Теперь мы как бы убедились: предположения были верны — и кроме того, что мы убедились, мы не узнали ничего нового.
Главной зрительской интригой остается мастерство включенного наблюдения: как велась эта глубоководная съемка? Как удалось такое застать? Природа удивления примерно та же, что и в случае эксклюзивного кинорепортажа о жизни и нравах обитателей океанской впадины. В сущности, «Девочки», это научно-исследовательское кино, и любая возможная реакция зрителя связана с необычным предметом исследования, который всегда считался предметом умолчания.
Алексей Юсев
Фигура Гай Германики скрыта за объективом камеры. Незримость оператора и режиссера нарушается лишь однажды — и это становится одним из самых больших проколов фильма. В эпизоде, когда подростки покупают слабоалкогольные напитки в торговой палатке, у них спрашивают паспорт, который может удостоверить их совершеннолетие. Следует заминка и монтажная склейка. Далее съемка возобновляется. Камера фиксирует, как подростки выносят на улицу купленное спиртное. Что же произошло, пока камера была выключена? Как на этот вопрос ни ответь — ответ будет в минус фильму. Предположу, что совершеннолетний режиссер Валерия Гай Германика, остановив съемку и достав из кармана свой собственный паспорт, купила необходимый для съемок алкоголь. Но раз так — весь фильм ставится под сомнение!
