«Оленья кожа»: Одежда умирает последней
В Каннах, где «Оленью кожу» представляли в «Двухнедельнике режиссеров», Кентен Дюпье пришел на разговор со зрителями в высоких кожаных кроссовках с бахромой. Такая же бахрома и на куртке из оленьей кожи (100% Deerskin, made in Italy), которую почти за 8000 евро (серьезно! пары сотен не хватило) покупает главный герой фильма Жорж (Жан Дюжарден) у какого-то старьевщика. Это все, что у него есть. Вместе с курткой Жоржу достается dv-камера: не верящий в свое счастье продавец просто отдает ее в нагрузку.
Как и новый Джармуш, или новый Альмодовар, или новый Тарантино, новый Дюпье — это кино про кино. Не впервые, конечно. У него уже была «Реальность», где герой Алена Шаба питчинговал продюсеру фильм «Волны» — о мыслящих телевизорах, выжигающих человечество своим излучением. Люди корчатся перед экранами, кровь закипает внутри, они кричат. «Дай мне крик! Я хочу крик боли, за который мы получим „оскар“», — требовал продюсер, и режиссер послушно пробовал отделить крик от тела — записать фальшивую эмоцию на диктофон, чтобы потом обменять ее на «оскар». А устав от попыток, вдруг приходил к пониманию, что такому кино режиссер не нужен — этот фильм давно снял себя сам и даже уже показывает в ближайшем мультиплексе.
Не нуждается в авторе и новая работа Дюпье, где освобожденный предмет осознает себя и сам выбирает себе место в мире. Его уже написал Бруно Латур. Вещи дают сдачи. Вещи меняют судьбу и вертят людьми — иногда буквально: как вдруг начинает вертеть Жоржем вентилятор, который устал охлаждать человечество и решил убивать, или камера, которая чуть ли не сама снимает фильм. Она ложится в руку, панорамирует сперва неказистый гостиничный интерьер, затем — вид из окна, и после — требует большего: съемочной группы, актеров, сюжета. Жорж подчиняется. К нему присоединяется бармен-профессионал и кинематографист-любитель Адель Энель (в статусе режиссерки монтажа и исполнительной продюсерки). Но настоящим, генеральным продюсером фильма, который по наитию снимает Жорж, оказывается куртка (еще бы! самая дорогая вещь на экране), которая чуть ли не человеческим голосом говорит со своим носителем, требуя исполнить сокровенную мечту: избавить мир от других курток. Жорж, конечно, влюблен в нее настолько, что готов на всё. Ведь куртка — свидетельство его индивидуальности, его тень. Вспоминается история Николаса Кейджа о покупке пиджака из змеиной кожи, получившего роль второго плана в «Диких сердцем» Дэвида Линча.
Он только что пережил развод, выброшен из привычной среды и теперь топится в толчке, дослушав Джо Дассена. «Если в мире нет тебя…»
Тень должна знать свое место. И вещь вроде бы тоже. Но что если не знает и знать не хочет? Если она взбунтовалась против биомассы, которая ее породила, и хочет мщения? Значит, она живет своей жизнью. Автопокрышки у Дюпье убивают, видеокассеты прячутся в диких кабанах, куртки снимают кино. Пистолеты находят того, кто нажмет на курок. Конечно. Все пистолеты делают это. Сильный объект всегда требует изъявления воли: как камера требует кино, телефон молит о коммуникации, огнестрельное оружие мечтает о стрелке. И находит его без подсказки Чехова. В первом большом фильме Дюпье «Смени лицо» (в оригинале «Steak») школьник вытаскивал из перевернутого джипа автомат, и тот буквально сам ложился в его руку. Бэнг-бэнг — вот вам и сюжет.
Это Жорж заметил в своей комнате вентилятор, переставший вращаться, и решил разобрать его на лопасти? Или вентилятор заметил Жоржа?
Но что если объект слаб? Если ни к чему не способен?
Значит он должен перепридумать себя, пересобрать во что-то боеспособное. Или умереть. Перед встречей с судьбоносной курткой герой Дюжардена должен пересобрать себя. Самоубийством кончает его солидный вельветовый пиджак (что-то буржуазное, надежное). Он только что пережил развод, выброшен из привычной среды и теперь топится в толчке, дослушав Джо Дассена. «Если в мире нет тебя…»
Декарт когда-то пытался описать человека как устройство. Организм подвластен единым для всего сущего законам механики, утверждал он, разнимая человеческое существо на функции и отделяя от тела мыслящую душу. Но если человеку присущи свойства устройства, но не верно ли и обратное? В каждом устройстве или предмете заложено что-то человеческое, что-то непоследовательное, иррациональное, неизмеримое. Вещь может сойти с ума, отказаться от своего предназначения. Возомнить о себе невозможное. Как уже упомянутый вентилятор. Это Жорж заметил в своей комнате вентилятор, переставший вращаться, и решил разобрать его на лопасти? Или вентилятор заметил Жоржа? Уверен, это не праздный вопрос.
В своей «Шине» Дюпье выкатывал на дорогу разгневанную автомобильную покрышку — убийцу. Человек в том фильме находился где-то на задворках кадра. Актер (то есть кто-то способный на действие), уже ничего не мог поделать с тем, что превращался в наблюдатели и жертву. Станут жертвой и одушевленные герои «Оленьей кожи». Каждый из них поплатится за свое. Даже режиссер Дюпье, которому фильм недвусмысленно укажет на его место: майским утром 2019 года кроссовки с бахромой из оленьей кожи напрыгнут на его ноги и выведут их на сцену театра Круазетт. Кентен, знай свое место.
