Усы, пленка, формат широкий — «Смерть на Ниле» Кеннета Браны
На этой неделе выходит в прокат новая серия приключений Кеннета Браны в образе Эркюля Пуаро. Широкоформатные радости запечатленных усов и предыдущие киноинтерпретации старинного детектива описывает Станислав Ростоцкий.
«Это она! — сказал мистер Барнаби, хозяин „Трех корон“. И толкнул локтем соседа. Приоткрыв рты, оба выкатили буколические глаза. Перед почтовым отделением стал большой ярко-красный „Роллс-ройс“. Из него выпрыгнула девица — без шляпки и в простеньком (обманчиво простеньком) платьице; златовласая девица с властным лицом, с прелестной фигурой — словом, редкая птица тут…»
Один из самых значительных и популярных романов Агаты Кристи про Эркюля Пуаро увидел свет в 1937 году, а в 1978 экранизация работы Джона Гиллермина стала первой в серии из шести фильмов, где роль знаменитого бельгийского сыщика исполнил Питер Устинов. «Смерть на Ниле» получила абсолютно заслуженный «Оскар» за лучшие костюмы и собрала в кают-компании парохода «Карнак» беспрецедентную команду звезд, в эти костюмы облаченных: тут были заняты сразу пять оскаровских лауреатов (кроме Устинова — Бетт Дэвис, Джордж Кеннеди, Мэгги Смит и Дэвид Нивен), два номинанта (Джек Уорден и Анджела Ландсберри), а также весьма многочисленные «и другие» калибра Мии Фэрроу, Джейн Биркин и Джона Финча. Спустя практически молниеносные по тогдашним меркам три года гиллерминовский колосс (под названием «Роковое путешествие») узнали и полюбили в Союзе, причем наши зрители голосовали за него не только трудовым полтинником, но и сердцем: по опросу «Советского экрана» фильм вошел в квадригу лучших зарубежных картин проката-1981 вместе с «Тремя днями Кондора» Сиднея Поллака, «Переходом» Джея Ли Томпсона и «Я боюсь» Дамиано Дамиани. А в 2004, теперь уже синхронно, вся планета внимала девятому сезону телесериала «Пуаро», в котором хрестоматийное преступление на водах расследовал «лучший, талантливейший Эркюль нашей эпохи» Дэвид Суше.
Впрочем, и вне юбилейного контекста фильм, похоже, настроен принимать поздравления с первой же сцены
В 2017-м, после успеха нарядного и вполне увлекательного «Убийства в Восточном Экспрессе» Кеннета Браны, где на суд почтеннейшей публики были предъявлены баснословные (в стилистике не то Пиранези, не то Эшера) усы Эркюля Пуаро, которого сыграл сам режиссер, казалось, что и отправление от каирского причала «Карнака» не заставит долго ждать. Однако, как написали в том же «Советском экране» о новоявленном «Роковом путешествии», «путь фильма к экрану оказался непростым». Впервые премьеру «Смерти на Ниле» передвинули еще в самом начале съемок, в 2018-м, когда Бране пришлось отвлечься от марроканской натуры и возвращаться через океан на студию Fox, чтобы доделывать «Артемиуса Фаула»; больше года дата дрейфовала по мутным волнам ковида, и над фильмом нависла далеко не призрачная угроза выйти сразу на стриминге; наконец, когда всех вроде бы устроил октябрь 2021, весной того же года грянул скандал с уличенным в абьюзе и каннибальских фантазиях Арми Хаммером, а он, как назло, сыграл не какого-то второстепенного камердинера, а Саймона Дойла — ключевого персонажа, которого так просто не вырежешь, так что «до выяснения» был взят тайм-аут еще на год с лишним.
Как бы там ни было, пришвартовавшись к февралю этого года, премьера как минимум удачно совпала с 85-летием романа-первоисточника. Впрочем, и вне юбилейного контекста фильм, похоже, настроен принимать поздравления с первой же сцены: черно-белого пролога из эпохи Первой мировой, где рассказана весьма, как выясняется, трагическая история появления у Пуаро усов, причем именно такой, а никакой-либо еще формы. Сразу же становится ясно, что в ближайшие два часа будут оправданы все возможные ожидания.
Брана не отказывает себе в несколько хулиганском удовольствии
В том, что касается актерского состава, «Смерть на Ниле» образца 2022 года вряд ли способна конкурировать с dream team Гиллермина (всего-то три оскаровских номинанта — сам Брана, Аннет Бенинг и Софи Оконедо), но смотреть здесь есть на кого, и ему очень пошел бы постер в традициях многофигурных фильмов-катастроф 1970-х вроде «Ада в поднебесье» того же Гиллермина наподобие рождественского адвент-календаря с окошками.
Теперь уже нет никаких сомнений, что Пуаро в том виде, как его во второй уже раз подогнал под себя Брана, вполне способен стать центром представительной если не «вселенной», то уж минимум франшизы; вряд ли Железным Человеком (или скорее, Суперменом или Бэтменом, ибо стилистически фильмы Браны гораздо ближе к продукции DC, чем к Marvel), но вот Итаном Хантом или детективом Ди — вполне. Получилось соблюсти идеальный баланс между завиральными метаколлажами на тему классики (вроде «Шерлоков Холмсов» Гая Ричи) и дотошными, чуть ли не побуквенными экранизациями (вроде брановского же четырехчасового «Гамлета», в мерном течении которого на экране появлялись абсолютно все персонажи великой трагедии, включая Гекубу).
Фильм неизбежно становится похожим на комикс, но не на оголтелую мангу, а скорее на рисованные приключения еще одного не менее знаменитого, чем Пуаро, бельгийца — Тинтина (который, кстати, побывал в Египте еще за три года до своего усатого соотечественника). Брана не отказывает себе в несколько хулиганском удовольствии, например, расцветить кульминационную сцену срывания всех и всяческих масок лихой «мексиканской дуэлью». Но в целом, как и положено истинному джентльмену, ни на секунду не забывает о манерах, выдержке и правилах поведения в приличном обществе (даже если в самом сердце его притаился злоумышленник, а то и не один). А самое главное — неприкрыто и неподдельно наслаждается возможностями по-настоящему большого экрана (также, как и «Экспресс», «Смерть на Ниле» снята в формате 65 мм). Любуется равнобедренным совершенством пирамид и десертных креманок; выстраивает кадры строго-настрого по центру, будто с помощью готовальни из закромов то ли Уэса Андерсона, то ли Гринуэя, а иногда чуть ли не Алена Рене.
В какой-то момент вся эта обсессивно-компульсивная любовь к геометрии достигает у Браны и его постоянного в последние лет пятнадцать оператора Хариса Замбарлукоса, стоявшего за камерой на «Торе» и «Белфасте», высот столь беззаветных и упоительных, что всматриваясь в очередной иезуитски-симметричный план, понимаешь: никакая это, конечно, не «Смерть на Ниле», а самый что ни на есть The Eternal Triangle — тот самый, воспетый в бессмертных куплетах Тома Лерера про Лобачевского «Вечный треугольник», супербоевик студии Metro-Goldwyn-Moskva. С Ингрид Бергман в роли гипотенузы.
