«Город женщин» — Желание есть, объекта нет
Этот фильм, как никакой другой у Феллини, нуждается в свежем взгляде. Удивит тут многое. С 19 сентября его покажут в московском «Октябре». Феминистская утопия или сексуальные фантазии старого мужчины? В особенностях оптики разобрался Василий Корецкий. Текст был опубликован в 74-м номере «Сеанса».
СЕАНС – 74
Немолодой человек с приятной наружностью Марчелло Мастроянни встречается глазами с соседкой по купе — заходит с ней в туалет и с оперативностью героев Хичкока быстро сует ей руки за пазуху. Внезапная остановка поезда едва не приводит героя к черепно‐мозговой травме. Впрочем, буржуа неопределенных занятий со странным именем Знапораз уже и без того глубоко травмирован образом своей Венеры в меховой шапке. Безответственно сойдя за незнакомкой с поезда, он оказывается один в солнечном лесу. Немного поплутав, Знапораз выходит к вилле, которая служит местом представительного съезда феминисток, экстатически празднующих временное освобождение от патриархата. В программе: панельные дискуссии, лекции, показы кинофильмов и упражнения по рукопашному бою. Не обходится и без ожесточенной межфракционной борьбы. Ошалевшим свидетелем герой ходит вдоль стенки, дивясь этой вакханалии, но остаться незамеченным ему не удается. Шпион выявлен, освистан, осужден и отправлен восвояси под охраной корпулентной дамы, пытающейся насильно объективировать его в ближайшем же сарае (формально — теплице).
Но это только начало приключений Знапораза. Покинув одновременно карикатурную и предельно правдоподобную (перед съемками Феллини подробно изучал предмет и консультировался с настоящими участницами женского движения) конференцию, герой попадает в сказку: сперва — страшная дорога под звездным небом в компании малолетних панкушек, спасение от которых Знапораз находит в фаллической башне последнего токсичного самца на планете — непристойно витального доктора Ксавье Каццоне (его Феллини списал с Жоржа Сименона), гомерического бабника, буквально брызжущего тестостероном.
Глаза робкого, несмотря на внешнюю прыть, потрепанного годами и романами Знапораза, — его интимное место.
Каццоне празднует триумф — покорение юбилейной, тысячной женщины. Но и тут нет спасения — в башне герой встречает свою постылую жену, а потом Каццоне навещает женский патруль с предписанием закончить вечеринку и снести незаконную постройку. Дальше начинается типичная феллиниевская мистерия: скатившись по горке в глубины своих воспоминаний и желаний, Знапораз оказывается в чистилище, где женщины и их друзья (геи) взвешивают его грешки и проступки; роль Вергилия выполняет пышногрудая девушка в микробикини, по‐матерински ограждающая несчастного ретрограда от наиболее эксплицитных проявлений феминизма.
Главная эмоция «Города женщин» — растерянность куртуазного господина перед неотвратимостью выбора, к которому толкает его современность.
Снятый через пять лет после публикации знаменитого эссе Лоры Малви «Кино и визуальное наслаждение» в английском Screen, «Город женщин» не то чтобы полемизирует с феминистским манифестом, до сих пор будоражащим умы, но переводит затеянную Малви дискуссию о male gaze из сферы теоретического‐воображаемого в сферу реального, постигаемого чувственным опытом. Ведь предмет изучения психоанализа, терминами и понятиями которого жонглировала Малви, а также описываемые им феномены — исключительно интеллигибельны; все эти вытеснения, бессознательные и объекты недоступны нашему ощущению и житейскому разумению, как мир элементарных частиц или полей. Мужской взгляд Феллини не имеет ничего общего с тем представлением об агрессивном, почти материальном, фаллическом gazе — смущающем, раздевающем, пенетрирующим, — который можно смело приравнять к агенту сексуальности. Нет, взгляд героя (как нередко бывало у Феллини в те годы — альтер эго самого режиссера) — это как раз объект. Глаза робкого, несмотря на внешнюю прыть, потрепанного годами и романами Знапораза, — его интимное место. Так сказать, принимающее. Образ ребенка, который подглядывает за взрослыми (флиртующими или раздевающимися в пляжной кабинке), несколько раз повторяется в фильме, и ясно, что седеющий дамский угодник Знапораз — все тот же малыш, что украдкой подглядывал за купальщицами на пляже, снизу вверх, одновременно со страхом и вожделением. Эта смесь противоречивых чувств по отношению к женщине, как замечал сам Феллини, была свойственна именно поколению родившихся в 1930‐е, воспитанных в католичестве и культе матери. «Город женщин» посвящен именно этим людям, радостно игравшим в либертинаж в 1950—1960‐х (протагонист «Сладкой жизни» Марчелло тоже, кстати, наблюдатель), а к концу 1970‐х с растерянностью обнаруживших себя в финале «Казановы».
Искренность и беззащитность Феллини, не побоявшегося выставить на обозрение публики страхи немолодого и неидеального мужчины, придает творящемуся на экране балагану трагические ноты.
Несмотря на совершенно гоголевские объемы сатиры, щедро пропитавшей все слои этого гетерогенного кино, главная эмоция «Города женщин» — растерянность куртуазного господина перед неотвратимостью выбора, к которому толкает его современность. Только что закончившееся тогда десятилетие, как и 2020‐й, задавало мастерам культуры вопрос: с кем вы? С феминистским интернационалом или с фаллократами‐консерваторами? Феллини, как многие сейчас, выбирать отказался: и гомерический сверхсамец Каццоне с его заводными дилдо и коллекцией секс‐трофеев, и женсоветы с их затянутой в черное сукно полицией изображены в фильме одинаково гротескно и насмешливо (а молодое незнакомое племя поклонниц итало‐диско и вовсе показано Феллини с неподдельным ужасом). За это режиссер был облит волной презрения в Каннах — обчитавшаяся в 1970‐е комбатантного Cahiers du Cinéma французская критика нашла «Город женщин» ненужным, вторичным и неуместным (американцы были более терпимы к режиссеру — даже и сейчас в Америке фильм считается прогрессивным и ничуть не сексистским). Конечно, затяжная интроспекция, отлично сработавшая в «Восемь с половиной», тут уже начала превращаться в старческое причмокивание — но искренность и беззащитность Феллини, не побоявшегося выставить на обозрение публики страхи немолодого и неидеального мужчины, придает творящемуся на экране балагану трагические ноты.
Объект желания Знапораза не смутен, он существует лишь в его воображении.
В чем же трагедия Знапораза? В том, что его воображаемой и вожделенной женщины не существует! Незнакомка из поезда растворяется в воздухе, стоит только ему смешно вытянуть губы для поцелуя. Добрая субретка без трусов, взявшая шефство над смешным господином, в какой‐то момент исчезает, как сон (она ведь и есть сон), превращается в надутую гелием куклу, которая взрывается под куполом фем‐цирка. Собственная жена — единственная реальная особа на этом карнавале — вызывает у героя лишь ужас. Объект желания Знапораза не смутен, он существует лишь в его воображении, а столкновение с женщиной реальной — источник травмы пострашнее, чем шишка, набитая в неловкой попытке быстрого секса в туалете.
Родившийся из нереализованного проекта Universal (в 1969‐м студия планировала снимать диптих, вторую половину которого должен был сделать Бергман, его часть называлась «Белые стены» — позднее он превратил ее в «Прикосновение») «Город женщин» в процессе подготовки к съемкам претерпевал метаморфозы не менее удивительные, чем мир вокруг Знапораза. В какой‐то момент это была комическая история о полигамии, а к концу 1970‐х герой, женатый на восьми женщинах, вообще превратился в смешную гостью фем‐слета, счастливую со своими восемью мужьями. Как кажется сегодня, прогрессивные корректировки ничуть не поменяли сути фильма — «Город женщин», как и все прочие истории Феллини, рассказывает о блеске и нищете, грустной реальной изнанке любой видимости. Вернувшись из замка женщин, Знапораз приходит в себя в купе, где он едет вместе с незнакомкой из сна и, конечно, женой, с которой его связывают годы взаимных мелких обид.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова