Константин Шавловский
Константин Шавловский

Как говорится в фильме «Бумер», начинается нездоровая канитель


— Сережа, вопрос ребром: есть сегодня такое явление, как «русский блокбастер», или нет такого явления?

— С моей точки зрения, нет никакого «русского блокбастера». И слово-то какое глупейшее… А мы его с умным видом произносим и еще делаем общеупотребительным. Ну никакого, ни малейшего сходства с американским блокбастером у этих наших фильмов нет. Мне могут возразить: а почему, собственно, оно обязано быть? А потому, что это их явление, их ноу-хау, их терминология. Если мы на них не ориентируемся, давайте свое слово придумаем или старое оставим — «сложнопостановочный фильм».

Кстати, «Бумер» обладает призом «Блокбастер года», не являясь блокбастером ни в какой своей части. Ни в одном компоненте! Бюджет небольшой, раскрутки никакой, визуальные эффекты отсутствуют, в ролях — молодые актеры.

А у блокбастера, между тем, есть вполне определенные свойства и отличия. И они общеизвестны. Первое: мегабюджет. Есть в России такие возможности, такие инвесторы? Нет! Второе: спецэффекты, визуальные и звуковые аттракционы. Есть у нас необходимые технологии и специалисты? Ау… Третье: участие звезд. Есть у нас такие звезды, чьи имена гарантируют успех? Если бы…

— Ты хочешь сказать, что в России актерский состав фильма никак не влияет на сборы?

— Влияет, но очень незначительно. Не имена артистов у нас кассу делают и не режиссерское имя. Кассу делает «проект». А в «проекте» важен не творческий результат, не правильный экономический расчет, не грамотный менеджмент — но один только рекламный бюджет. Игрушки в русский блокбастер напоминают игру в американский футбол по русским правилам. Не умеем. Пробуем. Плохо это? Почему же, отлично! Но желательно все-таки не подменять понятия. Не увлекаться профанацией. Что делают, к примеру, создатели фильма «Сматывай удочки».

— Почему именно «Сматывай удочки»?

— Потому что это изначальная профанация. Фильм не только выполнен плохо, он таким и задумывался. В нем нет идеи. Не говоря уж об идеологии. Нет — и не предполагалось.

— В «Личном номере» есть идеология. Легче, что ли, от этого?

— Нет там идеологии. Пропаганда есть! Это разные вещи. Мы эти понятия с советских времен привыкли отождествлять. Как сказал классик, «мадмуазель, не путайте темперамент с суетливостью». То же можно сказать и про русские блокбастеры. Мы напяливаем парадные брюки, под которыми для начала нет трусов. Это как-то неудобно, согласись. Американские блокбастеры и возникли, и развивались органичным способом. Бюджеты этих картин увеличивались постепенно, правила игры создавались постепенно, эволюционным путем. Э-во-лю-ци-он-ным! Русские блокбастеры родились из пробирки, в обстановке тотальной истерики. Это наша очередная революция под лозунгами на кумачовых полотнищах «Даешь русский блокбастер», «Плюс блокбастеризация всей страны», «Зритель и блокбастеры едины»… Революционный путь мне никогда не нравился.

— Самым неэффективным блокбастером стал, как говорят, фильм «Побег». Огромный бюджет и полный провал в прокате …

— А ты считаешь «Побег» блокбастером?

— Так считают создатели картины.

— Анекдот: «Доктор я не могу десять раз за ночь!» — «А с чего вы взяли, что вы должны?» — «Ну, сосед же может!» — «А откуда вы знаете, что он может?» — «А он говорит»… Ребята, вы серьезный журнал делаете, вам нельзя в русле всех этих туфтовых изданий находиться! Никакая реклама не обеспечивает качества продукта. А качество — неотменяемая категория, даже для блокбастера. Хотя «фильм» и «блокбастер» — понятия не тождественные.

— То есть «блокбастер» не может быть одновременно «фильмом», и наоборот? Так жестко?

— В девяностые в развитии американского кино наступил этап, когда классический киноязык, устоявшиеся модели и застывшие стереотипы, подверглись разрушению со стороны талантливых ребят — Гая Ричи, Тарантино и других. Это правильные ребята, они превосходно знали то, что разрушали, и понимали, зачем они это делают. Но те, кто пришел вслед за ними, наплевали на их успехи в предпринятой разведке боем. Вернулись на старые рубежи — замшелые, но апробированные многократно. Потому современные американские блокбастеры превратились в нудную компьютерную игру на поддавках и подсказках. Постепенно дело идет к жесткому разделению кинематографа на филармонический и стадионный. В идеале эти два типа должны сосуществовать мирно и с обоюдной пользой: обогащая друг друга, пересекаясь на каких-то нейтральных территориях… Но конвенции должны соблюдаться неукоснительно. Категорически вредно путать понятия. Потому что иначе, как говорится в фильме «Бумер», начинается нездоровая канитель.

Филармоническое кино не должно зависеть от сборов… Преступление, если его ставят в зависимое положение. Нужно неустанно объяснять, чтобы все поняли: есть одно кино — и есть другое. Назвался груздем — полезай в кузов! Назвался блокбастером — выучи правила игры, соблюдай их и выигрывай! Проиграл — не ной, отваливай в сторону. Ты денег хотел, успеха хотел, а не то что с Богом разговаривать… Если же считаешь себя автором, докажи, что имеешь на это право.

— Из всего, что сегодня уже произведено и прокатано, хоть один из фильмов ты считаешь удачей?

— Фильм — нет. Удачные проекты — есть. «Дозор» и «Гамбит», например. И дело не в том, что Эрнст владеет рекламным ресурсом, за который его все шпыняют и которому все на самом деле завидуют. Одного ресурса мало. Рекламная кампания была проведена качественно с точки зрения креатива. Были продемонстрированы удачные маркетинговые ходы. Продавались именно «проекты», и как «фильмы» их никто и не рассматривал. Так что никто не остался в накладе — ни производители, ни зрители, купившие билеты. Все честно.

— Еще какие-то названия достойны упоминания?

— Особнячком стоит «Бой с тенью». Для меня, во всяком случае. Сидоров в моей сегодняшней табели о рангах — один из лучших режиссеров в стране. Но Леша недооценил тяжесть последствий одной проблемы: проблемы дефицита мировоззрения в картине. Недостаточно сделать фильм о боксере или про бокс: фильмы делаются про людей, которые занимаются боксом. Пример — «Малышка на миллион». Мировоззренческие, философские моменты блокбастеру не мешают — наоборот, расширяют зрительскую аудиторию. А их полнейшее отсутствие как раз и приводит к появлению наших одноразовых картин. Выскочила — и исчезла! Что это было? Ой! А было ли?

— В чем причина полнейшего и повсеместного отсутствия «мировоззренческих моментов»?

— В вас в том числе.

— ???

— Если бы ваш журнал был массовым, если бы у вас была соответствующая телепередача, если бы у вас был соответствующий сайт, если бы вы научились не только производить, но и продвигать свою собственную продукцию… Но вам же лениво. У вас есть узкий круг продвинутых читателей, таких же умных и брезгливых к реалиям нашей гнусной жизни. А остальное вас не колышет. Вы должны стремиться стать рупором общественного мнения! Но вы не стремитесь, потому что эти усилия вам совершать западло. Я это к чему? Умные люди сидят по своим закуткам, где им не дует; глупые проявляют активность. Потому у нас и правит бал шелупонь всякая. Откуда этот фальшак взялся под названием «блокбастер»? Что это за рекламные слоганы? У «Личного номера», например: «самый засекреченный проект года». Ну что это такое? Ну кем он засекречен? И что там засекречивать? «Побег», опять же. Это и не фильм, и не блокбастер, и не проект. Жанры смешаны, перепутаны в произвольном, неосмысленном порядке. Известные артисты играют непонятно кого. А могла бы быть хорошая картина с добротным, беспроигрышным сюжетом про Моцарта и Сальери. Беспроигрышным, потому что вечным. Два хирурга. У одного все получается, даже по пьянке: и женщин любить, и операции делать. А у другого и в трезвом виде руки в операционной трясутся, в любви не везет, бизнес не идет, жизнь не катит. Но в фильме этого нет. В фильме нет сюжета, а есть надуманная локальная ситуация. Ну зачем он убивает? За что мстит? Артиста Астахова не удостоили мотивировкой. Я бы понял, если бы у него женщину увели, карьеру бы ему подмочили, из бизнеса выдавили, подставили как-нибудь хотя бы.

… Я простые схемы называю, но в блокбастерах именно они и работают.

— Наши блокбастеры не опускаются до простых схем.

— В том и беда. Причем, если бы схемы сознательно разрушались, я бы понял. Но ведь чтобы разрушать, надо иметь что разрушать. А здесь перед нами не деструкция, здесь просто кривая-косая постройка, где окна не на месте, дверей нет, и надо в дом через трубу залезать.

— А как же сборы?

— Да что все к этим бокс-офисам привязались? Вроде и не секрет ни для кого, что по всем русским блокбастерам сборы завышены. Никто правды не знает. Правда лишь в том, что завышены. А зачем, понятно?

— Вероятно, чтобы убедить новых инвесторов вкладывать деньги в кино.

— Отчасти. Но основная причина — тщеславие. И некомпетентность. На нашем поле еще все очень, очень сыро. Похоже на банковскую систему образца 92-го года.

— Я ничего не знаю о банковской системе образца 92-го года.

— Ну, брат, такие кренделя, которые выписывали русские банкиры того времени… Уровень менеджмента в отрасли просто смешон. Все же самоучки. В лучшем случае — успешные. В худшем — такие, какие есть.

Каков результат всего этого базара с бокс-офисами? Один вред. Себестоимость кинопроизводства выросла тотально. Все, кто участвует в процессе, оборзели; все считают, что тут люди деньги лопатой гребут, поэтому и с них надо драть три шкуры. А звонишь продюсеру блокбастера: «Старик, одолжи 10 тысяч долларов». — «У меня нету». — «Как нету? Я не на бизнес! Я маме…» Но у него действительно не водится таких денег. Нет в нашем кино людей, разбогатевших за счет доходов от произведенных фильмов. Большинство в бесконечных долгах, в постоянных поисках: у кого бы перезанять, чтобы съемка не сорвалась… Где все эти доходы? Где вся эта крутизна?

— Если бокс-офисы — совершенная липа, существуют ли какие-то иные способы оценки эффективности фильма?

— Возьмем себестоимость производства, креатива, медиапланирования, медиаразмещения, вычтем эти суммы и посчитаем реальный доход продюсера, владельца авторского права. Вот тогда и выяснится, что «блокбастер» — не более чем фишка, очередной пшик нашей тотальной ирреальности. Вложили десять миллионов долларов — получили десять с половиной. Но те же самые десять миллионов могут давать 15% годовой прибыли, и такое использование средств, по инвестиционной логике, совсем не эффективно.

В России кинобизнес не развит. Слабый он еще, а потому глупый. Кругом юридическая безграмотность. Отсутствует законодательная база в отношениях производителя и прокатчика. Слабый менеджмент, маркетинг. Я не говорю уже о кризисе идей у творцов и низком профессиональном уровне среднего звена. У нас дело трудное, а кажется, что проще некуда. И всем в охотку попробовать. Для многих людей 2–3 миллиона долларов — не деньги. Пришел-побаловался-ушел. Наследил, намутил на чужом рынке, как слон в посудной лавке, — и дальше пошагал. Мало ли таких? Только ленивый не снимает блокбастер сегодня. Но я ленивый и потому не снимаю.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить