Фестивали

Канны-2014: Новости из окопов Холодной войны


? ? ?

«Russia? Shameful politics!», — приветствует меня в первый день администратор гостиницы, в которой я останавливаюсь третий год подряд. Еще зимой, в Гетеборге, где на крупнейшем североевропейском фестивале впервые был сделан акцент на русское кино, казалось: Олимпиада, непредсказуемый Путин, протесты белой зимы, Pussy Riot, новая документальная волна, заново открытые Герман и Балабанов — все это часть новой России, которая вызывает интерес, быть может, впервые с конца 80-х. Но прошло несколько месяцев, и все с облегчением вернулись на исходные, как будто прошедшие тридцать лет схлопнулись в один миг, и этот миг уже позади. Нам больше не надо притворяться, что мы европейцы, Запад встал в привычную позу джентльмена, увещевающего хулигана.

? ? ?

В своем новом фильме Годар режет зрителю глаз, как в «Андалузском псе», и прощается. Прощается со словом. Центральный диалог двух героев: «Россия никогда не будет частью Европы» — «Если русские станут европейцами, они перестанут быть русскими».

? ? ?

На коктейле Одесского фестиваля в Украинском павильоне украинцы пытаются обсуждать с русскими фильмы, русские пытаются обсуждать с украинцами Донецк.

Майдан. Реж. Сергей Лозница. 2014

? ? ?

Сергей Лозница на премьере своего документального фильма со счастливой улыбкой говорит публике: «Я дарю вам Майдан и я дарю вам Украину». Его картина — подлинная анатомия «Майдана», грандиозное аудиовизуальное полотно, в котором песни и речи вдруг прерывают звуки волынки, или салют, или выстрелы, или тишина. В его дебютной игровой картине «Счастье мое» есть эпизод с потрясающим эффектом присутствия: зритель и герой вдруг окунаются в суету городского базара. «Майдан» — такой же, но продленный на два часа, опыт погружения в стихию. Каждый из долгих планов (а камера тут просто стоит и смотрит в мир) похож на картину Брейгеля, в которой можно часами разглядывать детали: лица, руки, вывески, плакаты, шапки, куртки. Каждая деталь — элемент культурного кода постсоветского человека («Червона рута» — разве это революционная песня?), и русский, глядя на это, не может отмахнуться от мысли: как мы похожи, и насколько они — не мы. Иностранцам было скучновато, они читали титры и не различали звуковых пластов. Но этот фильм в том числе и о языках. Поют всегда по-украински, со сцены всегда говорят по-украински, в толпе, между собой, чаще всего — по-русски. В середине фильма изображение вдруг исчезает, и за кадром кто-то произносит почти поэтический текст о том, что человек живет для любви — по-русски. Это фильм о наивном и честном протесте. В нем нет авторского комментария — иди и смотри, но пока, кажется, это диалог Украины только с Европой. Увидят ли фильм в России? Лозница отказался давать интервью русской прессе. Любой, даже «Новой газете».

Майдан. Реж. Сергей Лозница. 2014

? ? ?

Еще о языке. Второй украинский фильм в Каннах — «Племя» Мирослава Слабошпицкого, отобранное в «Неделю критики» — снят без единого диалога, ему не нужны титры: все герои — глухие подростки, они общаются на жестовом языке. Через пять минут после начала вечернего показа в зал с черного хода пробрались две глухие девочки, бедно одетые, по виду — румынки, и сели на полу.

Племя. Реж. Мирослав Слабошпицкий. 2014

? ? ?

Когда в 2005 году украинский режиссер Игорь Стрембицкий получил в Каннах приз за короткометржаку, он заговорил со сцены по-украински, а переводчик — Жоэль Шапрон, попросил говорить по-русски. «Та не можу я по-русски, я украинец», — с досадой ответил лауреат в прямом эфире церемонии закрытия. Теперь агенты и прокатчики следят за тем, чтобы Слабошпицкий давал иностранной прессе интервью по-украински.

? ? ?

Супруга попавшего под американские санкции Геннадия Тимченко продолжает упорно презентовать свой фестиваль KINO, этой осенью кинотеатры Лозанны и Женевы снова покажут фильмы из России и стран бывшего СССР. Коктейль прошел в субботу, на пляже напротив отеля «Карлтон».

? ? ?

Мишель Хазанавичус, режиссер «Артиста», снял в Грузии кино о мальчике, который потерялся во время второй чеченской войны. Картина начинается с хроники, в которой русская армия убивает местную семью. Первый же диалог на русском (солдаты-убийцы — между собой) сыгран так плохо, что нет смысла обсуждать дальнейшее: плакатные зверства русских, страдания мирных жителей (других тут нет). Этот фильм — два часа культурного шока: на этом всеядном фестивале, где режиссер-дебютант Райан Гослинг отправляется на показ Дарденнов вместе с режиссером-дебютантом Слабошпицким и его актрисой из-под Гомеля, ты заходишь в зал Люмьер на конкурсный фильм и вдруг оказываешься в окопе Холодной войны. «Почему русские показаны такими животными, почему они все плохие? Там, наверное, все было сложнее?», — спрашивает меня бельгийский журналист.

Поиск. Реж. Мишель Хазанавичус. 2014

? ? ?

Я хорошо помню, как в 2004-м, после вторжения в Ирак, в Каннах курощали Америку; в США шла президентская кампания, до второго избрания Джорджа Буша-младшего оставалось полгода. Председатель жюри Тарантино вручил Золотую пальму антибушевскому «Фаренгейт 9/11». Майкл Мур водил по Круазетт революционные толпы. В очереди на его мастер-класс я познакомилась с американцем, который бежал от кровавой диктатуры в Европу. French fries в Америке тогда переименовали в «картошку свободы». Как и предсказывал Умберто Эко, Европа дрейфовала прочь от Америки, а Америка — от Европы. Когда-то, во времена Сьюзен Зонтаг, Джонатана Розенбаума, Полин Кейл и молодого Вуди Аллена европейское кино в США было символом альтернативы и глубины; за последние десять лет у них появился и вырос свой инди-кинематограф, формат «Санденса». Европейское кино все меньше смотрят в США, теперь у них все свое.

? ? ?

18 мая в «Русском павильоне» вспоминали Алексея Балабанова; многих из тех, кто пришел, известие о его смерти год назад застало в Каннах. Он начинал здесь, номинировался на «Золотую камеру», ходил на вечеринки с другим дебютантом, Базом Лурманом. Потом на «Замке» пережил неудачный опыт копродукции: в середине 90-х никто в России не знал, как работать с Европой, и европейские контрагенты этим пользовались. «Брат» и «Про уродов и людей» тоже были показаны в Каннах, но в нулевые его фильмы редко приглашали на большие фестивали. Балабанов, как известно, был принят в Европейскую киноакадемию, но досадовал, что принят формально, только для репрезентации: давайте посадим сюда кого-нибудь русского. Ксенофобы и сторонники изоляции любят цитировать его слова о заграничных людях, «с которыми неинтересно» и прочее, но русский Балабанов был человеком утонченной европейской культуры, которая при жизни его не приняла. Раиса Фомина, международный дистрибьютор всех его фильмов, 18 мая рассказала о том, как трудно было вписать его в формальный фестивальный контекст, как он отпугивал людей, и как сильно сейчас его стало не хватать — даже в этой формальной системе.

? ? ?

В пятницу в Каннах будут показывать «Левиафан» Андрея Звягинцева, которого многие (и я в том числе) обвиняли в конъюнктурности, универсализме, желании соответствовать западным стереотипам о русском кино. Но вот оказалось, что он — один из тех немногих, кто сегодня способен продолжать диалог. Очень хочется, чтобы фильм оказался хорошим и получил какой-нибудь приз. Верим в «Левиафана», болеем за Россию.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: