«Игра на понижение»: Овцы с Уолл-стрит
Игра на понижение. Реж. Адам Маккей. 2015
Середина «тучных нулевых». Повсюду гедонизм и благоденствие, никто не подозревает о надвигающемся кризисе — самом масштабном со времен Великой депрессии. Людей больше интересуют новости спорта и очередная пойманная на наркотиках поп-звезда, чем собственное будущее и реальное положение вещей — говорит один из героев фильма паталогически честный финансист (каким бы оксюмороном это ни звучало) Марк Бом (Стив Кэрелл). Он мечтает разоблачить прогнившую систему, и золотая рыбка сама плывет к нему в офис — трейдер из Deutsche Bank (Райан Гослинг), предлагающий сыграть на понижение. У трейдера отрицательное сальдо, ему нужен бонус — и плевать, что это может разорить родной банк. Кому какое дело? Не позаботишься о себе, никто не позаботится.
Главный виновник торжества, первым догадавшийся, что американская экономика стоит на пороге катастрофы — аутичный управляющий инвестиционного фонда (Кристиан Бейл) с долларовой прической и «Металликой» в наушниках. Досконально изучив долю шлака в ценных бумагах, обеспеченных долговыми обязательствами, он начал скупать страховки по дефолтам. Короче говоря, это он придумал сыграть на обвале ипотечного рынка, открыв глаза отдельным игрокам и экспертам. Остальные свято верили официальным прогнозам и представлениям о сверхнадежности рынка недвижимости.
Тема знания и контроля над рынком — одна из центральных для фильмов про финансы. Конечно, она обыгрывается и здесь. Кто разберется во всех этих опционах, субстандартах, свопах и индексах, кроме специально обученных людей на Уолл-стрит? Остается доверять. Но во-первых, даже самые проинформированные инсайдеры неспособны управлять разросшимися финансовыми потоками: деньги, как кошки, гуляют и плодятся сами по себе, и удачливым финансистам удается лишь время от времени срубать маржу. А во-вторых, финансовый рынок — во всяком случае, если верить кинематографу, — это круговая порука спекуляций и мошенничества, которой все довольны, пока проценты растут. И даже решившиеся пойти против течения герои «Игры на понижение» ничего не контролируют, они всего лишь первыми разглядели пузырь, которому неизбежно предстояло лопнуть.
Комедиограф Адам Маккей, прославившийся картинами, сделанными вместе с Уиллом Ферреллом (вот, например, социально-просветительский финал их «Копов в глубоком запасе»), нашел форму конгениальную первоисточнику — документальному бестселлеру «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы». Все герои — реальные люди, и элементы фикшна разоблачаются репликами в камеру. Это не столько Брехт, сколько навязший на зубах затрапезный постмодерн с клиповым монтажом и агрессивно вторгающимися потоками информационного шума, отлично передающий, однако, разбитной дух глянцевого времени. Комедии здесь не больше, чем в «Марсианине» — фильм балансирует на грани между экстазом удачно провернутой махинации и реальной драмой, если не трагедией, после обвала рынка затронувшей миллионы. Умникам, решившим заработать на скором конце раздувшейся финансовой системы, хочется сопереживать. Но и перед ними встает этический вопрос — в чем разница между банковскими воротилами и теми, кто получит свой профит от глобального краха, сделавшего бедных еще беднее?
Игра на понижение. Реж. Адам Маккей. 2015
Саспенс фильма строится на ожидании катастрофы и Маккей даже дает цитату из Мураками: «В глубине души каждый ждет конца света». Что-то подобное испытываешь, глядя на стремительно падающий курс рубль. У героя Майкла Дугласа из «Уолл-стрит» был известный монолог о том, что жадность — двигатель прогресса. Когда жадность становится настолько всеобъемлющей, что каждая стриптизерша покупает в кредит несколько домов, не думая о выплатах, невольно задумываешься о том, что финансовый кризис, быть может, — справедливая кара для мира, так глубоко погрязшего в алчности. «Игра на понижение» — это своего рода Содом и Гоморра.
Каждый конец — обещание нового. Кризис 2008 тоже давал надежду: что крупные банки закроются, что не будет больше корпораций, способных все обрушить. В финале Маккей сардонически шутит над пустыми мечтами — в реальности ничего не изменилось, никто не понес наказания, банки получили помощь государства и финансовое расслоение только усилилось. Все пошло на второй круг и может повториться. Герой Шайи Лабафа из второй части «Уолл-стрит» говорил, что безумие — это делать одно и то же, ожидая другого результата. Да, мир безумен, но мы ведь не перестанем верить? Во всяком случае, кажется, чем больше таких фильмов, тем больше вероятность что-то изменить. Сначала кино, а дальше весь мир.
