БФМ-2021 — Конкурс рецензий
Во время проведения онлайн-показов Большого фестиваля мультфильмов мы начали конкурс рецензий на фильмы из его программы. Объявляем имена победителей, публикуем их тексты, а также еще пару полюбившихся работ.
Победителями стали Эрик Ильмуратов с текстом о «Словах-паразитах», Екатерина Серебрякова, написавшая про «10000 безобразных пятен», и Никита Ермолаев, отыскавший в формате пятисекундных фильмов новые возможности. Они получат абонемент на БФМ следующего года и книги от издательства «Сеанс». Публикуем эти и еще три интересные рецензии (с согласия авторов они были сокращены). Если вы тоже захотите написать о мультфильмах (любых), можете присылать свои тексты на адрес seance.animation@gmail.com
Работы конкурсантов и победителей нашего предыдущего конкурса рецензий можно прочитать здесь и здесь.
«Слова-паразиты». Реж. Алексей Ермолаев
Эрик Ильмуратов, социальный антрополог, кинокритик и сценарист видеоигр, Екатеринбург
Принято считать, что достаточно развитое сознание — это главное отличие человека от животного/природного мира. Разум как основа человечности дает нам очевидные преимущества, но в то же время служит и обузой, так как ведет к сомнениям, переживаниям и фрустрации. Животные, напротив, не отягощены этим бременем и могут спокойно наслаждаться существованием в своей простоте. Разум рождает культуру, культура — слова, слова рождают язык (поменяйте последовательность на свое усмотрение). Что будет, если перенести эту структуру на животный мир? Об этом фантазируют создатели «Слов-паразитов».
Фильм заявлен как мюзикл, над которым работали целых пять лет. На деле это, скорее, анти-мюзикл, потому что поет всего один человек. Голос Дмитрия Мозжухина звучит достаточно монотонно, гипнотизирующе и макабрически. Звуко- и видеоряд идеально дополняют друг друга и с трудом существуют по отдельности. Они целиком про язык и общение. Тут есть и устная речь, и письменная, и язык как часть ротовой полости, и язык жестов, и интуитивно понятный язык звуков: щелчки, стук, треск и другая перкуссия. Все в этом лесу органично и вписано в пейзаж, даже хаос и паразиты.
Мультфильм буквально иллюстрирует теорию Сепира-Уорфа: язык определяет наше сознание и формирует мировосприятие.
Мультфильм имеет четкую структуру: три арии трех разных животных, четыре вставных арии Рассказчика и эпилог. В первой арии Змей рассказывает о том, что не может теперь просто съесть свою жертву — он вынужден пресмыкаться и просить добровольно «полезать к нему в пасть». Раньше его оружием были яд и клыки, инстинкт и натура коварного хищника, а теперь Змей ограничен новой лесной «цивилизацией» и у него есть лишь слова: «прошу», «помогите», «умоляю». Вторая ария рассказывает о том, как Заяц перестает быть вечной жертвой, начинает сочинять стихи и хочет привить остальному лесу любовь к «высокому», но больше занят своими честолюбивыми мыслями о славе и искусстве. Заяц нарушает зону комфорта остальных зверей, и после этого Рассказчик (деревце с глазами) констатирует кризис экосистемы, ее окончательный распад и загнивание. В третьей арии Лось рассказывает о том, как сильно он устал от чужих речей и переживаний. Как бы отвечая на пафосные тирады Зайца, Лось объясняет, что ему навязали общение, им пользуются как хорошим слушателем. Для него слова — это просто шум, заполняющий пустоту между собеседниками.
Вирусу, как и языку, нужен носитель, некое пространство для роста.
«Слова-паразиты» текстоцентричны. Строчки Мозжухина оказываются важнее видеоряда. В какой-то момент анти-мюзикл превращается в бесконечный калейдоскоп символов, суть которых теряется в рябящей перед глазами кутерьме — они заполняют экран, словно бегущие цифры в «Матрице». Мультфильм буквально иллюстрирует теорию Сепира-Уорфа: язык определяет наше сознание и формирует мировосприятие. Реальность леса кардинально меняется с появлением, развитием и распространением языка, и чем больше животные говорят, тем быстрее чаща поглощается порчей, темнеет и усложняется.
Слово-паразит — остроумный «панч» и красивое название для проекта. Но метафора языка как паразита рассыпается, если задуматься о ней, ведь язык не получает от человека никакой выгоды. Параллельно и незаметно проходит еще один нарратив: речь как ошибка в слаженном механизме природы, некая аномалия, поломка системы: «Никто не ждал беды, ведь не было слова беда». Относительно языка скорее уместна метафора вируса как некой вредоносной сущности, крайне заразительной и изменяющей человека. Вирусу, как и языку, нужен носитель, некое пространство для роста.
«Слова-паразиты» — не о словах-паразитах, а о словах в целом. Растянутая на двенадцать минут метафора, главный смысл которой: сознание, язык и культура усложняют нашу жизнь. Слова плодятся как кролики и заполняют собой весь лес. Звери, которые до этого думали лишь о базовых, физиологических потребностях, стали испытывать более комплексные чувства: стыд, зависть, сострадание, тоску и так далее. Подчеркивается дуалистическая природа этого феномена: «Животные начали думать, и это последняя стадия магического дара или кары небес». При оптимистичном сценарии это должно было привести к росту самосознания у животных, построению общества и цивилизации (см. мультфильм «Зверополис»), но здесь «развитие» выливается в полную дезинтеграцию и отчужденность лесных жителей, практически антиутопию. В идущих друг за другом ариях столько тоски и безысходности, а в музыке столько гнетущих и минорных нот, что становится страшно не за этот выдуманный лес, а за наш, человеческий.
«Слова-паразиты» будто происходят в загробном мире, где пляшут привидения и никогда не светит солнце.
Срежиссировал клип Алексей Ермолаев вместе со студентами школы дизайна НИУ ВШЭ. В нем использован простой коллаж и рисованная анимация. Достаточно наивный стиль в некоторых моментах пестр (уподобляясь тексту Мозжухина), а в некоторых становится черно-белым или двухцветным, не теряя при этом яркой образности. Каждая ария выполнена в своем стиле. Иероглифы, символизирующие язык, напоминают те, которыми пользуются некоторые коренные малочисленные народы севера России, что добавляет лесу хтонической экзотичности. Дерево с глазами, жукоподобные дачники и мутирующие животные, периодически оголяющие кости в рентгеновском луче — «Слова-паразиты» будто происходят в загробном мире, где пляшут привидения и никогда не светит солнце.
Несмотря на то, что анимационные клипы пришли в нашу жизнь и поп-культуру уже давно, они обладают огромным потенциалом и продолжают пользоваться популярностью именно за счет неограниченной свободы в использовании художественных средств. Их можно пересматривать и каждый раз находить что-то новое — для чего еще не придумали слов.
«10000 безобразных пятен». Реж. Дмитрий Геллер
Екатерина Серебрякова, студентка-мультипликатор, Москва
Главные герои — двое художников, которые давно не виделись друг с другом. Один похож на доброго пухляша средних лет, другой — на типичного диснеевского антагониста (но на протяжении фильма мы понимаем, что оба — приветливые и хорошие люди).
Каждый у себя, они начинают рисовать тушью: проводят всего одну линию, но она как бы начинает мелодию мультфильма, превращаясь в их путь друг к другу. Один едет по этой линии на велосипеде, другой — на машине. Навстречу им из пятен туши вырастает пейзаж и его обитатели — птицы, кот, надоедливая муха — черное пятно, которая залетает в машину (художник недовольно отмахивается от нее). Интересно наблюдать за тем, как живет то, что герои просто проезжают мимо. Все движется вдоль пути в ритме, в мелодии, в пятнах, появляется прямо перед глазами, точно кто-то рисует в реальном времени.
А вот мимо проносится поезд — с мелодией, с пятнами и линиями
В мультфильме два пространства. Одно — в котором герои находятся в процессе поездки. Оно ритмичное, динамичное, в пятнах и линиях, с недетализированными фонами, но в то же время умиротворенное. Второе появляется, когда мы видим железнодорожную станцию. Это — статичная часть мультфильма. Здесь мы можем разглядеть окрестности, лучше погрузиться в атмосферу. Рядом со станцией продают еду, слышатся разговоры, стоит небольшой рядок машин, в которых сидят люди и птицы. Стоит на посту смотрительница станции. Рядом небольшой водоем, где можно увидеть плавающих рыб и двух уток: одна из них развлекается тем, что качается на волнах. А вот мимо проносится поезд — с мелодией, с пятнами и линиями, в том же состоянии поездки, которое было в первой части фильма. И мы видим, как два пространства — ритмичное, мелодичное, пятновое и статичное — сосуществуют вместе, и мир становится объемнее.
О построении микроисторий (фильмы фестиваля «Ща, 5 сек»)
Никита Ермолаев, студент, архивист, Москва
Когда фильм длится всего пять секунд, что можно с ними сделать?
1.Новеллы-поговорки. Очевидность исполнения подобных коротких фраз убивает всю многогранность подходов к драматургии. Визуальная привязка к описываемым в поговорках процессам не дает выйти за пределы предсказуемого и углубить ощущение движения, пространства, ритма. Нам очевиден финал и очевидно происходящее. Итог: простой и порой смешной способ нарисовать микроисторию без особенных открытий.
2.Новеллы драматургии. Хороший способ изложить историю или собрать ее по кирпичам — построить цепь конфликтов между героями. Шаблонность ожидания от таких историй все равно остается высокой, но у автора всегда есть право слома ожиданий. Такое же право есть у автора и в первом типе новелл, но там будто бы ощущается легкая примитивность сюжета и образа — к нему прикреплена функция, без которой сама поговорка не способна быть понятой. Новеллы второго типа позволяют изощреннее играть с большим набором характеров, существ и ожиданий — от полного их слома до абсурдного следования шаблону.
Получается, время — это набор листов.
Высшие формы — «Ща, 5 сек»
3.Как можно обозначить пять секунд, кроме самого их показа? Пять слонов перебегают кадр за секунду. Пять секунд перебегают за секунду. Это уже поток времени. Что такое поток в анимации? Движущаяся пленка или набор белых листов? Получается, время — это набор листов. Показать так, чтобы видимое было понятным. Сложить непонимание потока слонов с боязнью мышей в союзе банального и новаторского, сюжетного и визуального. Очевидное и чувственное — как две необходимости такой фантазии. Боюсь, что драматургия в подобных формах способна показать лишь один конфликт, в то время как визуальные возможности столкновения различного стремятся к бесконечности. И тут мы подходим к главному вопросу. Если анимация могла стартовать с такого формата оживающего изображения, и создатели таких фильмов возвращают к этому чувству первичности, что вообще такое анимация? Мне кажется, ответ может быть таким: закройте глаза — вспомните, что вы видели — откройте глаза — ощутите кадр — закройте глаза.
«Мигранты». Реж. Юго Каби, Антуан Дюприе, Обен Кубиак, Люка Лермитт, Зоэ Девиз
Саша Николенко
Мультфильм начинается драматично: мама-белая медведица с детенышем оказываются одни на льдине в открытом море. Завязка настраивает одновременно на тему взаимоотношений «родитель — ребенок» и проблему глобального потепления. На деле перед нами история о трудностях, с которыми сталкиваются мигранты. Мультфильм прекрасен в плане визуального ряда, подбора фактур, звука. Однако все это разбивается об абсолютно спекулятивный сценарий с однобокой правдой, где есть только в буквальном смысле черное и белое. И в этом главный провал фильма. Мне кажется, подобные спекуляции неуместны даже при участии самых обаятельных плюшевых мишек.
«Аляска». Реж. Оксана Кувалдина
Павел Шипигузов, студент Уральского Гуманитарного Института, направление «event-менеджмент и продюсирование в аудио-визуальной среде», Екатеринбург
Анимационный дебют Оксаны Кувалдиной «Аляска» основан на фольклоре алеутов и рассказывает о приключениях щенка хаски с северным сиянием на хвосте в поисках друзей. Каждое место наполнено духами со своими характерами и предназначением, а сам щенок символизирует дух Аляски.
Изображение с первых секунд завораживает, погружая в легкую атмосферу сказки и волшебства. Фильм нарисован мелками, что наделяет его определенной тактильностью. Смесь пастельных тонов и ярких акцентов превращает происходящее в настоящий карнавал, в центре которого северное сияние со своими переливами и бликами.
Он простой, но это не мешает ему покорить сердце.
Каждому зверю соответствует свой музыкальный инструмент, каждому новому месту — своя тема.
Все это вместе превращает «Аляску» в один из лучших фильмов фестиваля. Он не несет в себе никаких гендерных вопросов или проблем самоидентификации. Он просто про маленького щенка, который ищет друзей; про сову, которая весело крутит головой и продает мышей; про большого грозного мишку, ловящего рыбу; про огромного голубого кита; про волшебство и магию далекого края. Он простой, но это не мешает ему покорить сердце. И он намного интересней этой рецензии.
«Яблоневый человек». Реж. Алла Вартанян
Алексей Брусов, 7 лет, Астрахань
Смотреть мультфильмы дома с семьей на большом экране (у нас проектор) еще интереснее, чем в кино. Недавно мы посмотрели «Яблоневый человек». Он очень скромный, живет в самом сердце дерева, а увидеть его можно только ночью, потому что днем он прячется. Это как душа, ее ведь тоже не видно, зато по делам всегда можно догадаться. Яблоневый человек щедрый и веселый. Его главное желание — чтобы всем вокруг было хорошо. Он бывает доволен, если выдается урожайный год, яблок много, они очень вкусные и их хватит, чтобы организовать яблочный праздник. Можно сварить варенье, сделать пастилу, напечь пирогов с яблоками, чтобы всех накормить, угостить птиц и животных. А еще сварить яблочный сидр и порадовать взрослых.
Читайте также
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
«Идите в задницу» — Кураторы и режиссеры о петербургском независимом кино
-
«Сначала неудачник, потом куратор» — О фестивале невидимого кино