Берлин-2018: «Не волнуйся, он далеко не уйдет» Гаса Ван Сента
Джон Каллахан (Хоакин Феникс) был примерно так же крут, как другой Каллахан — тот, которого обычно называют «грязным Гарри». Ствола у него, конечно, не было, но скорость Джон любил и бутылку из рук не выпускал. Просыпался, курил в душе, похмелялся из шкалика, купленного в ближайшем алкашном магазине (ну, это еще нужно было постараться до него дойти!), в общем, жил — не тужил. Так могло продолжаться до самой смерти, если бы однажды Джон не повстречался со своим отражением — Декстером (Джек Блэк), человеком, который тоже умел провести время. Бар за баром, порция за порцией, их первая же вечеринка удалась на славу — Джон очнулся на больничной койке парализованный. Врачи лишь отчасти смогли вернуть Джону способность контролировать руки, а с ними и инвалидную коляску.
В новом фильме один Ван Сент словно говорит сам себе: «Не волнуйся, он далеко не уйдет», — и догоняет второго.
Тут и начинается собственно история — ну, то есть как начинается: в том-то и фокус фильма, что Ван Сенту удалось выстроить структуру, которая отрицает всякое последовательное движение в каком-то одном направлении. Сюжет не бежит вперед, не отматывается назад, и даже не крутится на месте (как Джон — в своем кресле), он разрастается одновременно во всех направлениях, как паутина. Одно событие цепляется за другое, флешбэки никак не обозначены, и жизнь Каллахана звучит, как симфонический оркестр: любовь и смерть, встречи и потери, бессилие и маленькие победы в прошлом, настоящем, будущем (хотя история реального Джона Каллахана, парализованного карикатуриста и алкоголика, завершилась в 2010-м) — составляют единую ткань фильма.
Канны-2015: В защиту Гаса Ван Сента
Есть два Гаса Ван Сента — Ван Сент-художник и Ван Сент-ремесленник. Первый совершает вылазки на неоткрытые территории, проверяя на прочность материал кино. Второй — добивается формального совершенства там, где казалось бы все уже испробовано и давно ясно. Один делает «Джерри» и «Последние дни», позволяет себе «Море деревьев». Другой переснимает Хичкока, дает урок голливудского стиля в «Умнице Уилле Хантинге» и повторяет его же в «Найти Форрестера». В новом фильме один Ван Сент словно говорит сам себе: «Не волнуйся, он далеко не уйдет», — и догоняет второго.
Если собрание анонимных алкоголиков, то обязательно с Удо Киром.
Это фильм, в котором ясно различимы традиционные черты большой мелодрамы — слезливая история человеческого испытания (анонимные алкоголики — сила), отличные диалоги и серьезные актерские работы. Хоакин Феникс, конечно, в довольно идиотской ситуации: исполнять пьющего колясочника, оправдывающего алкоголизм тем, что его бросила в приюте рыжая мама-учительница (он и волосы свои красит в память о ней), — это все равно, что браться за роль умственно отсталого. Есть ситуации, в которых трудно не сфальшивить. Но посмотрите на Джону Хилла, который у Ван Сента похож на золотистого ретривера. Или — на Удо Кира (у него на монтаже, кажется, отобрали все реплики). Или — на Руни Мару. (Смешно, после «Девушки с татуировкой дракона» она второй раз в своей карьере сыграла шведку; но добрую блондинку стюардессу.) Идеальные мелодраматические исходные Ван Сент разбирает по косточкам, перемывает и собирает в произвольном порядке, добавив анимированные карикатуры самого Каллахана (большей частью гомерически смешные). Это лабораторная работа. Похожий трюк со структурой когда-то провернул Стивен Содерберг в отличном «Англичанине», запутав всех — даже главного героя.
На выходе у Ван Сента — политкорректная история о карикатуристе, который в последнюю очередь был озабочен политкорректностью, странный посмертный сон о лучшей жизни, в которой, если есть подружка, то стюардесса из SAS, если друг — то богатый мудрый гей с идеальным характером. Если собрание анонимных алкоголиков, то обязательно с Удо Киром. А катастрофа — только для того, чтобы наконец понять что-то про себя и стать лучше. В конце концов, неидеальным людям есть, к чему стремиться. А к лучшему можно ехать и на электрической коляске.
