Мы пойдем с конем
Клио Барнард
Ваш фильм имеет какое-то отношение к сказке Оскара Уайльда с тем же названием?
Да. С нее все и началось. В первом варианте сценария история рассказывалась от имени Великана. Но потом мне показалось, что точка зрения мальчика, с которым он подружился, интереснее — и все изменилось.
А Великан у вас в фильме — этот мужик со свалки, который скупает краденый кабель?
Да, его зовут Киттен. Я думаю, главный герой, мальчик по имени Арбор, ему подражает. Он воплощает эгоизм и жадность, универсальную идею эгоизма и жадности, которые сейчас считаются добродетелью. Это Гленда Джексон — она сейчас политик, а когда-то была актрисой — сказала после смерти Маргарет Тэтчер, что при ней «пороки стали приравниваться к добродетелям», а люди узнали, что у всего есть цена, но потеряли понимание того, что такое ценность. Мой фильм как раз об этом — о том, что такое ценности.
Великан-эгоист. Реж. Клио Барнард, 2013
«Арбор» — это ведь название вашего первого документального фильма, про писательницу Андреа Данбар, которая выросла в трущобах.
Да, конечно, каждый следующий фильм в некотором смысле прорастает из предыдущего. Главный герой отчасти похож на тех подростков, которых я встретила во время работы над документальной картиной. Там был один парень, он на лошади ездил, вот он сильнее других повлиял на сценарий. А что касается Оскара Уайльда, то из его сказки я позаимствовала еще и дерево, которое в моем фильме занимает очень важное место.
Вы сказку когда прочитали впервые?
Когда у меня появились дети. Она очень короткая, четыре страницы или вроде того. Все сказки начинаются одинаково: дети попадают в лапы к великану, и дальше… Нет, только не это опять. Но у Уайльда совершенно другая история, другой поворот сюжета, и это невероятно.
Расскажите про этих лошадей, на которых ездят ваши герои. Почему они живут в индустриальных трущобах?
А вы что них думаете?
Я думаю, что это пришедший в упадок промышленный город, каких много в странах Запада, взять хоть Детройт, и вот теперь, когда индустриальный дух покинул место, в него снова вторгается природа — в виде этих лошадей. А механические объекты, созданные человеком, превращаются в металлолом, мусор.
Там, где мы снимали, именно так и происходит. Это Брадфорд, Западный Йоркшир. Там дети действительно запрягают в повозки лошадей, чтобы собирать металлолом и потом сдавать его в пункт приема. Так они зарабатывают — промышленность оттуда ушла, оставив после себя горы железа.
Великан-эгоист. Реж. Клио Барнард, 2013
Получается такая антиутопия: XXI век, после конца цивилизации.
Да. Немного напоминает викторианскую эпоху, перенесенную в наши дни.
Откуда в фильме взялись гонки на этих повозках, в которых принимает участие друг Арбора — Свифти?
Это то, чем в этих местах занимаются оседлые цыгане. Я делала о них фильм, видеоинсталляцию для галереи. У Свифти семья не цыганская, но они изгои, соседи их избегают.
Интересно еще, что верховая езда ассоциируется скорее с аппер-мидл-классом, а тут на лошадях ездит деклассированный элемент.
Когда я работала над фильмом, я встречалась с разными людьми, и один из цыган сказал: «Если по дороге на лошади едет девочка из школы верховой езды, то полиция ее никогда не остановит. Почему они все время останавливают нас?». Дети бедняков обладают неким навыком, которого от них никто не ждет, а ждут от них чего-то еще, чего они не умеют и не хотят. Парадокс.
Великан-эгоист. Реж. Клио Барнард, 2013
Можно вспомнить несколько британских фильмов о деклассированных подростках, первым на ум приходит, конечно же, «Кес» Кена Лоуча. Но ваш Арбор не слишком симпатичный парень: он постоянно манипулирует своим простодушным другом Свифти, крадет кабель…
Мне кажется, он пытается делать правильные вещи, но у него не получается. Он старается сохранить свою дружбу со Свифти, он зарабатывает деньги для матери. Хочет, как лучше, но получается только хуже.
Он ведь психопат слегка.
У мальчика, который был прототипом Арбора, синдром дефицита внимания, поставлен диагноз. Его лечат риталином, и ему помогает.
У Арбора нормальная семья, его мама не алкоголичка, она любит своих детей. Почему оба ее сына — трудные подростки?
Не знаю! Я думаю, что в этом месте очень трудно расти и воспитывать детей. Потому что матерям приходится преодолевать непреодолимые обстоятельства. Какой бы тесной ни была их связь с сыновьями (или дочерями, но в этой картине речь о мальчиках), вокруг слишком много таких мужчин, как Киттен, и именно они становятся ролевыми моделями для подростков. И поэтому им гораздо проще отправиться в тюрьму, чем в школу — все дороги ведут туда. Идет битва за детей, и если матери проигрывают, то получается, что это они во всем виноваты.
Где вы нашли детей, которые у вас сыграли?
Они оба из этих мест, нигде раньше не снимались. Коннера Чапмена, который сыграл Арбора, мы нашли в первый же день кастинга. А Шон Томас — Свифти, он как раз вырос в пригороде, где много лошадей и постоянные гонки; там было проще всего найти актера на эту роль. Он уже все умел.
Великан-эгоист. Реж. Клио Барнард, 2013
В вашем фильме очень важен финал, то, что случилось после гибели Свифти. Он мог быть слишком меладраматичным, но у вас получилось идеально.
Сначала я думала, что в самом конце Арбор примет участие в гонках вместо Свифти, мы даже сняли сцену, но потом я поняла, что усложняю. Надо проще. И оставила так, как там есть сейчас: к Арбору приходит мама Свифти.
Вы сняли два фильма в Брадфорде. Вы чувствуете себя как-то связанной с этими местами? Возникло ли у вас чувство моральной ответственности перед людьми, которые с вами работали?
Возникло, на игровой картине в меньшей степени, чем на документальной. Вообще, я думаю, что документалистика — это этический кошмар. Или даже так: документалистика вообще не может быть этичной, по определению. А в игровой картине тебе не надо беспокоиться о том, правильно или неправильно ты выразил мысли и чувства героев — они просто плод твоего воображения.
Следующий фильм будет игровым?
Да. Экранизация романа Роуз Тремейн Trespass. Мне нравится идея спорных территорий, проникновения, нарушения границ — земли и тела.
Читайте также
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»
-
«Я за неаккуратность» — Владимир Мункуев про «Кончится лето»
-
Кристоф Оноре: «Это вовсе не оммаж Марчелло Мастроянни»
-
«В нашем мире взрослые сошли с ума» — Кирилл Султанов о «Наступит лето»