Человек звучит
«Сенсация: душа девочки вырвалась из плена!», — ютубовский ролик про американскую девочку-аутистку. Так мог бы называться фильм про Соню Шаталову. Умницу Соню, которая пишет стихи с восьми лет. А прочесть их не может. В фильме она передоверяет свой голос актрисе. За робкими вопросами из зала: «Скажите, а чьи это стихи?», «А сколько ей лет?», «Так значит, она такая, как мы?» проглядывает удивление медицинским курьезом. Но для авторов фильма Соня не картинка с выставки, а еще одно проявление человеческого во всем его многообразии (и поддержкой тому ее стихи). Исследование самого феномена «человеческого». Что есть личность? И где веет дух? Тот, который нельзя увидеть, услышать, или прикоснуться, можно только почувствовать. Тот, что не знает социальных условностей и прочих преград.
История Сони Шаталовой, которая уже была одной из героинь другого фильма («Клеймо») тех же авторов, здесь выходит на первый план. Оглушает с первых кадров картинками и звуками большого города. Зритель в какой-то момент и сам становится немного аутистом. Слишком тяжело, отпустите. Вправе ужаснуться: как взаимодействовать с этой реальностью, которая прорывается в фильм назойливой статистикой. «Россия занимает первое место в мире по числу абортов. <…> по потреблению героина. <…> по абсолютной величине убыли населения». Соня хочет проверить эту дисгармонию не алгеброй — поэзией.
Мне почему-то очень надо
Стекло бордовое заката
В оранжевое утро превратить.
Своею радостью окрасить
Дома, заборы,
Плачем и слезами
Омыть все окна и дороги.*
С первого взгляда ситуация Мэтью покажется не в пример легче. Он смотрит прямо в камеру, у него уверенный голос. Только лихорадочный блеск в глазах, да неожиданные срывы заставляют заподозрить у него заболевание. Реальность для него столь же травматична. И чтобы справиться с ней, приходится изобретать собственную алгебру. Ведет дневник, где шифрует каждый прошедший день буквами. BHF, BOF… «Мне так проще, чем писать каждый день по восемь цифр, и постоянно путаться». Ремонтирует квартиру, где все устраивает в соответствии со своими представлениями: низкие потолки, дыры в стенах, трубы, торчащие наружу. Это обиталище становится наглядной моделью его своеобразного сознания. Только приняв очередную порцию лекарств, каждый раз все большую, Мэтью может почувствовать облегчение, оглянуться по сторонам, заметив: «Боже, какой бардак!». Но именно это необжитое для стороннего взгляда пространство становится для него единственно возможной средой обитания. Зона его комфорта шире, чем у иных, но все еще очень ограничена. И выталкивание из нее губительно. Это то, что не может понять гуманный европейский суд, который предоставил Мэтью адвоката, и внимательно выслушивал его возражения перед выселением. Отступают и человеческие отношения, и система социальных гарантий. Когда герой остается один на один с коробкой лекарств.
Человек все так же не укладывается в прокрустово ложе определений, как перо в непослушную руку. Человек — это звучит гордо, человек — это звучит подло, человек звучит. Звучит вопреки. У Сони есть только мама. У Мэтью из фильма «Законы Мэтью» есть отец, шесть социальных работников, есть друг, снимающий о нем фильм. Из нашего- то постсоветского захолустья покажется раем: зелень, велосипеды, красивые белые стены с надписью «аутизм». И все равно не спасает. То, что смогла сделать для Сони любящая мама (может, могла, превозмогает: сейчас Соне хуже), не смогли сделать шесть социальных работников и трехгодичный запас лекарств. С содержанием этих тонких черепных коробок рациональное не справляется. Недаром Мэтью говорит, что атомы и молекулы человеческого организма — это едва ли начало, скорее, финальная стадия. Да, молекулы, непослушные руки, вся эта упрямая машинерия человеческого тела… Что с нее взять? Что же было в начале? Что-то совсем ненадежное, случайное как улыбка Далай-ламы (Херцог «Колесо времени» из вчерашней же программы). Фильм «В ауте» напомнит финальным титром: «В начале было слово». Круг замкнулся.
* — Стихи Сони.
Читайте также
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо