«Атлантика» Мати Диоп — Море не волнуется
В прокате «Атлантика» Мати Диоп — дебют о мертвых африканских мигрантах, любви и океане, получивший в Каннах этого года Гран-при.
Юная сенегальская красотка Ада, сосватанная в невесты душному фирмачу Омару, который по девять месяцев проводит в Италии, а в Сенегале грустит на белоснежной кровати, несмотря на свои обязательства, сохнет по чувственному и нищему Сулейману, не зная, что делать с патриархальными нравами родни и своим мусульманским благочестием. Вроде бы вот она, завязка для классической мелодрамы с классовым подтекстом. Ада ходит выбирать подвенечное платье, а Сулейман, месяцами не получая зарплату, вкалывает на стройке века.
Над Дакаром громоздится выдуманный авторами фильма, но при этом весьма реалистичный аналог петербургского «газоскреба» — клыкообразный вампирический символ денег и недостижимого процветания, высасывающий соки из простых работяг. Услышав от своего прораба «денег нет, приходите завтра», строители — и Сулейман среди них — решают попытать счастья в другом мире и, ничего не сказав близким — подружкам, вроде Ады, отчаливают на лодке в сторону Испании. Ада в слезах остается ждать вестей у моря, а в Дакаре тем временем начинают происходить необъяснимые события:
До начала каннского фестиваля «Атлантика», попавшая в программу основного конкурса, гляделась этаким призраком прогрессивного либерального конформизма. Оправданного и все же крайне конъюнктурного. Режиссер Мати Диоп — умница, красавица, актриса (можете увидеть ее вместе с Брэди Корбетом в «Саймоне-убийце») из хорошей кинематографической семьи, ее дядя — автор главного сенегальского арт-хита «Туки-Буки», сняла фильм про далекую прародину. Про ужасы колониального гнета денег, суеверные нравы и грустную роль молодой женщины в патриархальном африканском социуме. Пресса тут же маркировала ее как первую черную режиссерку в зале Люмьер. Хотя и она сама не то, чтобы из Африки (скорей уж все-таки из Парижа, где родилась), да и фильм избегает прямолинейной социальности.
Подливал масла в огонь недоверия тот факт, что «Атлантика» — кино, что называется, лабораторное, протертое через сито международных каннских питчингов и сценарных семинаров: от первого эскиза до самого конца его вели редакторы, кураторы, продюсеры. Но в такой плановой беременности фестивальным успехом, наверно, нет ничего стыдного (ведь мы все так жаждем эффективности!). Да «Атлантика», собственно, и не скрывает первоисточники. Вся генеалогия в титрах: продюсер — Мишель Меркт, чьим именем помечены два десятка каннских фильмов этого года, а название прямо отсылает к короткометражной работе Мати Диоп, в центре которой тоже были сенегальские парни, решившиеся на смертельно опасное морское путешествие.
К счастью, умышленностью и тщательной выверенностью подачи «Атлантика» не исчерпывается. В ней ощущается дыхание жизни — вполне возможно, существующей вопреки скрипт-докторам. В натуральности бесхитростной подачи, в точной работе с актерами-дебютантами, в любовно схваченных камерой замусоренных ландшафтах, ощущается талант, который невозможно сымитировать редакторской правкой и волнительным перечислением через запятую фестивальных топиков:
Педру Кошта: «Мы движемся в темные века»
Рассказывая историю своей героини, Мати Диоп, впрочем, положилась не только на женские глаза — «Атлантику» снимала Клер Матон (она же — оператор-постановщик «Портрета девушки в огне», и, по моему, картинка — лучшее, что есть в фильме Селин Сьямма). Слух у фильма тоже женский — музыку к «Атлантике» написала Фатима Аль Кадири, берлинская музыкантка, выросшая в семье кувейтского дипломата и художницы. Музыка к «Атлантике» — ее дебют в кино и при этом, кажется, один из лучших саундтреков года. Звук в фильме намертво сцепляется с картинкой, он переливается океаном и вибрирует душной неоновой ночью, дополняя атмосферу фильма поэзией непознаваемого, как делает это музыка Бертрана Боннелло в другом примере колониальной магии этого года — «Малышке зомби».
Призраки вышли ему навстречу
«Атлантика» экзотична и довольно остроумна даже в подаче своей социальной озабоченности (до сих представить себе призраков, требующих невыплаченную зарплату, можно было разве что у Педро Кошты в «Лошади Денег»), она выглядит и звучит соблазнительно, и за эффектность ее приобрел в свой пакет склонный к трендовым фестивальным закупкам Netflix. Однако есть чувство, что именно этот фильм стоит посмотреть на большом экране. Едва ли телевизор передаст запечатленное в фильме солярисное бултыхание Атлантического океана, чистого непостижимого хаоса, безразличного ко всему человеческому — и к деньгам, и к любви, и к неравенству, и даже полиэтиленовому пакету, парящему над сухой африканской землей, аккуратно намекая на актуальные экологические проблемы.
