Интервью
Григорий Игнатьев
Григорий Игнатьев

Максим Арбугаев: «Я бы хотел, чтобы Херцог посмотрел наш фильм»


«Генезис 2.0». Реж. Кристиан Фрай, Максим Арбугаев. 2018

— У фильма «Генезис 2.0» два режиссера, вы и швейцарский документалист Кристиан Фрай. Вы также являетесь одним из операторов картины, а Фрай — автором сценария. Кто из вас первым вышел на другого с идеей снять такое кино?

— Кристиан вышел на меня. Изначально не подразумевалось, что будет совместная режиссерская работа. Охотников на бивни мамонтов я начал снимать еще в 2012 году — работал с сестрой на проекте National Geographic, помогал, хотя и не имел отношения к кино вообще. Взял тогда запасную камеру и пробовал, не зная, куда это потом пойдет. Когда вернулся с островов, понял, что идея снимать засела в голове. Подал документы во ВГИК и на первом курсе сделал фильм «Охотники» — из материала, что снял в той поездке. Фильм разослал по кинофестивалям и попал на швейцарский документальный Visions du Réel. Я понимал, что у темы есть потенциал, ее можно развить, например, в полнометражный диплом — такое длительное наблюдение на протяжении сезона. Многие крупные телеканалы выходили на меня с похожими предложениями, но я считал, что этот проект ближе авторскому кино. А потом Кристиан написал мне письмо, и мы встретились на Visions du Réel в 2015 году. Через пять месяцев я уже был на Новосибирских островах, вместе с ассистентом Вовой Егоровым из операторской мастерской Игоря Клебанова. Сам я учусь во ВГИКе режиссуре документального кино у Сергея Мирошниченко.

— Сколько камер было у вас в распоряжении?

— Две: Sony FS 700 с самой обычной оптикой и Sony A7s. Одну из них мы чуть не утопили. Большой проблемой было их постоянно заряжать, делать «бэкапы», но в целом мы приноровились. В Арктике как в видеоиграх — чем меньше лишних движений и резких шагов, тем большее остается энергии.

— Вы только выпускаетесь из ВГИКа, но уже имеете большой практический опыт. Какие теоретические уроки из курса обучения больше других пригодились на съемках, а какие, наоборот, доказали свою неработоспособность?

— Строго говоря, уже на первом курсе меня хотели отчислить за непосещаемость — приказ об отчислении повесили на доске объявлений 25 сентября. Дело в том, что всего через неделю обучения меня позвали на проект в Тибет, и я не мог отказаться. Это было очень интересно — съемки про погружение на глубоководное озеро. Меня взяли как человека, имеющего опыт работы в экстремальных условиях. К тому же, с отцом я давно занимаюсь дайвингом. Вопрос с деканатом все-таки разрешился, но чем дальше, тем меньше я появлялся на теоретических занятиях — больше учился на практике, на реальных съемках. Так я чаще допускал ошибки, но тут же имел возможность их исправить, и это очень важно.

— В итоге свой дипломный фильм вы посвятили другой теме.

— Сейчас я на стадии монтажа полнометражного документального фильма «Бой» про Параолимпийскую сборную незрячих по футболу. Полгода длились съемки, за это время мне было важно войти к футболистам в доверие, наладить не только профессиональные, но и дружеские отношения.

Максим Арбугаев на съемках фильма «Генезис 2.0»

— С охотниками за мамонтами вы тоже провели несколько месяцев. Как складывались ваши отношения?

— Мы прожили бок о бок ровно два месяца. Попав в их среду, я сразу почувствовал себя максимально комфортно: это честные и открытые люди, работяги. Как и в любой мужской компании, там особые «понятия». Я подружился с двумя героями, Спирой и Владом. Они, как и я когда-то, приехали на остров в первый раз. Через них я хотел запечатлеть собственные воспоминания. Мне нравился дух мамонтовой лихорадки.

— В одной из сцен на привале неожиданно появляются белые медведи, но охотники не выглядят взволнованными. В каких еще ситуациях они проявили завидное самообладание?

— На самом деле у малых народов Севера к белому медведю особое отношение. Это хранитель, отец Арктики — как лев в джунглях. На якутском медведя называют «дедушкой». Это мое любимое животное. Некоторые охотники верят, что встреча с ним — хорошая примета.

— Ваш материал органично сочетается с тем, что снял оператор Петер Индерганд за пределами Якутии — и в визуальном плане, и в повествовательном. У фильма единый ритм. В чем заключались предварительные договоренности относительно того, каким должен быть кадр?

— У нас, наверное, был тот редкий случай, когда мы практически не обсуждали технические детали заранее. Единственное, договорились снимать всегда на уровне глаз, как смотрит человек. При этом я изучил работы Петера. Снятый им фильм «Военный фотограф», за который Кристиан Фрай был номинирован на Оскар, я видел не менее пяти раз. Вообще, мы часто смеялись, что в Арктике, куда камеру ни поставь, везде получится красивый кадр. Главное, чтобы твой герой подпустил тебя близко к себе, принял в свое пространство. В документальном кино, я считаю, это самое важное и ценное.

— Вы думаете продолжать работу больше в качестве оператора или режиссера?

— В документальном кино все зависит от конкретного человека: сможет ли он совмещать эти две роли. Если посмотреть на программу последнего фестиваля Sundance, из двенадцати фильмов в пяти режиссеры еще и операторы. Вопрос в том, как «убить» в себе оператора на стадии монтажа, если ты режиссер.

— Сколько часов материала вы записали в Якутии?

— Порядка двухсот. Здорово, что я принимал участие в монтаже фильма. С Кристианом легко работать, мы полностью друг другу доверяли. Я чувствовал полную свободу и во время съемок, и в дальнейшем. Разница в возрасте совсем не ощущалась.

Максим Арбугаев на съемках фильма «Генезис 2.0»

— Палеонтолог и директор якутского Музея мамонта Семен Григорьев представляется мне связующим звеном картины. Он принимает активное участие в раскопке туши мамонта в диких условиях, он же с супругой отправляется с полученными образцами в исследовательские институты Китая и Южной Кореи. Можно ли назвать его главным героем фильма?

— Да. Он проводник между двумя мирами, он и его старший брат.

— В фильме звучит музыка Макса Рихтера, а также несколько композиций Эдуарда Артемьева. Такой тревожный звуковой фон напоминает о документальной трилогии «Каци» Годфри Реджио, в которой произведения Филипа Гласса аккомпанировали сюжету о взаимодействии человека и технологии. Кто из вас выбрал именно этих авторов?

— Кристиан. На своем прошлом фильме «Космические туристы» он уже работал с Артемьевым, использовал музыку из «Соляриса». Вообще, имена обоих композиторов появились в работе над фильмом на довольно раннем этапе. В поездку Кристиан записал мне музыку, которая, на его взгляд, могла меня вдохновить. Несколько композиций Макса Рихтера тоже вошли в список, и мне это помогло.

— Фильм затрагивает социально-экономическую сторону жизни искателей бивней. В этой связи вспоминается международный проект Вернера Херцога и Дмитрия Васюкова «Счастливые люди: год в тайге» про нелегкий быт таежников.

— Я посмотрел почти все картины Херцога, мне нравится его метод, то, как он всем манипулирует. В этих фильмах я чувствую его присутствие на месте событий. Помните, в его фильме «О, Интернет!» есть сцена, когда герои заходят в комнату с огромным компьютерным блоком, и один из персонажей ударяет по нему, а затем начинает его нюхать? Я почти уверен, что Херцог сам попросил его сделать это. Я бы хотел, чтобы Вернер посмотрел и наш фильм.

— «Генезис» затрагивает тему возможности возрождения мамонта путем клонирования. Уже сейчас поднимаются вопросы, связанные с этической стороной воспроизведения генома человека. Дальше они наверняка будут звучать все чаще. У вас есть желание вернуться к этой теме в будущем?

— Как только начнут клонировать людей! Мне больше интересен конфликт человека и природы, при этом он может выражаться и в сугубо камерной истории. Скажем, у героя вот-вот затопит дом, потому что остров, на котором он живет, скоро исчезнет с лица земли. Это могут быть разные ситуации, в том числе разворачивающиеся в лабораториях. Я приму решение на месте. Почему бы и нет?

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить