Дмитрий Савельев
Дмитрий Савельев

Александр Голутва: Государственную поддержку нужно оказывать тем, от кого зависит будущее кинематографии


Александр Алексеевич, три года назад инвесторы лишились налоговой льготы, которую им предоставлял Закон о кино. Сказалось ли это на самочувствии кинопроизводства?

Если вы взглянете на список фильмов, сумевших этой льготой воспользоваться, кстати, не такой уж длинный список, а особенно если трезво оцените качество самих фильмов, то сами увидите, что значение льготной статьи Закона сильно преувеличено. Понятно, что многим терять льготу не хотелось. Нам с жаром доказывали, что ее отмена приведет к непоправимым последствиям. Ведь ни для кого не секрет, что льгота создавала лаз для желающих отмыть деньги: иные инвесторы получали большую часть своих добровольных вложений обратно в виде отката.

© Никита Павлов

Известная схема. Можно ли из этого заключить, что налоговая льгота, в общем и целом, принесла больше вреда, чем пользы?

Думаю, нет. Не забывайте, ситуация в середине девяностых сложилась очень скверная. Льгота, при всех ее очевидных «но», это был выход. Не безупречный, и все же выход. Предполагалось, что она начнет действовать сразу после того, как будет принят Закон о государственной поддержке кинематографии. Не получилось.

Почему?

Затянули с изменениями в налоговом законодательстве. В результате льгота заработала гораздо позже, чем надо, и действовала недолго. Нанесла ли она серьезный вред? Отрасли скорее, нет. Экономике страны в целом в принципе, да, поскольку предлагала еще одну схему ухода от налогов. Но в масштабах страны эти цифры ничтожны. Я бы сказал так: из-за этой льготы некоторые суммы не облагались налогами понапрасну.

Отменив льготу, государство объявило, что увеличивает собственные вложения в кино. Так все эти годы и было. Но в уходящем году многие съемочные группы страдали от финансовых перебоев и простаивали. Структурные изменения в правительстве повлияли на объемы госфинансирования?

Нет, не повлияли.

Тем не менее в 2004 году новых запусков почти не было.

Почему же? Они были. Но их было меньше, и это тоже объяснимо: следовало ликвидировать «недострой», переварить уже запущенные в производство единицы. В том числе и крупные, дорогостоящие, зависшие по финансовым или каким-то другим причинам. Наша система работала на полную мощность, но мы расчищали завалы.

Вы их расчистили, и в будущем году количество новых запусков увеличится?

Да. В 2004-м у нас 75 игровых фильмов с господдержкой, в 2005-м их будет 85. А еще через год, может быть, к сотне подойдем.

То есть государственная поддержка станет все увеличиваться и увеличиваться?

Она станет увеличиваться, но уже не такими темпами, как в последние годы. 85  игровых фильмов, о которых я уже сказал, 450 неигровых и более 40 анимационных это уже очень серьезно и существенно. Требовать от государства на порядок больше, зная все его сегодняшние экономические проблемы, с нашей стороны было бы нескромно. Или нереалистично.

На этот счет существует и такое радикальное мнение: надо совсем освободить государство от обязательств перед киноиндустрией. Чем быстрее ребенка бросят в воду, тем быстрее он научится плавать.

Или потонет. Или неизвестно куда приплывет. Нет, я абсолютно уверен, что государство не имеет права самоустраняться. Это уже стихийно произошло в 1990-е годы, и результат никого не обрадовал. Поддержка не должна уменьшаться. Рыночный курс нуждается в аккуратной корректировке, иначе кинематографии можно нанести серьезный ущерб. Государственная помощь как раз и является инструментом такой корректировки. Главное — правильно этими деньгами распоряжаться. Направлять их туда, где они нужнее.

Назовите, пожалуйста, адреса.

Адреса известны. Государственную поддержку нужно оказывать тем, от кого зависит будущее кинематографии. В ней в первую очередь нуждаются те, кому ждать ее особо неоткуда. Кинообразование, например. Это ворота, через которые приходят в кино новые люди, новое поколение. В 1990-е естественный ход событий нарушился, мы пропустили целую генерацию, и это нам уже аукнулось и еще аукнется не раз. Значит, мы должны сделать так, чтобы ничего подобного больше не было. Новые люди — это дебюты. Сейчас больше двадцати процентов фильмов с господдержкой работы режиссеров-дебютантов. То есть каждый пятый фильм. А должен быть каждый третий. Запуская дебютанта, мы не предъявляем завышенных требований, заранее закладываемся на ошибку, на брак. За человеком не стоит прошлого, которое подсказало бы нам, насколько он может быть успешным в своей режиссерской работе. Но мы должны дать ему шанс. У дебютанта, как правило, и вся группа молодая, и снимает он про то, что его поколению интересно, и героев ищет среди своих ровесников, и актеров, соответственно, тоже. Так что, поддерживая дебюты, мы даем хороший толчок молодому кино. Еще один адрес — кино для детей. Довольно запущенный вопрос. И в производстве, и в показе. Например, на телевидении детские фильмы нельзя разрезать рекламой и в результате каналы просто не ставят их в сетку. Значит, нужно искать новые стимулы.

© Никита Павлов

Вы же не можете обязать каналы полюбить детей

Обязать не можем, но можем профинансировать фильм для детей полностью, так же, как наши коллеги из Федерального агентства по печати поддерживают на телевидении социально значимые, в том числе детские, программы. Третий важный адрес — авторское кино. Как бы ни хотелось многим, в том числе, к моему глубокому изумлению, и кинематографистам, числить кино по ведомству индустрии развлечений, и только — это нонсенс. Все-таки не только. Все-таки еще и искусство. Поэтому авторское кино, арт-хаус по-нынешнему, мы обязаны поддерживать, и будем это делать. Наконец, еще один адрес. Деньги дает государство, а у него есть разные задачи, в том числе и политические скажем, шестидесятилетие Победы, если из ближайшего. К этой дате должны выйти книги, спектакли, сериалы, фильмы. Да, заказное кино, но оно тоже вправе иметь место. Правда, мне не хотелось бы, чтобы это место было чрезмерным — в данном случае, хотя бы из уважения к дате.

А от чего это место зависит?

Только от нас. От кинематографистов. Рвения по поводу заказного кино они проявляют гораздо большее, нежели чиновники. Что лично мне кажется странным.

Государство сейчас не единственный источник денежных поступлений в  кинопроизводство, но все же главный. Как это выражается в процентах?

В игровом кино не меньше шестидесяти.

В ближайшие годы цифра будет меняться?

Конечно. Мы работаем именно для того, чтобы господдержка, даже увеличиваясь в абсолютных цифрах, как доля уменьшалась. Раньше мы видели свою главную задачу в том, чтобы наше кино осталось на плаву, чтобы оно элементарно выжило. Поэтому финансировали практически все, что можно было финансировать. Кто-то из режиссеров объявлял, что снимает коммерческое кино, кто-то — что авторское, кто-то еще какое-то… А мы просто спасали кадры, спасали киностудии. Сейчас другие цели. Сейчас нужно постепенно, из года в год, добиваясь увеличения государственной поддержки, использовать ее так, чтобы она побуждала продюсеров к поиску внебюджетных источников. По существу, рамки должны становиться все более жесткими. Господдержка не должна ассоциироваться с халявой.

Ее доля составляет, как вы сказали, три пятых. Какой должна быть эта доля, чтобы ситуацию можно было признать экономически здоровой?

Я не могу точно ответить на этот вопрос. Все будет зависеть от того, как пойдут у нашей кинематографии дела. Но в ближайшие два-три года резких изменений точно не произойдет. С фильмами, предназначенными для театрального проката, хорошо бы выйти на соотношение пятьдесят на пятьдесят. Но как только из ста фильмов хотя бы двадцать будут возвращать деньги и приносить прибыль, ситуация переломится. Главное — достигнуть вот этой критической точки. Тогда инвесторы, даже далекие от кино люди, увидят реальные цифры и поймут: все, можно начинать вкладываться в кинопроизводство. Пока что это нужно делать с великой осторожностью. И я думаю, что заразительный пример «Ночного дозора» может обернуться для некоторых неопытных продюсеров и инвесторов очень печально: они с легкостью станут вкладывать средства в аналогичные проекты и с той же легкостью будут их терять. Им надо четко понимать: вкладывать в отечественный проект свыше миллиона можно лишь при наличии особых условий.

Например, при наличии внушительного рекламного ресурса.

Например. Я не владею всеми цифрами «…Дозора», но половина объявленных сборов ушла кинотеатрам, из оставшейся суммы вычтите дистрибьюторские проценты, затраты на рекламу. Понятно, что Первый канал уже неплохо заработал, но пока без мирового проката не сногсшибательно. Тут ведь не такой простой счет. Предположим, заработали миллион, два, пять, но опять же: сколько вложили, сколько съела инфляция, на какой срок были выведены средства из оборота?

В 1990-е годы ситуация с господдержкой, если все упростить, складывалась так. Я продюсер, обращаюсь к вам за поддержкой. Вы мне даете деньги, я пускаю их на производство, делаю фильм, собираю что-то в кинотеатрах и мои проценты от сборов перечисляются мне на счет. Я вам ничего не должен, да?

Да.

Этот благотворительный сюжет будет в новое время каким-то образом отредактирован?

Мы это обсуждаем. Как выяснилось, все гораздо сложнее, чем представлялось.

В чем сложность?

В том, куда и каким образом возвращать деньги. Существующий сегодня механизм финансирования определяется Бюджетным кодексом РФ, который такого возвратного механизма не предусматривает. Все обращения в соответствующие ведомства по поводу его введения по французскому образцу через отчисления с билетов и с телепоказов в специальный фонд успеха не имели. А телеканалы вообще сразу послали кинематографистов далеко-далеко с таким предложением. Говорили: нам самим нужно вставать на ноги, мы не очень-то хорошо живем, чтобы еще и отчислять вам. Со сборами от продажи кинобилетов тоже непростой вариант. Во-первых, это ударило бы по экономике кинотеатров и дистрибьюторских компаний, а значит, затормозило бы развитие кинопоказа в России. Во-вторых, единая система учета посещаемости кинотеатров не налажена, достоверных сведений о количестве зрителей нет. В-третьих, нужно, чтобы кто-то этими сборами занимался. А это значит дополнительный штат с зарплатами, кабинетами, силовой поддержкой. Получается весьма затратный механизм. А сами доходы пока невелики. Допустим, валовый сбор с кинотеатральных билетов составляет триста миллионов долларов за год. Максимальный налог на билеты может составлять десять процентов, брать больше — это вообще убить бизнес. Десять процентов — это тридцать миллионов. Вроде бы неплохо. Но министерство финансов вполне резонно говорит: давайте что-нибудь одно. Или сегодня существующая система прямого бюджетного финансирования, или сборы с кинобилетов. В таком случае дли кинематографии это невыгодно. Сейчас мы получаем из бюджета намного больше, чем можем взять за счет отчислений.

И все же в данной его версии благотворительный сюжет существует вне экономической логики. Вы так не считаете?

Я считаю, что многие годы такая система была единственно правильной, поскольку она давала возможность нашему кино выживать. Нет, все равно что-нибудь да существовало бы, травинки и сквозь асфальт пробиваются, но именно травинки. А так уже что-то похожее на газон образовалось. В российском кино родился новый профессиональный класс: продюсеры. Чтобы чем-то всерьез заниматься, нужно иметь к этому делу интерес, в том числе и материальный. Иначе толковые продюсеры не появились бы. Но дальше, я уже об этом сказал, качество государственной поддержки должно поменяться. Мы не станем финансировать коммерческие проекты. А если речь идет об артхаусе, то вопрос возврата вообще теряет свою актуальность. Более того: те, кто будет заниматься коммерческими проектами, перестанут приходить к нам, чтобы не связываться, не осложнять себе жизнь многочисленными отчетами за бюджетные средства. А если ты можешь вложить свои или привлеченные средства и еще заработать, и ты в этом уверен, то зачем идти на поклон к государству? Поэтому я с опаской подхожу к предложениям немедленно ввести в действие возвратный механизм. Так можно погубить некоммерческое кино, о котором надо в первую очередь заботиться.

© Никита Павлов

Сейчас к вам можно прийти и за полным финансированием, и за частичным?

Да. Полное финансирование — это в первую очередь дебюты, детское кино, артхаус. В случае частичного финансирования — от пяти до семидесяти процентов сметы — должен прилагаться договор с уже существующим инвестором.

Обманывают, наверное?

Разные ситуации бывают. Инвестор куда-то пропал или передумал, отказался от  своих обязательств. Еще что-нибудь.

Вздыхаете и добавляете на бедность?

Приходится. Но потихонечку и здесь гайки закручиваем: сейчас у нас в договоре будет прописано, что продюсер гарантирует завершение производства.

Другой инвестор может оказаться подпоручиком Киже, когда весь финансовый расчет режиссера и продюсера строится на вашей государственной части.

Это до первой проверки. А проверки сейчас тоже наладились.

Вы сказали, что достоверных цифр по сборам нет. К этому приложил руку новый класс продюсеров: у них в последнее время очень модно завышать прокатные результаты своих фильмов чтобы сделать более благоприятным инвестиционный климат.

Ну, да. А еще свою роль подчеркнуть, представить себя привлекательной фигурой для возможного сотрудничества. Тем самым такие продюсеры дают повод наведаться с налоговыми проверками и задать вопросы, которые могут оказаться не всегда приятными.

Налоговики — это понятно. А вы? Вот приходит к вам продюсер N и просит денег на новый фильм. Вы знаете, что он объявил о значительных сборах предыдущего. Воздержитесь от вопросов?

Нет, зададим. Да и порядок представления проектов изменился, сейчас все проходит в два этапа. Сначала эксперты читают сценарий и дают оценку его качеству. А потом из числа качественных выбирают те, которые достойны государственного финансирования. Тут уже принимают во внимания разнообразные обстоятельства: соответствует ли проект параметрам национального фильма; есть ли договоры с инвесторами; кто продюсер, какая студия за проектом стоит; выполнила ли эта студия обязательства по предыдущим договорам, если мы с ней работали раньше; вкладывает ли она собственные средства, и если не вкладывает то почему. Все эти вопросы будут обсуждаться специальной конкурсной комиссией.

Количество разномасштабных продюсерских фирм значительно увеличилось. Как будет складываться ситуация дальше: предстоит ли рынку кинопроизводства пережить банкротство мелких игроков и усиление крупных?

Прежние крупные игроки перестали таковыми быть. «Мосфильм» сегодня серьезная, европейского уровня, компания по оказанию производственных услуг, но собственного производства у него немного. В минувшем году только «Всадник по имени смерть» Карена Шахназарова. То же положение и на «Ленфильме», и на Студии именно Горького. А продюсерские компании, конечно, будут укрупняться по логике второго этапа. На первом этапе всегда растет количество студий, но потом, по мере развития производства, слабые неминуемо теряют свои позиции. Да и нам не хотелось бы поддерживать однодневки. Можно создать компанию для производства конкретного фильма, но она должна находиться под крышей или под зонтиком другой компании, более крупной структуры, которая работает с пакетом фильмов. То же относится и к дистрибьюции. Времена, когда я режиссер этого фильма, я же его продюсер, и я же потом его прокатываю, скоро пройдут. Некоторые вещи мы будем регламентировать, прописывать как норму. Например, режиссеры не будут иметь право заниматься продюсированием своих фильмов. Де-факто они, конечно же, по-прежнему смогут оказывать влияние, например, вести дела станет жена, это понятно. Но тогда жена или кто там еще будет нести финансовую, производственную и прочую ответственность за фильм.

А что, когда режиссер был сам у себя продюсером, он не нес ответственность за фильм?

Нес, конечно же.

Тогда в чем смысл меры и как вы мотивируете невозможность совмещать два вида деятельности в одном лице на одном проекте?

Мы не запрещаем совмещать, режиссер может быть сопродюсером. Но в принципе должно быть разделение труда. Прокатом должны заниматься одни специалисты, продюсированием другие, режиссурой третьи. Если ты режиссер и хочешь быть продюсером — пожалуйста, но исполняй эти обязанности на фильме своего коллеги. А на собственном фильме лучше от этого воздержись. Тем более что мы, федеральное агентство, имеем дело не с режиссерами, а с продюсерами. Проекты нам приносят и сдают продюсеры, требуем мы с продюсеров. У продюсера и режиссера часто — и для дела это плодотворно — несовпадающие позиции по многим позициям. Продюсер должен спрашивать с режиссера за сроки, за средства, да много за что. Когда ты одновременно продюсер и режиссер — какой спрос и с кого? Если только не  страдаешь раздвоением личности. В конце концов, сейчас проводят административную реформу, чтобы разделить функции разных органов исполнительной власти, и в кинопроизводстве должно быть так же. Для начала хотя бы формально. Мы же понимаем, что реально всем по-прежнему может заправлять режиссер, но формально это должно быть сделано. Через какое-то время форма превратится в содержание.

Компания «Централ Партнершип» начинала с дистрибьюции, но сейчас активно занялась производством, и ее глава Рубен Дишдишян не скрывает своих амбиций стать русским мейджором. К вопросу об отделении дистрибьюции от производства…

Сегодня это даже хорошо, что дистрибьюторы пришли в производство. Это косвенное свидетельство оздоровления рынка. Но в перспективе разделение неминуемо. Производство, дистрибьюция, показ все раздельно. Они сами к этому придут или им помогут антимонопольные ведомства, как это происходило в Соединенных Штатах и в других странах мира, когда производящим компаниям запрещали владеть киносетью. В какой-то момент придется задать себе вопрос: чем я занимаюсь? Обязательно. Компания распадется на части, сначала связанные между собой, потом они вообще могут разойтись, но это уже предмет не сегодняшнего разговора, а завтрашнего. А сегодня все правильно: у «Централ Партнершип» есть свободные средства, и здорово, что они вкладываются не в нефтяной, предположим, бизнес, а в кинематографию.

Один из стимулов расширения производства фильмов и привлечение в него частных средств — это развитие кинопоказа, строительство новых кинотеатров. Но вот Владимир Досталь говорит, что до того, как количество залов в стране не достигнет отметки в 2000, ему возвращаться в кинопроизводство нет смысла. Что только 2000 залов обеспечат теоретическую возможность фильму окупиться без такого влиятельного рекламного ресурса, который имел «Ночной дозор». Вы согласны с этой цифрой?

Сейчас в стране около 700 современных залов, и этого, конечно, мало. Думаю, если эта цифра увеличится вдвое, дойдет до 1500 уже хорошо. Но страна наша большая, здесь и 3500 не чрезмерно. Так что все только начинается.

На 3500 залов когда можно рассчитывать?

Про 3500 не скажу, но тысяча года через полтора будет обязательно. Я сейчас так спокойно эту цифру называю, и вы не удивляетесь, но вспомните: несколько лет назад это была недосягаемая мечта. Дело, впрочем, не только в количестве качественных залов, но и в самой структуре кинопоказа. Появляются мультиплексы. Сейчас в Москве активно строят кинотеатры, где будет десять залов и больше. Эта волна уже докатилась до Петербурга а дальше должна накрыть страну. Многозальные кинотеатры это самая благоприятная возможность для показа отечественного кино. Потенциальная, по крайней мере.

Каково соотношение сил, играющих сегодня на кинематографическом поле: федеральное агентство, телевизионные каналы, частные производящие/дистрибьюторские компании?

Производственную жизнь киноиндустрии определяют киностудии и частные компании. Это нормально, так и должно быть. Государство пока еще продолжает оставаться наиболее крупным инвестором. Поэтому роль Федерального агентства все еще сильна — намного сильнее, нежели должна бы быть.

© Никита Павлов

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить