«К звездам»: Иже еси на небесех
В Венеции показали новый фильм Джеймса Грея: Брэд Питт надевает скафандр, чтобы отыскать заблудшего отца, Кубрик встречает Джозефа Конрада.
Ближайшее будущее. На Земле — обычные свары и проблемы. Луна освоена и заселена по типу Антарктиды (но с пиратами). На Марсе — печальные подземные жители и большая антенна. У Нептуна потерялась исследовательская станция, искавшая внеземной разум. На ней когда-то, 29 лет назад, улетел в даль светлую и не вернулся отец (Томми Ли Джонс) астроинженера Макбрайда (Брэд Питт), который с тех пор повзрослел и обслуживает циклопическую лестницу в небо — что-то вроде космического орбитального лифта. После аварии на этом сооружении и падения с неба Макбрайда приглашают на разбор полетов к начальству, где выясняется, что авария в космосе — не случайность, а результат обстрела Земли антиматерией. Вина за инцидент, скорей всего, лежит на Макбрайде-отце, который свихнулся от одиночества, так что наилучшим планом спасения человечества теперь кажется отправка Макбрайда-сына на переговоры.
Если вы вдруг запутались — сильно не переживайте. Лучшее, что может произойти со зрителем нового фильма Джеймса Грея — в российский прокат «К звездам» выйдет 26 сентября — ничего не знать о сюжете. Иначе покажется, что вам пересказывают «Сердце тьмы» Джозефа Конрада. Пристальное внимание Грея к порождениям викторианской культуры стало очевидным после прошлой его работы — величественного «Затерянного города Z», тоже рассказывавшего историю отца и сына, сгинувших когда-то на краю ойкумены в поисках источников невозможного. Тогда Грей действовал под прикрытием Киплинга и реальных биографий, сейчас дал волю фантазии — тут и перестрелки на луноходах и подземелья Марса и какие-то совсем условные полеты через метеоритные поля (очень просим не показывать ленту реальным работникам орбитальных станций).
Грей неожиданно вторит Константину Бронзиту, идущему параллельным курсом со своим «Он не может жить без космоса»
На экране спрессована вся история освоения космоса кинематографом — от Кубрика и Тарковского до Майкла Бэя и Джона Карпентера (иногда с прямыми цитатами — вроде пустившей слезу Лив Тайлер). Увы, это поучительное развертывание атласа нашей общей вселенной, барочные дебри сюжета (кудрявого, но в тоже время простого, как палка), изысканно схваченные космической оптикой солнечные зайчики могут отвлечь зрителя от главного — в сказочной упаковке большого космического приключения, которое хочется порекомендовать детям подросткового возраста, кроется типично греевское патриархальное высказывание о пуповине семейных ценностей, страстном желании вырваться за их рамки и несбыточности этого желания (разве не об этом были и другие его фильмы?). Тут Грей неожиданно вторит Константину Бронзиту, идущему параллельным курсом со своим «Он не может жить без космоса», герой которого так жаждал поскорее рвануть ввысь, что не заметил мир внизу.
Грей, конечно, наивный рассказчик, беззащитный, летящий черт знает куда, как Питт, в дырявом скафандре. Куда? От себя? К себе? Долетит ли? По-своему показательно, что положиться его герой может только на помощь старика, сыгранного Дональдом Сазерлендом. Вполне себе олицетворение дышащей на ладан консервативной идеи — консерватизм Грея такого же рода. Да с бородой, да с одышкой, но без надрыва. Это консерватизм человека, пересилевшего страсти, разрывавшие прежде его героев. Спокойно говорит и астронавт Макбрайд, который поверяет мысли электронному психоаналитику. Смешно, что живой человек вынужден изливать душу компьютерной программе, которая замеряет уровень искренности. Но разве это не следующий шаг нашего безопасного мира, стремящегося к эффективности? (А может, это такая пародия на питчинги, через которые прошлось пройти Грею, пока он дотащил свой проект до запуска?) С холодным носом робота, желающего всем добра, будут смотреть фильм Грея его критики.
Черный обелиск — это, оказывается, просто чужая душа
Все-таки в поисках настоящего стоит отключать рацио. Иначе не разглядишь ничего даже у себя под носом. Не стоит уподобляться герою Питта, который гордится своим ровным пульсом — он идеальный человек будущего мира с проблемами, но без потрясений: такого не выбьет из седла ни необходимость на ходу запрыгнуть в улетающую ракету, ни свихнувшаяся космическая мартышка, ни встреча с отцом, которого он не видел несколько десятилетий (Томми Ли Джонс, кажется, висит на своей орбите со времен «Космических ковбоев»). Чтобы разобраться хоть в чем-то, Макбрайду нужно провести год в одиночном пути к неизвестности — к надмирной сущности, почти что к богу-отцу, который не дает ответов, а только мямлит что-то о стремлении к неземному и своих амбициях, для которых близкие люди были как-то что ли мелковаты. Черный обелиск — это, оказывается, просто чужая душа, — те еще потемки.
Читайте также
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо