Лучшее в фильмах Хомерики — контраст
между их абсолютно европейскими фонетикой и синтаксисом — всеми этими эстетскими
эллипсисами — и глубоко отечественной
семантикой. Они все в той или иной степени про тоску — понятие, которое, как
известно, не переводится адекватно ни
на один язык, кроме, кажется, корейского.
И как жаль, что про нее давно уже невозможно говорить на современном русском:
получится мычание и бульканье с массой
многоточий. В «Бумеранге» взгляд Хомерики доведен до совершенства: тут даже быт,
при всей его безысходности, прозрачный
и светлый, режиссер не вязнет в нем, не
цепляется за него, как большинство его
коллег по «новой русской волне», — это
как Генсбур, поющий
акцента. Очень хочется, чтобы каннские
отборщики, которые в этом году не взяли
фильм в «Особый взгляд»
русских конкурсантов, больше не допускали такой халатности. Оставлять Николая наедине с русской критикой, которая
спрашивает, почему в фильме так мало событий и откуда в Москве петербургское
метро — жестоко и неправильно.
Читайте также
-
Классика против конвенций: завершается первая неделя Канн
-
Аутсайдеры и пустоши, или один день на Каннском кинофестивале
-
Аааткрыыытоооо!
— Каннский кинофестиваль’78 -
«Случай из следственной практики»
— Вспоминаем Леонида Аграновича -
Горное кино — «Тайная жизнь» Терренса Малика
-
«Кого я увидел тогда?» — Роджер Эберт о Чарли Чаплине