Когда Балабанов говорит, что он патриот, что он любит Россию, — у меня нет никаких причин подозревать его в неискренности. Мои с ним разногласия — не идеологические, а эстетические. Впрочем, еще точнее — этические.
Я понимаю, что история, рассказанная в фильме «Брат», стара как мир: человек видит, что хозяевами жизни стали мерзавцы, не знающие ни правил, ни закона, ни родства; зло остается безнаказанным, несправедливость торжествует; и тогда он берет в руки оружие… И тогда он начинает убивать.
Режиссерски это сделано с таким чувством, так хорошо
и профессионально, и снято это так эффектно, и герой такой обаятельный и убедительный, и убивает он так легко и спокойно… Нет, я не хочу сказать, что это плохая картина. Это чрезвычайно профессиональная и чрезвычайно аморальная (хоть я и не люблю этого слова) картина.
Она несет в себе качество разрушения — и это качество стократ усиливается временем ее появления, самим контекстом действительности, в которой картина была создана и которой она была затем предъявлена. Нужно же соотносить то, что ты делаешь,
с тем, что происходит в твоей стране, которую ты так любишь. Нужно же понимать, где, когда, зачем и для кого ты делаешь фильм о скромном обаянии убийства — и какая, в сущности, разница во имя чего это убийство, с благими или негодными целями… Это вопрос не только нравственности, это вопрос
художественного чутья.
