«Бубен, барабан» оставляет ощущение уездного, отсталого и застиранного мира, от него веет
Катя, библиотекарь и «железная леди», несет вахту провинциального интеллигента: доходчиво объясняет, любила ли Наташа Ростова Болконского, или нет, читает стихи на физкультурных
утренниках. Ее любовник подтянут, татуирован, похож и на нового Джеймса Бонда в исполнении Дэниэла Крейга, и на всех криминальных русских героев сразу. Между ними разворачивается роман, рассудочный по сути, но на закате перебиваемый короткими вспышками страсти. Сходятся они методично, как детали одного механизма: сначала немного поскрипели, потом сработались.
По сравнению с историями из
Историю держит только образ главной героини, неприятный, но цельный. В фильме нет органической плоти живой и реальной истории, так как ходы шиты белыми нитками.
Если воспринимать фильм как аллегорию, то здесь есть два варианта России. Один вариант — это Катя. Страна, которая сидит, сжав зубы, не продается, а кормится своим собственным мясом, отрывая от себя по куску. Второй вариант — это молодцеватый мошенник, сложный конгломерат беспринципности и чести, требующий от других больше, чем от себя самого.
И где же бубен, где барабан? Бубен — это легкий звенящий звук, танцевальный, цыганский звук, рассыпчатый. Барабан — это и звук тоталитарного режима, и праздника, и похоронного марша. Это про сердце говорят, что оно заходится то как бубен, то как барабан. Но зритель остается спокоен.
