Этот сюжет можно было бы трактовать как апофеоз почвенничества, но скорее он читается как ироническое сведение счетов с враждебным пространством. Рассматривать образ окутанной туманом России как средоточие духовности и народной морали мешает ирония. В финале в церковном хоре мы видим полные религиозного чувства лица женщин, но ироническим контрастом к ним выглядят унифицированно выкрашенные у всех, гладко зачесанные рыжие волосы. В Юрьев завезли дешевую краску под названием «Интимный сурик»: этот акцент решительно переводит религиозное покаяние в регистр гротеска.
Читайте также
-
И прочий лытдыбр — «Ровесник» Федора Кудрявцева
-
Эта братская, братская любовь — «Дружба» Эндрю ДеЯнга
-
Откровенность как стратегия
— «Что знает Мариэль» Фредерика Хамбалека -
Туда, обратно, здесь — География кино
-
Высшие формы — «Свободу Пушкину!» Ильи Малкина и Евы Павловой
-
Черная ворона белого мира — «Ансельм. Шум времени» Вима Вендерса