Шедевр Алексея Балабанова, сравнимый, пожалуй, с «Черным человеком» Сергея Есенина, где снег, как и в фильме, «до дьявола чист». Вот именно, что «до дьявола». Невозможное, казалось бы, сочетание ювелирной выстроенности изображения с предельной концентрацией тоски и боли. Безжалостное препарирование мифов русской культуры: о враче-подвижнике, о декадансе, о сельской, крыжовенной благодати. Натурализм не заставляет отводить глаза от экрана, поскольку Балабанов не опускается до того, чтобы бить зрителей «ниже пояса». Финал формулирует то, о чем часто забывают: Балабанов, как любой великий режиссер, снимает кино прежде всего о кино.
