Добротная и скромная реконструкция эпохи раннего застоя сделана Шахназаровым как будто в нестерпимом, требовавшем экстренного лечения приступе ностальгии и для одного-единственного человека — самого себя. Этот отчаянный режиссерский эгоизм (позволить себе его мог разве что директор «Мосфильма») неожиданно обернулся таким живым и естественным взглядом в прошлое, который диктатура «старых песен о главном», казалось бы, уже на чисто вытравила. Странно, что и сам Шахназаров никогда не позволял себе подобную бесхитростную искренность- наверное, ошибочно полагая, что может привлекать публику только жанровыми причудами и чечеткой.
