Однажды на стене, в комнате братьев, в их родительской квартире в Тихвинском переулке, где все мы собрались, где я впервые увидел, вернее, столкнулся лбом с развешенными на веревках свежепроявленными пленками их фильмов — так вот на стене было лицо, вернее, фотография из какого-то нью-йоркского журнала шестидесятых годов. Я поразился сходству этой фотографии с Игорем, там был запечатлен Энди Уорхол до преображения. Потом, когда я стал всматриваться, этот эффект пропал. Говорить о том, что есть люди, одаренные миссией и они похожи друг на друга, это — смеяться в лицо. Но лица уже нет, а есть фотографии, есть кадры из фильмов, в которых братья кривляются перед камерой и которые невозможно забыть, как последнюю гримасу Великого Немого, пережившего самого себя.
Читайте также
-
Достигнув моря, нелегко вернуться
-
Два дня хорошей жизни
-
«Помню пронзительно чистое чувство» — «Тарковский и мы» Андрея Плахова
-
«Большие личности дают тебе большую свободу» — Разговор с Сергеем Кальварским и Натальей Капустиной
-
Высшие формы — «Прощайте, люди!» Анны Климановой
-
Пассивной юности мудборд — «Здравствуй, грусть» Дурги Чю-Бозе