Как умер сын Петра Великого, несчастный царевич Алексей, теперь уже в точности не скажет никто. Есть затуманивающее истину официальное заключение оттого же 28 июня 1718 года: пополудни, в шестом часу, будучи под караулом в гарнизоне- преставился. Есть неофициальная догадка Пушкина об истине: умер отравленный. Есть беллетристическая и потому вовсе не претендующая на истину версия Мережковского: отец, ослепленный гневом, запытал сына до смерти. Версий много, потому что интригует сама ситуация — редкостная возможность задать истории запрещенный вопрос: а если бы? Понять, кто он все-таки: лицемер или святой. Замышлял противу отца или не замышлял. Писал возмутительные письма сенаторам и архиереям или не писал. Нет ответа и в фильме. Толи хотел писать, но не писал, то ли все же писал, но не посылал. Единственное, что из фильма ясно: убиенного жалко. Это знак сегодняшнего общественного настроения. Жалко Алексея Петровича, как жалко и Алексея Николаевича, в Ипатьевском подвале застреленного. Такое замещение одного Алексея другим тоже в духе наших нынешних реставраторских каяний.
Читайте также
-
Сеанс реального — «Белая мама» Зоси Родкевич и Евгении Останиной
-
Реверсивная хроника событий — «Нитрам» Джастина Курзеля
-
«Зерно насилия есть в каждом из нас» — Разговор с создателями «Сестер»
-
Все отболит — «Дурной глаз» Лоркана Финнегана
-
Высшие формы — «Тучкины штучки» Лизы Скворцовой
-
Тот, кто вспахал почву — Петр Чардынин на Фестивале архивных фильмов