В этой картине пораженья от победы отличать довольно трудно. Если счесть спрямление и несколько тупую внятность сюжетных линий поражением, то придется всю жизнь сидеть со своим доморощенным глубокомыслием известно где. Если счесть стремление отработать до конца модель взаимодействия режиссера и продюсера (имею в виду изменение финала картины после показа в Венеции) победой, то придется согласиться с правом на бесконечную конъюнктурную шлифовку фильма. Однако в этих, якобы малотворческих условиях, в рамках предсказуемой с первой же части истории, Машков, кажется, сыграл свою лучшую кинороль.
