В «Среде» документальное кино вплотную подходит к границам, установленным профессиональной и человеческой честностью режиссера. Жизнь раскрывается перед ним в такой непосредственности и беззащитности, что он чувствует себя обязанным ограничить ее вполне традиционными вехами «рождение-смерть». Он и его камера знают гораздо больше о своих персонажах, чем имеют право узнать и увидеть зрители. Каждый из родившихся в тот день — айсберг, открывающий взгляду лишь верхнюю свою часть, или колодец, дно которого неведомо. Нырять туда — опасно для физического здоровья, да и это будет уже не кино. Скрыть глубины было бы нечестно с профессиональной точки зрения: это будет кино, но вполне банальное. Общее ощущение от фильма — как от безлюдных планов набережной Невы: питерский воздух, насыщенный внятным соседством грозы, ветра, облетающих в одно мгновение листьев.
